Зайчик для Волкова (СИ) - Таль Ная

— Так вот почему у бабушки много морщинок на лице, она говорит плохие слова, — делает выводы дочь, обнимая меня. — Тётя Мила, а ты оставайся, я тебе косички заплету.

— Малыш, в следующий раз я вся твоя, можешь даже макияж сделать, а сейчас мне надо домой, проверить тётю Олю. Возьмёт и родит эмоциональная наша. Дядя Артём может растеряться, а я должна первая увидеть свою крестницу, — подмигивает нам. — Всё, заходите домой, а то встали, как на базаре, — она обнимает нас ещё раз и заходит в открывшийся лифт.

— Мам, Лиза же хоёшая, почему бабушка обзывается? — Задаёт важный для себя вопрос малышка, когда мы заходим в квартиру.

— Иногда так бывает, взрослые злятся и не могут сдержать свои эмоции. Это нормально, но часто ранит близких. Бабушка потом успокоится, — помогаю дочери раздеться. — Значит, ты виделась с бабулей?

— Нет, она звонила папе и очень громко угалась, — ну мама! Знаю, что она общается с Димой. И никак не пойму, на что она до сих пор надеется?

Дурацкая совесть не даёт покоя и весь вечер проходит, как на иголках. Не помогают даже Серёжины объятия. Мы вместе с дочкой решили ужинать у него. Милаша с восторгами и трепетом кормит Марселя, а тот лужицей растекается от маленьких ладошек на своей голове. Неженка во всю пользуется моментом.

— Я принесла тебе визитку кинолога, — достаю из кармана помятую картонку с номером телефона.

— А у меня есть на что её обменять, — Сергей уходит и возвращается с листочками в руках.

— Что это? — Смотрю на него с любопытством.

— Билеты на матч. В среду мы вас ждём на игре, — кладёт их на стол передо мной и забирает визитку.

— Мы же пойдём? — Милана молниеносно забирает себе билеты. — Я хочу флажок, шапочку и на лице полоски, — проводит пальчиками по щекам, показывая, где эти самые полоски ей надо. Качаю головой и закатываю глаза. Куда ж я денусь? Уже пообещала, что придём, значит так и будет, иначе, одна деятельная дама сама приедет и погрузит нас в машину. — Я буду самой касивой болельщицей у моих феев, — попискивает и приплясывает на месте счастливая девчушка, — или, феёв? Фей? Мам!

— Что? — Посмеиваюсь уже в голос.

— Ай! — Отмахивается от меня. — Главное, буду самой касивой, — вздёргивает свой маленький носик гордо.

— С таким настроем мы точно победим, — с удовольствием смотрит на неё Серёжа. Вот же жук! Знает, как всё повернуть на свою сторону.

Глава 46

Мама не отступает ни на миллиметр. Каждый день звонит раз по пять и пытается надавить на меня и переубедить. Второе сложнее. После разговора с Косолаповой мне стало легче и я, действительно, задумалась о том, почему не могу жить так, как хочу я и упорно продолжаю жить так, как хотят от меня другие. У Димы своя семья, а мне почему нельзя?

— Мам, успокойся, пожалуйста, и не истери, — сколько раз я произнесла эту фразу за последние два года? Уже потеряла счёт.

— Ты не понимаешь. А если Дима заберёт у тебя квартиру? Он же отец Милаши, а квартира оформлена на неё. Значит и распоряжаться её имуществом он тоже имеет право, — аргумент, который я слышу не в первый раз, но это же бред.

Добров совсем не такой. Я помню, как первого сентября в первом классе со мной никто не хотел садиться за одну парту, потому что я рыжая и у меня конопушки по всему лицу. Учительница вышла вместе с родителями в коридор. Не совсем хорошо помню, почему мы остались без присмотра. Да и не важно это.

Вредная соседка, моя одногодка, Алёнка рассказала всем, что я болею и веснушки — это заразно. А потом начала смеяться надо мной, как она делала всегда. Дети хохотали, тыкали в меня пальцами и обзывали жирафом, потому что у него пятна тоже коричневые. А Дима опоздал на линейку и вместе с мамой зашёл сразу в класс.

