Холодная война - Натан Арчер

То ли потеря крови сказалась на его ощущениях, то ли виною тому было недавнее напряжение сил, а может быть, просто оттого, что в овраге не было ветра, или по какой-то другой причине, но сейчас ему было не особенно холодно.

— Вы в порядке? — спросила Лигачева.

— Прекрасно себя чувствую, — ответил Шефер. — Вы обмолвились о приятелях этого парня, — напомнил он и помолчал, пока не увидел в ее взгляде недоумение. Подобострастно поклонившись, он показал рукой в направлении места посадки корабля пришельцев: — Не согласитесь ли прогуляться со мной, чтобы доставить им плохую новость?

— С удовольствием принимаю ваше приглашение, — ответила Лигачева.

Она сняла магазин со своего АК-100 и подняла другой, оброненный кем-то во время резни. Поставив его на место, она оглядела трупы своих людей или, скорее, людей Яшина. Затем снова уставилась на мертвого монстра.

— Не разобрать ли нам его на части? — спросила она. — Это снаряжение могло бы нам пригодиться.

— Если бы мы знали, как им пользоваться, — согласился Шефер. — Ребята от науки позабавятся этими игрушками с удовольствием, но давайте прихватим их на обратном пути, не возражаете? Все это может заключать в себе мины-ловушки, и я не стал бы ни к чему притрагиваться, пока мы внимательно не посмотрим, нет ли подвоха.

Лигачева помедлила, затем протянула руку к трупу монстра.

Наплечная пушка стала поворачиваться в ее сторону.

Она окаменела, уставившись на черную трубку, потом стала отводить руку, готовясь метнуться в сторону, если пушка выстрелит.

Трубка перестала поворачиваться. Лигачева подождала еще немного, но оружие пришельца оставалось неподвижным.

Она не поняла, было это последнее движение результатом предсмертной судороги существа, выполнением устройством какой-то неоконченной функции или действием автоматической системы защиты. Она решила, что повторять эксперимент не стоит, Шефер прав: труп может быть заминирован и с мародерством можно повременить.

Лигачева отступила на шаг от трупа и повернулась к Шеферу:

— Пойдем.

Глава 27

— Генерал Мейвис? — сказал адъютант. — Не мог бы я поговорить с вами конфиденциально, сэр?

Мейвис оторвал взгляд от видеомонитора и посмотрел на адъютанта. Он был из штата Белого дома. Генерал жестом пригласил его в коридор и предложил:

— В моем кабинете.

— Как только адъютант закрыл дверь, Мейвис спросил с неудовольствием в голосе:

— В чем дело?

— Они знают, генерал, — с готовностью ответил адъютант, — русские знают все. Мейвис нахмурился:

— Что вы имеете в виду, говоря «все»? Что именно они знают?

— Я имею в виду, что президент только что получил конфиденциальную телеграмму от русского президента, в которой говорится, что мы забросили к ним команду с приказом захватить или уничтожить корабль пришельцев. Русские дьявольски раскипятились. Они угрожают войной, если мы не заберем оттуда наших людей или не прикажем им сдаться.

— Войной? — фыркнул генерал. — Эти ублюдки едва ухитряются кормить свой народ и содержать в исправности танки, но собираются пойти на нас войной?

— У них еще сохранилась основная часть ядерного арсенала, сэр, — подчеркнул работник Белого дома.

— Да, верно, но семьдесят процентов этого арсенала откажет при запуске, потому что уровень их производства и технического обслуживания...

— На который они делали поправку, создавая массу этих дьявольских игрушек. Даже если только тридцать процентов прорвется сквозь...

— Речь идет о тридцати процентах, которые могут быть запущены.

— И все же, сэр, если отбросить... — Он оборвал себя. — Зачем нам спорить? При всем уважении к вам, сэр, должен напомнить, что мы в любом случае не хотим войны с русскими.

— А мы и не собираемся доводить до нее, — возразил Мейвис. — Они выходят из себя, стоит кому-то бросить нелицеприятное слово в адрес сербов или купить какую-нибудь литовскую машину, однако войны все еще нет, или мы воюем? — Он сел на край стола. — Так что же говорит президент об этой телеграмме?

— Ну, сэр, он был готов к жестким мерам, пока какой-то ретивый трудоголик из Министерства обороны не обмолвился, что шоу там дают генерал Филипс и тот коп Шефер. Вы ведь знаете, как он относится к Филипсу.

— И?

— И теперь он хочет прикрыть эту миссию. Генерал долго пристально смотрел на собеседника, прежде чем заговорил снова:

— Дело дрянь. Пора раскачивать лодку?

