Боксёров бывших не бывает! - Лена Гурова

догадки. Но очень похоже.

— А вы кому-нибудь говорили об этом? — Я не верила своим ушам, спросила неосознанно.

— Нет, подтверждений нет никаких. Допустить, что меня подставил мой же брат, это за гранью. Скорее, его обработали уже после, или запугали.

А пазл-то собирался! Это бы объяснило многое. Но не исчезновение Мишки.

Каждое утро я просыпалась в горячих руках своего боксёра… Мне снилось…

Мишка, сильный, крепкий, обнимал меня нежно, как хрупкое создание, словно боялся разбить, отколоть кусочек Лизоньки. Виноватые глаза смотрели в упор, словно просящие извинить за что-то. И целовал, я телесно ощущала эти прикосновения, получая почти сексуальное наслаждение…

Что же с тобой произошло, любимый мой богатырь? Где ты? С кем? Ещё немного, и я сойду с ума!

Гуля, Колька, давший клятву держать язык за зубами, Виктор Цветков и я собрали совет в «Бризе». Итог получился плачевный. Боксёр подтвердил подозрения Зуева-старшего, Гуля доложила, что на куске майки кровь Мишки, а Колька, неожиданно для всех, рассказал о слухах, распространяемых в спортивных кругах. С некоторых пор он стал посещать тренажёрный зал и играл в футбол в любительской команде. К этому его подвигла его девушка, бывшая фигуристка Катерина, очень славная и спортивная. Так вот, о наличии тотализатора знают все. Мало того, таинственные беспредельщики создали фирму и действуют под официальным флагом, оголяя лишь верхушку айсберга. Всё остальное — сплошной криминал. Помимо Мостового, а теперь и Исаева, пострадали ещё несколько спортсменов, доведённых до инвалидности.

Не понимаю, как я ещё держусь!!!

— Мне надо с тобой поговорить, — шепнула Гуля. — Пойдём вроде как в дамскую комнату.

Мы вышли через задний двор кафе на аллею.

— Здесь нас точно не подслушают. Я уже всего остерегаюсь. — Гуля явно волновалась. — Никогда бы не рассказала тебе свою тайну, но всё складывается против нас, поэтому нужно задействовать все механизмы и связи. Поиск моей мамы и брата ничего не дал, Мишка растворился при непонятных обстоятельствах, никаких следов. Но я уверена, что он жив, Лиза! А ты? Что тебе подсказывает сердце?

Я молчала, в голове уже шло «домашнее» расследование, обработка новых данных…

— Лиза, ты меня слышишь?

— Да-да! Так что за тайна? Это касается Исаева? Говори уже.

— Прости, но твоя поездка на Алтай была подстроена нами. Мы использовали неравнодушное отношение Сергея к тебе, и всё устроилось, как нельзя лучше. Пойми, в тот момент всё было очень критично в нашем деле. И твоё знакомство с Чингизом тоже оказалось очень кстати. Правда, Исаев бесился ужасно и хотел уже отказаться от всего, бросить на произвол судьбы наше дознание. Видимо тогда и появились эти функционеры от спорта. Мишка не посвятил меня в эту часть его жизни, не хотел нагружать и без того полное проблем существование своей сестры. Так вот, в поисках его самого нам вызвался помочь отец моего ребёнка, правда, не признающего себя папашей. Но я очень его люблю, хотя знаю, что никогда не буду ему женой. Этот человек никому из женщин ничего не обещает, а даже, наоборот, всем своим видом даёт понять, что с ним нельзя! Нельзя ничего строить, на что-то надеяться и чего-то желать от него. Ну, ты знаешь, ведь да?

Я уставилась на неё, как баран на новые ворота. Что я знаю?

— Это Чингиз!

Становилось всё чудоковатее и чудоковатее…

— Он же, насколько я помню, представил тебя своей родственницей… — Отмерла я.

— Мы тут все его «родственницы». Так сказать, «молочные сёстры, по сперме». Сейчас не об этом. Наш монгольский друг уже начал действовать. И я очень прошу тебя, сделай всё, как он попросит. Это очень важно, мы уже пойдём в обход всех законов и правил. У нас нет другого выхода.

— А что он попросит? — Готовность напялить на себя трусы в горошек стартанула с места в карьер, трусливым ужиком заползая в мою душу.

— Не знаю! И когда предстанет пред наши очи, тоже не имею понятия.

Мы вернулись. За столиком с нашими дружбанами сидели две девицы и вульгарно хохотали на всё кафе. А эти два, амбал и мальчик-попрыгунчик с лицом аристократа, поддерживали веселье.

— Нам пора, дорогой! — Проворковала я и зацепила Кольку, впив в его ладонь свои ногти.

— Да-да! — Поддержала меня Гуля. — Дети уже заждались. Ты купил подгузники, милый мой?

Надо было видеть глаза и тех и других!

Придя очередной раз к Мостовым, я удивилась, увидев «адвоката», приходившего ко мне там, за забором под колючей проволокой.

— Познакомься, Лиза! Это Матвей, он друг Павла, они со школы вместе. Вот, взялся за Соню, будет её защищать.

— Вы её видели? Как она? Может, что-нибудь просила передать?

— Присядьте, разговор не лёгкий.

Я уселась, друг детства молчал, мама Сони роняла слёзы, а маленький Олежка улыбался всем и что-то чирикал, показывая игрушки из манежа. Тяжёлая, тягучая атмосфера, даже дышать проблематично…

— Дело в том, что за обвинением Софьи Мостовой стоят крепкие полукриминальные силы. У них везде свои люди и «лапы». И первое, о чём я хочу попросить, Лиза, не лезьте в это дело самостоятельно, вас уже засветили вражеские формирования. — Он помолчал, как бы заставляя проникнуться только что сказанным. — Мы ведь тоже не лыком шитые, своё дело знаем, собираем по крупицам пазлы для оправдания Сони. Кое-что уже есть, но этого мало. Нет неопровержимых доказательств, крепких улик против них. В суд идти не с чем. Поэтому второе, о чём я пришёл вас просить, давайте работать вместе.

— Я только за. Тем более что осталась без поддержки. — Голос сорвался, во рту стало сухо, противно.

— Ой, что это я! — Олежкина бабушка подскочила и помчалась на кухню.

— Вы про Исаева? Я уверен, что…

— … Эти два события перекликаются. Я тоже уверена. И главное, нужно найти этого некто в толстовке и капюшоне. Ведь так?

Мы попили чаю, «обменялись мнениями», договорились посетить отель последней встречи Мостовых ещё раз. Матвей проводил меня и предупредил, чтобы я не удивлялась, если в поле моего зрения не один раз будет попадать один и тот же человек, меня пасут. Причём, с двух сторон сразу.

Работа для меня, как живительная сила. Только здесь, в родном офисе, я могла хоть ненадолго дать отдых мозгам и, превратившейся в дырявую тряпочку, еле живой душе. У меня было такое чувство, что я «проглотила» своего чемпиона, и он живёт во мне. Уж как поместился, непонятно! Но ощущение постоянного присутствия, его участия в моей жизни не оставляли ни днём, ни ночью. И я опять просыпалась, проведя ночь с ним, с глупой довольной улыбкой.