Боярич - Антон Демченко

Грузовик неожиданно мягко тронулся с места и тут… в общем, я понял, что забыл сделать одну важную вещь. Сообщив об этом водителю, я удостоился легкого смешка и снисходительного объяснения.

— Парень, это же континентальник! Спустись в прихожую, дверь в туалет будет справа от тебя… Только, смотри, не перепутай, а то еще вылетишь на дорогу, — бросил мне водила этого монстра.

Честно говоря, находясь под впечатлением от такого «сервиса», я даже на время позабыл о своих планах. Спустившись обратно в закуток у входной двери, прозванный водителем «прихожей», я покрутил головой и заметил справа от себя низкую неприметную дверцу, отодвинув которую в сторону, оказался в небольшом помещении, расположенном, кажется, аккурат под спальным местом водителя. Точнее, нижней полкой. А я еще удивлялся его ширине и понимающе хихикал. Однако… Да, места в туалете оказалось совсем немного, пожалуй, даже меньше чем в санузле пассажирского вагона, зато, здесь даже душ имеется! Хочу такую машину. Вместо полуприцепа засандалить нормальный кузов с кухней и спальней, и готова натуральная «вилла на колесах»… Мечта!

Насладившись достижениями цивилизации, я вернулся в кабину тягача и, устроившись на полке за спиной водителя, уставился на пролетающий за изогнутым стеклом, пейзаж.

Первым моим порывом, когда я выбрался из карьера, было добраться до дома, а уже оттуда рвануть в имение, но после недолгих размышлений, я отбросил эту идею, как неподходящую. Кто его знает, что меня там ждет. А значит, мой путь лежит напрямую в имение. Сомневаюсь, что супруга наследника рода Громовых, позволит себе не вернуться вечером домой. По крайней мере, раньше такого не было, а визиты в гости, тем более не на вечер, а, так сказать, с ночевкой, всегда обговаривались заранее. Очень, заранее.

Мимо промелькнула кольцевая и наш тягач, шипя, притормозил и скатился по «лепестку» развязки на его внутреннюю сторону. А через несколько минут, и вовсе остановился у башни подвесного пешеходного перехода, рядом с автобусной остановкой.

— Приехали, парень, — констатировал водила, кивая в сторону пустого навеса, подсвеченного табло расписания.

— Спасибо, Виктор Кузьмич. Выручили, — я пожал руку водителю и, пожелав ему счастливого пути, выбрался на улицу. Тягач тихо загудел и покатил по кольцу, плавно набирая скорость.

Перейдя на другую сторону широкого десятиполосного шоссе, я запрыгнул в подошедший полупустой автобус и, продемонстрировав голые запястья, скорчил шоферу извиняющуюся мину.

— Что, ограбили? — оценив мой слегка потрепанный вид, спросил тот, закрывая двери.

— Если бы. Друзья пошутили, — вздохнул я. — Заснул на пикнике, а проснулся… ни друзей, ни шашлыка… ни денег с браслетом. Вот, теперь до дома добираюсь.

— Ладно… занимай место, жертва обстоятельств, — покачав головой, усатый шофер махнул рукой в сторону салона и, захлопнув двери, тронул автобус с места. Нет, можно было бы, конечно, попробовать укрыться отводом глаз, но тогда водитель просто проехал бы мимо остановки. А что? Выходящих нет, под навесом пусто. Имеет право. Вот и пришлось выдумывать…

Через сорок минут, я уже был недалеко от имения. По прямой, от кольца до «Бесед» не больше пяти километров, так что, действительно недалеко. Вот только добираться до бывшего дома по шоссе, я не стал и свернул в лес. На кой мне светиться на дорожных фиксаторах?

Добравшись до знакомой опушки, я взглянул на темную громаду каменного забора опоясывающего имение и, предельно аккуратно, можно сказать, нежно тронув Эфир, прислушался к откликам. Раз, два, три… шесть разных, но компактно расположенных датчиков. Всё, как и должно быть. Уж за прошедшие-то годы, за все эти игры в «зарницу» с близнецами и Алексеем, систему безопасности усадьбы я выучил, что называется, на «ять»…

Нет, стоп. Должно быть что-то еще… Припав к земле, отправляю легкий эфирный посыл в сторону стены и довольно киваю. Вот и «подстраховка». Хм, а теперь надо решить, как их обойти, так, чтоб не побеспокоить…

Покинув, на всякий пожарный, опушку, я добрался до небольшой полянки в лесу и, усевшись на поваленное дерево, задумался. Можно было бы, конечно, просто выжечь фиксаторы, как браслет Гдовицкого, тогда, на заимке… но, могу поспорить, стоит мне это проделать, как к месту «обрыва» сбегутся жутко недовольные тревогой охранники. Оно мне надо? Нет. И как быть? Стихии здесь, мне тоже не помощники. Ни на секунду не сомневаюсь, что львиная доля фиксаторов здешней системы контроля, как раз и заточена на улавливание стихийных воздействий… В общем, не вариант.

