Нариманов - Илья Дубинский-Мухадзе

Доктор Нариманов, по терминологии Родзянко «инородец», выступает на страницах «Гуммет»: «В предыдущем номере мы немного занялись «пророчеством»… писали в передовой статье:

«Итак, выходит, что немного спустя какой-нибудь генерал двинет свои войска на Петроград, и, свергнув новое правительство, восстановит старый строй». Эта статья вышла из печати 28 августа в 5 часов вечера. Через два часа было получено сообщение о том, что генерал Корнилов во главе нескольких воинских частей двинулся на Петроград… Зачем? Чтобы погасить надежды всей родины, всех ее наций.

Потоками льется человеческая кровь, в городах и селах население гибнет от голода, младенцы кричат, когда матери дают им грудь, ибо у матерей или не хватает молока, или же оно потеряло свой природный вкус. Этих младенцев может постигнуть более страшное будущее. Мы терпим все это лишь для того, чтобы не погас очаг надежды, чтобы не лишиться своей свободы.

…Говорят, что Корнилов арестован. Но можем ли мы, довольствуясь этим, продолжать заниматься болтовней и играть в прятки? Можем ли снова убаюкивать народ лишь тем, что «социалист» Церетели обменялся рукопожатием с заводчиком Бубликовым на глазах всего контрреволюционного сборища?

Кто же теперь предатель?

Большевики, которые все это предвидели заранее и призывали народ, не поддаваясь на провокации, копить силы, или же те субъекты, которые подбодряли и обнадеживали генерала Корнилова на Государственном совещании в Москве?

Довольно слов! Путь, который мы избрали и по которому мы идем, нельзя запятнать ни с точки зрения науки, ни с точки зрения требований жизни. Светлые убеждения будут жить вечно и укореняться в сознании людей. Они послужат делу укрепления единства наций…»

…Уходит долгое кавказское лето. Хотя и в сентябре на Апшероне еще жарко. Для приезжих даже слишком. Министр труда Временного правительства Гвоздев, прибывший с требованием прекратить всеобщую забастовку[50], почувствовал себя настолько разморенным, что не смог покинуть свой салон-вагон. Не подошел климат и председателю краевого Совета — кавказского предпарламента — Евгению Гегечкори. Атмосфера так насыщена грозой, что отнюдь не мягкотелые нефтепромышленники и владельцы наливного флота поспешили принять все условия бастующих — коллективный договор, право приема и увольнения рабочих…

Для первых чисел октября результат, похоже, достаточный. Центральный Комитет большевиков публикует: «Приветствуем революционный пролетариат города Баку, в открытом бою победивший организованный капитал». И в «Рабочем пути», выходящем в Петрограде вместо запрещенной «Правды», призыв: «Учитесь у бакинцев!»

Для «Гуммет» то и другое переводит Нариманов.

16

В почтово-телеграфной конторе заметно разгневанный человек берет синий бланк депеши. Быстро нанизывает слова: «Тифлис Кавказский рабочий точка Я не давал согласия меньшевикам выставлять мою кандидатуру Учредительное собрание точка Уполномочиваю Комитет действовать по своему усмотрению точка Доктор Нариман Нариманов».

Крайняя необходимость немедля вывести на чистую воду респектабельных плутов, поднаторевших в политике. Стратегов из меньшевистского избирательного центра. Девятого октября в Тифлисе проходит конференция меньшевистских организаций края. Функционеры дружно стонут: «Наши предвыборные собрания не посещают, лекции не слушают, масса теряет интерес к нам… Мы все топчемся на одном месте…» Чтобы как-то с того места сдвинуться, ощутимо подогреть интерес к себе, в списки кандидатов, выдвигаемых в Учредительное собрание, экстренно вносятся фамилии нескольких общественных деятелей, несомненно пользующихся доверием кавказцев. Из бакинцев — доктор Нариманов. Пока он там узнает, пришлет протест — время уйдет, а срок регистрации списков 17 октября, остается всего ничего.

Медвежью услугу блудливым «стратегам» оказывает тифлисская газета «Кавказское слово». Изображает слишком шумную радость. «Пренеприятнейший сюрприз большевикам! Высокоуважаемому лидеру татар Кавказа доктору Нариман-беку Нариманову угодно баллотироваться по списку социал-демократов меньшевиков! Благоразумие берет верх! Лица, близко знающие доктора, дают о нем отзывы как о человеке долга…»

Потому и спешит доктор Нариманов на телеграф, отправляет депешу в редакцию «Кавказского рабочего» — большевистской газеты[51]. Комитет, о котором он упоминает, Кавказский крайком РСДРП (б), охотно действует по своему усмотрению. В Учредительное собрание Нариманов избирается по списку большевиков Кавказа. От партии, единственно возможной при его образе мыслей, принципах, человеколюбии — всей его натуре. Вне этой партии он просто не был бы Нариманом Наримановым.

Выборы те — 19 ноября. Стало быть, после Октябрьской революции. Только календарь у Кавказа свой, особый. Как и место в истории. Даже в городах-побратимах Баку и Тифлисе при всей общности конечной судьбы события долгие месяцы, годы будут развиваться по-разному. На долю Баку выпадут испытания не в меру драматические, кровавые — далеко не всем посильные.

Тринадцатого октября уходит в отставку эсеро-меньшевистский Исполком Бакинского Совета. Пятнадцатого Совет совместно с представителями промыслово-заводских комиссий, полковых, корабельных и ротных комитетов выражает полное недоверие «правительству, идущему против народа, правительству, затягивающему войну… Необходимо отобрать власть у врагов народа и передать ее в руки самого народа в лице Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов». Это решение принято за сутки до призыва ЦК большевиков «к всесторонней и усиленнейшей подготовке вооруженного восстания», к поддержке создаваемого для этого Военно-революционного центра.

Двадцатого числа конференция промыслово-заводских комиссий Балахан, района, где большей частью рабочие-мусульмане и преобладает влияние «Гуммет», заявляет:

«Мы требуем, чтобы власть перешла в руки Советов, а всех царских ставленников устранить.

Мы требуем контроля над производством и промышленностью и распределением предметов первой необходимости. Промышленников, злоумышленно закрывающих предприятие, немедленно арестовывать.

Мы требуем немедленно сформировать Красную гвардию из рабочих.

Причем за проведение в жизнь всех указанных требований мы будем бороться и отстаивать до последней капли крови».

А в Петрограде уже началось.

Вечер двадцать четвертого октября девятьсот семнадцатого года. Рубиновый отблеск пылающих костров, яркие лучи граненых зеркал прожекторов высветливают наведенные на город стволы полевых пушек, пулеметов с аккуратно заправленными лентами, двуколки со снарядами и походные кухни у колоннады Смольнинского института благородных девиц. Вооруженный народ приготовился.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});