Кремлевские «инсайдеры». Кто управляет экономикой России - Александр Соколов

Заключение

Подведем главные итоги тестирования основных гипотез модели инсайдерского контроля в государственных корпорациях.

Колоссальные финансовые потоки и активы, переданные государственным корпорациям, на фоне низкого уровня ответственности, непрозрачности и бесконтрольности неизбежно становятся привлекательны для извлечения ренты инсайдерами. И действительно, привилегированное положение госкорпораций и их топ-менеджмента подтвердилось по всем рассмотренным организациям. Это неизбежно заложило благоприятные условия для оппортунизма. Мало того, в рамках установившейся в России системы периферийного капитализма, когда зарабатывание больших денег любым путем становится чуть ли не единственным мотивом занятия высоких должностей, бесконтрольность и безответственность становятся мощнейшими катализаторами рентоориентированного поведения.

Во всех изученных госкорпорациях удалось обнаружить многочисленные факты, подтверждающие наличие элементов инсайдерского контроля. Ключевыми из них являются: а) централизация принятия решений; б) «своя» команда управленцев; в) неформальные связи с высшими государственными чиновниками; г) связи с внешними крупными инсайдерами и олигархами; д) использование «административного ресурса» и связей с правоохранительными, силовыми, судебными органами; е) цепочки фиктивных и офшорных фирм; ж) искусственное создание благоприятного общественного мнения и др.

Инсайдерский контроль характеризуется фундаментальной нестабильностью, так как является по природе своей неформальным, основанным на внеэкономическом принуждении, в силу чего его нельзя закрепить юридически, но всегда можно оспорить. К тому же действовал и фактор ограниченности сроков функционирования некоторых госкорпораций (например, ГК «Олимпстрой»). Все это обусловило краткосрочность временной ориентации крупных инсайдеров государственных корпораций и выводу ренты по принципу «чем скорее, тем лучше».

Также следует отметить, что элементы инсайдерского контроля являются весьма дорогостоящими, на их поддержание были затрачены существенные средства, которые могли бы пойти на инвестиции и улучшение положения трудящихся. Это в дополнительной мере способствовало разрастанию непроизводительных затрат и сокращению фондов инвестиций.

Мы установили, что инсайдерский контроль в госкорпорациях ведет к извлечению ренты, для чего использовались различные механизмы. Самыми популярными из тех, которые удалось обнаружить, стали: 1) трансфертное ценообразование; 2) использование офшорных схем и цепочек фиктивных фирм (субподрядчиков); 3) осуществление фиктивных сделок по поставке сырья и материалов, оказанию услуг, строительных работ и т. д.; 4) взятки и «откаты»; 5) злоупотребления в сфере проведения торгов; 6) необоснованно высокие зарплаты, бонусы и привилегии менеджмента; 7) чрезмерные непрофильные расходы; 8) необоснованный аутсорсинг; 9) сделки с аффилированными лицами и в интересах служащих ГК; 10) сверхэксплуатация рабочих и ухудшение их социального положения.

Напомним, что наличие подобных схем и факты вывода ренты подтверждаются не только анализом автора, но и были выявлены в результате проверки деятельности госкорпораций Генеральной прокуратурой [Генеральная прокуратура… 2009].

Изъятие инсайдерской ренты приведет также к подрыву спроса и предложения инвестиций, в частности: к отмене реализации инвестиционных проектов; завышению реальных капитальных затрат по сравнению с изначально запланированными и средними по группе аналогов; увеличению сроков реализации проекта и сроков окупаемости; снижению рентабельности проектов. Инсайдеры зарабатывают на чрезмерных непроизводительных затратах по инвестиционным проектам.

Как уже отмечалось, по тому, насколько перерасходуются средства в ходе реализации инвестиционного проекта, подверженного воздействию инсайдерского контроля, а также насколько превышается относительный размер капитальных затрат по сравнению с иностранными аналогами, можно сделать оценку границы вывода инсайдерской ренты. При этом такая оценка, разумеется, исходит из того, что аналогичные иностранные активы не подвержены инсайдерскому контролю.

По трем наиболее крупным проектам Роснано (ООО «Хевел», ООО «Усолье-Сибирский Силикон», ЗАО «Пластик Лоджик») вывод инсайдерской ренты составил не менее 35,1 %, 31,2 и более 25 % от общего объема капиталовложений соответственно. Потери по 72 попавших в выборку проектам «Роснано» составляют 2,48—3,47 млрд $, в частности 1,07—1,50 млрд $ непосредственно за счет выделенных из бюджета средств.