— А ты смешная, — он без колебаний уселся на соседний стул. Такой серьёзный и сосредоточенный, но улыбчивый и светлый, а ещё деловой в своём идеально отглаженном костюме и с чёрной бабочкой на шее. — Меня Дима зовут, — он оглянулся на маму, а та послала ему воздушный поцелуй и одобрительно кивнула.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— А меня Юля, — было неловко, но он оказался первым, кто решился ко мне подсесть, и я постаралась быть с ним милой.

— Придёшь ко мне в гости? Я тебе макет космической станции покажу, — мне было совсем не интересно, но я согласилась. Первый друг за долгое время. Алёнка всех во дворе уже распугала и перетянула на себя, а одной быть тяжело, даже если ты ребёнок. Особенно, если ты ребёнок.

Так мы и дружили. Я не заметила, как очнулась в десятом классе. Дима неизменно был рядом. Я тянула его по химии и литературе, а он меня по физике и геометрии.

От воспоминания о первом поцелуе до сих пор кружится голова. Я оказалась в Алёнкиной компании, на небольшой вечеринке. Девчонки, с кем общалась, разбрелись по домам, а меня уговорил остаться Добров. Заклятая «подруга» снова издевалась. В наших с ней отношениях ничего не изменилось за годы учёбы, разве что она ещё сильнее меня задирала из-за Димы. Он ей нравился, но почему-то возился всегда со мной и не обращал внимания на королеву класса.

Красивая брюнетка с уже оформившейся фигурой и я… Рыжее угловатое недоразумение. Она недоумевала и злилась, её друзья тоже. А Диме было безразлично кто и что думает о нём.

— Он всё равно с тобой не будет, я его уведу, — едко цедила Алёна, когда мы играли в бутылочку.

Она не стеснялась никого, даже Димки, который всё слышал. Одноклассники давно перестали пугаться моих веснушек, но вечное противостояние делило класс на тех, кто общается со мной и друзей Алёны. Я значительно проигрывала. А Добров один никогда не появлялся, всегда брал меня с собой. Он называл меня «щитом от назойливых баб».

В тот день соседка перешла все границы и уже прямо сказала, что целовать замухрышку никто не будет. Объявила это таким тоном, что, казалось, любой ослушавшийся её приказа умрёт на месте, не сумев сделать и вздоха. А Дима ухмыльнулся, встал с пола и подошёл ко мне, как и всегда, когда хотел поддержать.

— Готова? — Спросил, смотря мне в глаза.

— К чему, — я уже хотела сбежать, лишь бы не слышать оскорбления.

— К этому, — он притянул меня к себе и прижался своими губами к моим. От шока я не могла пошевелиться, но послушно повторяла движения. Мне не хватало воздуха, а удивлённые вскрики одноклассников провоцировали на продолжение. Дима целовал нежно. Так, словно дарил всего себя. От волнения я краснела. Щёки горели, как раскалённая сковорода.

После этого нас считали парой, а я была самой счастливой девушкой на планете. Ведь он выбрал меня, а не Алёнку. Глупости, но факт.

Вот и сейчас верю в то, что он не сможет поступить плохо. Это же Добров. Тот самый, что не слушал никого и делал только то, что считает нужным.

— Мам, он так не сделает, — уверяю раз в десятый.

— А если он Милашу заберёт? Сама посуди. Ты же на его шее сидишь, любой суд будет на его стороне, — встревоженно проговаривает мама свои самые большие опасения.

Это мы с ней уже обговаривали. И с Милой-старшей тоже. Хорошо, когда твоя подруга — адвокат по семейным вопросам. Она не любит, когда говорят «по разводам». Косолапова же и объяснила мне, что отцы, в основном, уходят из семьи и с каждым годом всё меньше и меньше встречаются с детьми. И только в пяти-шести процентах случаев дети остаются с папой. В основном, когда мама физически не может заботиться о ребёнке и в исключительных случаях, когда сама отказывается от них. Статистика. Никуда от неё не денешься.

— Не знаю откуда ты это взяла, но у меня другие сведения. Я каждый день делаю новый шаг к независимости. Да, он платит алименты, покупает подарки и видится с дочерью каждые выходные. Это нормально. Он отец, но что будет, когда Лиза забеременеет? — На это у мамы не находится ответа. Она замолкает.

Каждый подобный наш разговор заканчивается этой фразой. И я понимаю, что надеюсь, а она боится и заботится, как может. По крайней мере, хочется верить в это.