Пешки - Татьяна Чернявская

— Ясно, — кивнула жертва ВТП, и постаралась подтянуться, поскольку бренчать ногами по земле на такой скорости мало приятного, — сейчас что‑нибудь соображу. И — и-и — эх!!

И — эх так просто с первого раза не получилось. Нет, травнице удалось достаточно ловко подтянуться на летящей метле и даже забросить ногу, переводя центр тяжести. Центр сместился вместе с Танкой, всей грудой барахла и самой укротительницей неисправных мётел. Ещё не отзвучало последнее «ех» травницкого крика, а подмастерья уже бешеным веретеном взвились в небо над гречишным полем. С яростным свистом ветер рвал волосы и одежду, от скорости подводило желудок и сбивало дыхание. Чаронит затихла, зажмурилась, вытянувшись в струнку, и принялась считать секунды до того чудного момента, когда их тандем пересечёт звуковой барьер.

Эл задёргалась, гася инерцию и кое‑как выравниваясь на метле, благо летать на них она умела почти профессионально. Давление начало спадать, метла нырнула в другой подлесок, заветная скорость звука так и не была преодолена, Яританна разочарованно фыркнула и открыла глаза.

— Ух, кажися, оторвались! — тяжело выдохнула Валент, нервно оглядываясь через плечо на едва маячившую вдали дымку.

— Ну, — захрипела сорванным голосом продолжающая болтаться под метлой духовник, — благодаря вращению, создался эффект подобный сверлению, когда…

Нарождающаяся лекция о способах подачи заклинаний, заглохла на корню, когда сзади предвестником смерти зазвучали удары бубенцов. Травница вскрикнула и плотнее прижалась к летающему агрегату типа «духовник подвесной».

— Похоже на призрачных гончих, — захрипели снизу с удивительным безучастием, — у чернокнижников.

— И?

— И хана, — охотно подтвердила её опасения Яританна, кривовато улыбаясь.

Ни один рычаг на рукояти не реагировал на щелчки, тряску, удары, мольбы и угрозы. Эл отчаянно молотила по всем рунам, но дрянная деревяшка не желала ускоряться, менять высоту и связываться с ближайшим постом стражи. Позвякивания звучали всё ближе и ближе, множась и озвончаясь до тончайшего перелива. К звону добавилось потрескивание стремительно сохнущей под пологом марева древесины. Травница с ужасающей точностью поняла, что ночной кошмар оказался пророческим. Бешено пульсирующая кровь оглушала и дезориентировала, сорвавшийся пульс отбивал в венах чечётку, страх душил, а паника, поднимающаяся из глубины, лишала последних остатков разума. Словно сквозь туман Алеандр услышала, как снизу могильным плачем доносится каркающее пение духовника. Кажется, она выводила: «Пусть душа твоя возликует…».

Проникнувшись моментом, не настолько уж и нагрешившая для полноценного покаяния Валент решила вступить со второго стиха, подняла голову и подавилась строчкой. Прямо по курсу возвышалась громада тяжёлого бревенчатого здания. Из дверей наперерез им выскочил дородный бородатый дед в серой хламиде с веником.

— Убрись, мужик!! — завопила Эл.

— С дороги!! — рявкнула в унисон Танка.

Раскрасневшийся от гнева дед, что‑то орал про богохульство и высшие силы, размахивал своим грозным оружием наподобие жезла, но живенько откатился в сторону, не переставая сыпать проклятьями.

Удар о камень оказался настолько мощным, что девушек разбросало в стороны, как тряпичных кукол, а рукоять метлы разнесло в мочало, высекая яркие искры. Придя в себя первой, травница спешно высвободила из вещевого плена полуживую подругу. Танка хватала ртом воздух и пыталась что‑то объяснить, но слова упорно не желали складываться во что‑нибудь связное. Отчаявшийся духовник встала на четвереньки и поползла к камню, следом волоча за штанину напарницу.

Под лёгкий звон первые серебристые искорки проникли сквозь выбитые двери в темноту. Струйки трепетного, сияющего луной эфира жадно скользнули внутрь, протягивая выросты собачьих морд к перепуганным девушкам. Густыми клубами текучих тварей заклятье заполонило пространство, растворилось во мраке и нетерпеливо рвануло к жертвам. Вспышка, хлопок и лязг невидимых челюстей, рвущих пространство — и всё. Опешившие от такой бесславной развязки, подмастерья продолжали вжиматься в камень. Глубокая, оглушающая тишина накрыла обеих тяжёлым мрачным покровом, готовым в любой момент породить знакомое до боли позвякивание. Воздух вокруг предательски дрожал, вызывая болезненные образы собачьих морд. Совершенно не верилось, что странный монстр, вызванный чернокнижниками, так просто развеялся.