Опомнившись, я скинул отвод глаз, под которым рассматривал систему защиты поместья и…

Стоп! А что я, собственно, мучаюсь? Ведь здешние датчики-фиксаторы, это не Тамошняя техника. Они реагируют не на реальное изменение физических параметров в контролируемом объеме, а воспринимают эфирные искажения, возникающие в результате тех самых изменений. А потом уже переводят их в понятный любому неодаренному вид. Считается, что такие записи невозможно подделать, и нельзя пройти через фиксируемый датчиками объем, незамеченным. Ха… Ну-ну.

Но ведь отвод глаз, как раз, и создан для того, чтобы снижать возмущения в эфире! Он не делает человека невидимым или неощутимым, а лишь выравнивает эфирный фон, размывая те возмущения, что укрытый отводом глаз объект вносит в окружающую среду своим присутствием… Именно поэтому, порой, обмануть неодаренного отводом глаз бывает сложнее, чем иного стихийника. Не всех и не всегда, конечно, но тем не менее… что наводит на определенные размышления о природе Дара. Впрочем, об этом можно подумать и в другой раз, как выдастся свободное время. А сейчас, у меня совсем другая задача, скажем прямо, не располагающая к философским размышлениям…

Конечно, для идеального размытия, вплоть до полного исчезновения всех «лишних» возмущений, нужна огромная концентрация и филигранная работа с эфиром, но, кто сказал, что мне это не по плечу? Ничего принципиально невыполнимого здесь нет. Тем более, что частично, этот прием я уже использовал, совсем недавно, между прочим, когда скрывал от фиксаторов браслета возмущения, оставляемые моим телом, изображая труп. А значит… за работу.

Я глубоко вздохнул и, одним отработанным до автоматизма усилием накинул на себя давно ставший привычным отвод глаз. Тронув эфир, оглядел себя со всех сторон и принялся за работу. Максимально выровняв биение потоков силы в теле, я начал потихоньку сливать их с окружающим меня морем энергии. Через минуту я чувствовал себя так, словно погрузился в воду, температура которой идеально совпадает с температурой моего тела. Я уже не мог сказать, где кончается моя собственная энергия, и начинается то самое море эфира, да и само тело почти не ощущал, оно будто растворилось в окружающей среде… Зато… поморщившись от возмущения эфира, разошедшегося от меня в разные стороны волнами, словно кругами по водной глади, я окинул себя взглядом «со стороны» и улыбнулся. Сработало…

Поднявшись на ноги и старательно поддерживая концентрацию, я сделал несколько шагов из стороны в сторону, подпрыгнул, пробежался по полянке и, убедившись, что поддержание отвода не требует слишком уж больших усилий, ускорившись, ударил кулаком по бревну. Хруст треснувшего дерева, да легкая, почти мгновенно растаявшая рябь в эфире, вот и все последствия. Замечательно. Я скинул с себя доработанную технику и, прислушавшись к ощущениям, тихонько хмыкнул. Теперь понятно, почему гранды так не любят распространяться о своих умениях. За такое, пожалуй, и убить могут… е с л и смогут.

Перемахнуть через трехметровую каменную стену усадьбы в тени «отвода», да еще и под разгоном, не составило никакого труда. И я, в очередной раз поблагодарив судьбу за то, что имение «Беседы» не является крепостью, вроде тех, что были популярны у здешних бояр еще пару веков тому назад, скользнул уже вдоль внутренней стороны стены, в сторону жилого корпуса.

М-да. Крепости снесли, а привычки-то остались. Вот и сейчас, оказавшись у входа в основной корпус, я застыл на месте, пережидая пока вышедшие на крыльцо охранники докурят и скроются в доме. Теперь, мне надо пройти следом за ними, через сени и своеобразную кордегардию, где постоянно находятся пять-шесть бойцов рода, что называется, в готовности номер раз. Именно об этом я и говорил, когда упоминал о традициях. Правда, теперь, это помещение зовется не «дружинной» или, на европейский манер, кордегардией, а «людской»… будто от этого меняется смысл. Хм.

Без опаски прощупав «эфир», благо, подступы к усадьбе контролируются на порядок серьезнее, чем сама территория, поскольку у охраны нет никакого желания бежать по тревоге на каждый эфирный всплеск, я изменил решение и, нырнув в тень под стеной дома, скользнул вдоль нее, в поисках места, более удобного для проникновения, чем набитый народом парадный вход.