В рамках государственной корпорации «Олимпстрой» объем вывода ренты в среднем по 7 олимпийским объектам и трассе Адлер — Красная Поляна составил 54,2 %, а средний перерасход по сравнению с изначальной стоимостью — 168 %. Общий объем перерасхода по 8 этим объектам составляет примерно $4,8 млрд, а по Олимпиаде в целом — более $27,4 млрд. Не удивительно, что затраты на Олимпиаду Сочи—2014, организуемую под руководством ГК «Олимпстрой», уже стали самыми большими за всю историю олимпиад.

В рамках исследования инвестиционных проектов «Росатома», касающихся строительства более 15 новых АЭС, удалось выявить перерасход в 43,5 %. Неожиданно он оказался в пределах нормы и примерно соответствовал размерам перерасхода у иностранных проектов. Однако для оценки превышения стоимости объектов по сравнению с иностранными аналогами пока недостаточно информации, поскольку, во-первых, атомная отрасль начала выходить из длительного застоя только недавно, а во-вторых, шло сравнение не Факт/План, а План 2012/План2008. Большинство же АЭС планируется завершить примерно к 2018–2020 гг., а значит, цифра может значительно возрасти, причем быстрее, чем у иностранных конкурентов. По прогнозу автора, реальный перерасход составит не менее 100 %. Также в пределах нормы относительно иностранных конкурентов оказался объем капиталовложений по отношению к мощности АЭС. Точнее, атомные реакторы обходились дороже, чем у Китая, и дешевле, чем у США. Исходя из этого, можно сделать предположение, что реализация более стандартных проектов (а атомные реакторы являются менее уникальными, чем отдельные строительные объекты) сокращает масштабы вывода ренты.

Наконец, как следствие, система инсайдерского контроля и извлечение ренты приводят к нарушению общественных интересов и негативным последствием для деятельности подконтрольных госкорпорациям предприятий, в частности: 1) неэффективному и нецелевому характеру использования бюджетных средств; 2) снижению качества управления, возрастанию уровня некомпетентности руководства; 3) невыполнению поставленных в федеральных программах и стратегиях развития целевых показателей деятельности; 4) имитации инновационного развития и низкому уровню научной деятельности; 5) утечке капитала и переходу активов под иностранный контроль.

На предприятиях, перешедших под контроль ГК «Ростехнологии», часто наблюдалось ухудшение экономического положения, увольнения и даже банкротства. «Олимпстрой» ярко демонстрирует нецелевое и неэффективное распоряжение выделенными средствами. Оценка Social ROI для ГК позволяет сделать вывод о гораздо более низкой отдаче от инвестиционных проектов ГК по сравнению с западными проектами (например, меньше рабочих мест для проекта «Нитол»). В целом можно отметить низкую эффективность работы и возрастание уровня некомпетентности менеджмента ГК.

* * *

В целом, инсайдерский контроль и извлечение ренты приводили к негативным последствиям для всех рассмотренных нами госкорпораций, подконтрольных им предприятий и проектов, а также невыполнению поставленных целей, срыву планов, сроков и конечных задач, неэффективному расходованию средств. Несмотря на то, что управленцы получали большие оклады, ими реализовывалось значительно меньшее количество проектов и они осуществлялись значительно менее качественно, чем было запланировано. Помимо потерь для ГК от инсайдерского контроля и изъятия ренты важно отметить ущерб для всей экономики (совокупного спроса) на основе использования кейнсианского понятия «утечек» (leakages) и мультипликатора совокупного спроса. Это говорит о низкой общественной ценности (public value), образуемой ГК (Пример: объем рынка нанопродукции достиг всего 10 % от заранее запланированного объема и др.).

Как видно, госкорпорации не осуществляли полноценной модернизации российского производства. Развитием чьих же технологий они занимались? Ответ на этот вопрос можно получить из следующих примеров: а) вложение «Роснано» $650–700 млн в ирландскую компанию «Plastic Logic»; б) финансирование «Роснано» офшорного фонда объемом более $1 млрд якобы для трансфера технологий; в) продажа «Ростехом» в конце 2012 года 45,42 % акций титанового монополиста «ВСМПО-Ависма» кипрской офшорной компании Nordcom, контролируемой топ-менеджерами; г) переход «АвтоВАЗа» под контроль СП с альянсом Renault-Nissan (Нидерланды); д) закупка «Ростехом» 35 самолетов Boeing; е) вложение средств в производство итальянских винтовок на фоне доведения до банкротства «Ижмаша» и т. д.