— Итить, вашу мать… — раздался из‑за дверей уже далеко не такой уверенный голос сварливого старика.

После наглядной демонстрации «призрачных гончих» его проклятья звучали как‑то легковесно и неубедительно, но окончательно вернули девушек к реальности.

— Свезло! Танка, Мы сделали это!! Мы спаслись!!! Есть справедливость!! — радостно закричала Алеандр, подплясывая на месте и кружась вокруг большущей каменюки.

— Воды!! — прохрипела духовник, протягивая к заглянувшему в проём деду покрытые трупными пятнами руки.

Мужик резко побледнел и сам едва не лишился чувств, но всё же неловко взял с небольшого столика в углу литровый кубок и, дрожа всем телом, протянул его несчастной. Смочив пересохшее горло и вдоволь напившись, Танка плюнула на условности и принялась умываться, не поднимаясь с пола. Гордый носитель веника следил за её действиями со смесью ужаса и удивления. Розоватая от засохшей крови вода стекала по рукам в углубления у основания камня и стремительно впитывалась.

Подобрав и разделив между собой поклажу, девушки неловко попрощались со случайным знакомым и отправились по аккуратной усланной песком дорожке в сторону деревни. Травница от всей души поблагодарила перепуганного старика за предоставление помещения и искренне заверила его, что место здесь просто чудодейственное.

В это утро Лексий, священнослужитель Великого и Единого Триликого Отца Всего, подметавший после воскресной службы в храме лишний раз убедился в святости и исключительности своего божественного покровителя, явившись свидетелем чудес Его: развеяния в круге Его псов подмирных; излечения освящённой водой умирающей и напоения кровью алтаря Его спящего. Воистину чудотворен храм этот, а значит и забот требует больших. Лексий радостно потёр руки, предвкушая удвоенные подношения прихожан.

* * *

— Нет, — Яританна сурово свела тёмные брови, скептично рассматривая отпечатки грязной пятерни на пороге.

— Что нет? — всплеснула руками травница, настроенная не менее воинственно. — Хочешь в лесу ночевать, зверью на радость да комарам на пропитание? На болоте так понравилось?

— Нет. Но сюда не пойду.

Валент раздражённо засопела, едва сдерживаясь, чтобы не отпинать излишне брезгливую подругу:

— Послушай, Тан, перестань ребячиться! Ты едва на ногах держишься. Тебе нужен компресс, добрая порция отвара и крепкий сон под двойным одеялом, а не скитание по дорогам Отечества. Это не самый дрянной постоялый двор в Словонищах, так что не выкаблучивайся.

— У нас нет денег.

— Подумаешь! Всё равно, до завтра мы подводу не найдём до Жодишек. У меня достаточно трав и опыта, чтобы подзаработать нам на миску супа и угол.

— Ага, а местные травники с распростёртыми объятиями и красочными транспарантами кинуться встречать долгожданного конкурента, — ядовито заметила блондинка, дрожащей рукой отбрасывая с лица непослушную прядь.

— Да ну тебя.

Алеандр раздражённо развернулась на пятках и юркнула в дверь станишковского центра культурного общения и поддержания контактов с соседними поселениями. Судя по гаму и пьяноватыми крикам, доносящимся изнутри, общение проходило активно, задушевно и плодовито. Пьяную публику пока не выносили через окна и двери, но такая транспортировка посетителей оставалась вопросом времени и крепости местного пива. Публика постоялых дворов всегда оставалась приличной весьма условное время и чем ближе вечер, тем меньше оставалось для неё условностей. Поморщившись от открывающихся перспектив, духовник отправилась следом за Валент.

Тяжёлый дух от большого количества потных тел, немытых ног, дешёвой выпивки, луковой закуси, копченых карасей и прочей снеди, странным смогом висел в просторном зале, не разгоняемый даже многочисленными сквозняками. Света боковых окон катастрофически не хватало, чтобы развеять полумрак даже в полдень. С потолка на цепях свисали лампадки с маслом, но до захода солнца ни одна из них не горела. То тут, то там за столами раздавались взрывы смеха, сновали хихикающие молодки в ярких платьях, развлекая заезжую и местную публику своей жизнерадостностью, юностью и непосредственностью. Многие из них оставались девушками весьма приличными, хоть и глупо полагающими найти себе заезжего принца на выданье для беззаботной жизни в чужом богатстве и надуманном почитании. Другие же смотрели на вещи куда трезвее и зарабатывали себе богатство сами, не слишком перебирая ухажёрами и щедро раздавая ласки за звонкую монетку. И если бы ни старания прозорливых мамаш, вытаскивающих за косы наиболее ретивых кровиночек, результат различался бы лишь оплатой. Для благородной дамы без должного сопровождения в лице друзей, родственников или охраны, появляться в таких местах, на взгляд Чаронит, было более чем неблагоразумно.