— Нет, сэр. Прямое указание свернуть все немедленно.

— Он хотя бы знает, от чего мы отказываемся?

— Знает, сэр. Он также помнит о той громадной воронке в Центральной Америке и догадывается, что любопытство русских будет вознаграждено не лучше нашего.

— Он целиком полагается на умение этих тварей заметать следы.

— Так точно, сэр, и не без основания, судя по последним сообщениям.

Мейвис не спускал глаз с адъютанта, ожидая продолжения, но тот ничего больше не сказал, не пожелав пояснить свое заявление. Отсутствие комментария и непроницаемое выражение лица представителя Белого дома ясно показывали, что эта тема исчерпана.

Мейвис вздохнул.

— Есть сейчас связь с Филипсом? — спросил он.

— Да, сэр, он установил аппаратуру спутниковой связи в радиорубке той насосной станции и только что включил ее в работу.

Генерал угрюмо кивнул:

— Понятно. Я надеялся, что он уже выступил и мы не сможем с ним связаться. Значит, не судьба. Ладно, если он еще там, вызовите генерала на связь и скажите, что его бродячий цирк покидает этот город. Он знает, где его ждет новый ангажемент.

— Да, сэр. Это все?

— Если у вас больше нет плохих новостей для меня, то все. Благодарю вас.

Адъютант повернулся кругом и вышел из кабинета, а генерал Мейвис угрюмо уставился на карту мира, почти полностью закрывавшую одну из стен его кабинета. Его взгляд сосредоточился на полуострове Ямал в самой середине скованной льдом северной морской границы России.

— Это хуже, чем плохая новость, — произнес вслух Мейвис. — Невидимость, космические корабли, энергетические пушки... Всех этих игрушек у нас не будет... а ведь как было бы интересно столкнуться с русскими лоб в лоб и выяснить раз и навсегда, кто из нас хозяин положения. — Он вздохнул и встал. — Не возьму в толк, кто же вынес сор из избы?

* * *

Раше провел рукой по гладкой кожаной обивке.

Он не долго мучился угрызениями совести из-за своего вероломного вступления в контакт с русскими — в конце концов, его родное правительство докатилось в этом деле до очень уж грязных фокусов, — но ему все еще было трудно свыкнуться с реальностью своего пребывания здесь, на другом конце мира, в самом сердце России.

До сих пор в его сознании жил образ постсоветской России, почерпнутый из средств массовой информации, из газетных статей и телевизионных сообщений о развалившейся экономике, организованной преступности, трудных временах. Он полагал, что все русские оказались на грани голодной смерти, выпрашивают на улицах кусок хлеба и затыкают своими обесценившимися рублями дыры в стенах, чтобы как-то продержаться в течение пользующихся дурной славой долгих и суровых зим.

Может быть, некоторые из них действительно страдают, думал он, но, судя по этому лимузину, у посла Комаринца дела идут просто прекрасно, да и Москва выглядела из окна вполне прилично.

Хотя в данный момент они были не в Москве — машина проезжала ворота какого-то военного комплекса в самом дальнем конце бог весть чего.

— Боюсь, мистер Раше, наше дальнейшее путешествие будет значительно менее комфортабельным, — заметил посол.

Раше поборол в себе желание ответить, что четырнадцатичасовой перелет на рейсовом самолете «Аэрофлота» шикарным времяпрепровождением никак не назовешь, а военный транспорт, доставивший их из Москвы в это чертово никуда, был просто летающим холодильником. Ему понравилось только в лимузине, который катал их по Москве и не оставил даже здесь.

Ему очень захотелось узнать, кончится ли когда-нибудь эта пытка.

— Я рискую показаться вам нытиком, посол, — сказал он, — однако скажите, мы уже почти на месте? Комаринец улыбнулся:

— Я не считаю вас нытиком, мистер Раше. Вы просто американец, избалованный и нетерпеливый. Вы, американцы, по крайней мере понимаете, что такое большие расстояния, чего не скажешь о большинстве европейцев, которые привыкли жить в своих крохотных государствах, словно кильки в банке. — Он предложил Раше сигарету, но тот жестом отказался. — Что же касается вашего вопроса, — продолжал посол, захлопнув портсигар и опустив его в карман пальто, — да, мы почти на месте. Хотя в это время года дорог здесь нет, так что придется воспользоваться транспортным средством, которое может двигаться по снегу.

Он махнул рукой в сторону тонированного окна лимузина, и Раше увидел выстроившиеся в линию отталкивающего вида машины, окрашенные в любимый здешними военными зеленый цвет. Лимузин замедлил ход и остановился возле этих машин.