Дао: Золотые Врата. Беседы о «Классике чистоты» Ко Суана. Ч. 1 - Ошо

И это был необычный мясник, он был специально назначен китайским императором для работы в его собственной кухне.

Император как-то спросил Лао-цзы: «Как научиться быть здесь и сейчас? — ты все время говоришь о здесь-и-сейчас».

Лао-цзы ответил: «Вам не нужно спрашивать меня — ваш мясник самый вот подходящий человек. Даже я отправляю своих учеников наблюдать за ним».

Император был шокирован. «Мой мясник! — сказал он. — Да что он об этом знает?»

«Понаблюдайте за его работой», — ответил Лао-цзы.

И император понаблюдал. Это было по-настоящему экстатическим переживанием, даже просто наблюдать за его работой. Его инструмент, его нож был таким острым, таким сияющим, как будто он был абсолютно новым, как будто он впервые его принес.

Король спросил — а он очень интересовался оружием — он спросил: «Откуда у тебя этот прекрасный нож?»

Мясник ответил: «Этот нож мне подарил отец, который умер сорок лет назад. В течение сорока лет я работаю этим ножом, разделываю им животных».

«Сорок лет! — удивился король, — но нож выглядит таким свежим!»

И мясник сказал: «В этом есть определенное искусство. Если вы делаете все внимательно, бдительно, сознательно, тогда не появляется ржавчина — не только в вас, не только внутри, но и снаружи тоже не появляется ржавчина. Я свеж и мой нож свеж. Я молод и мой нож молод. Я занимаюсь работой как медитацией. Это просто роль, которую я играю».

Один мастер дзен рассказывал своим ученикам историю о мастере-воре, который стал просветленным...

Так что не переживай о том, судья ты или врач — даже вор может стать просветленным. Вопрос не в том, что ты делаешь, вопрос в том, как ты это делаешь. Вопрос не в действии, а в сознании, из которого возникает это действие.

Это одна из самых знаменитых историй дзен. Я невероятно ее люблю.

Этот вор был известен как мастер-вор — он был необычный вор. Даже король уважал его, потому что его ни разу в жизни не поймали. Все знали, что он был величайшим вором в стране. В действительности, он был настолько знаменит, что люди хвастались друг перед другом: «Вчера ночью в наш дом забрался мастер-вор», или «Наши драгоценности были украдены мастером-вором». Это было привилегией, потому что если к вам забрался вор-мастер, значит, вы по-настоящему богаты — потому что он бы не пошел к какому-то обычному человеку, только короли и очень богатые люди имели привилегию на визит мастера-вора.

Но вор старел. И его сын сказал ему: «Теперь ты стар и скоро умрешь. Обучи меня своему искусству!»

Мастер-вор ответил: «Я тоже об этом думал. Но это не искусство, а скорее сноровка. Я не могу тебя научить, этому нельзя обучить, но это можно уловить».

Такова и религия: ей нельзя обучить, ее можно только уловить. В этом отличие между учителем и мастером: учитель учит, а мастер лишь делает себя доступным для того, чтобы вы уловили. Вы должны впитать его дух. Если вы будете лишь слушать его слова, вы все упустите — только если вы начнете пробовать на вкус его вино, вы поймете его.

Вор сказал: «Это сновка, если ты сможешь ее уловить, я готов тебе помочь, я в твоем распоряжении. Я сам все время удивляюсь, но это такое исключительное мастерство — настоящими ворами, как и поэтами, не становятся, ими рождаются. Но никогда не узнаешь, пока не попробуешь. Пойдем со мной сегодня вечером».

Сын пошел за ним. Сын был молодым, здоровым, очень сильным. А старик был по-настоящему старым, ему было за восемьдесят. Старик пришел к богатому дому. Он стал разбирать стену, вынимать кирпичи — но как он это делал! А молодой человек просто наблюдал, стоял там и дрожал. Ночь была холодная, но он весь вспотел, и его трясло. Ему было так страшно: он оглядывался по сторонам — кто-нибудь мог проходить рядом. «Что за человек мой отец? Он делает все так тихо, так изящно, как будто это его собственный дом! Никакой спешки, никакого волнения».

А отец ни разу даже не обернулся по сторонам. Он вошел в дом и жестом показал сыну следовать за ним. Тот последовал за ним, дрожа и потея — все его тело промокло от пота, пот лился с него ручьем. Он никогда в жизни так не потел, даже в жаркие летние дни — а это была холодная зимняя ночь, ледяная! А старик двигался по дому, в темноте, как будто всегда там жил. Он ни обо что не споткнулся.

Он пробрался внутрь дома и открыл комнату в самой дальней части дома. Затем он открыл кладовку и велел сыну войти в кладовку. Сын вошел в кладовку... и то, что сделал отец, было просто невообразимо. Отец запер кладовку — а сын был внутри! — потом громко крикнул: «Вор! Вор!», — и убежал.

Весь дом проснулся, проснулись все соседи. Люди носились туда-сюда, они осматривали весь дом. Можете себе представить, в какой ситуации оказался сын! Он думал: «Это конец. Все кончено! Мой отец — сумасшедший! Не нужно было его просить — это не для меня. Он был прав, когда сказал, что ворами не становятся, а рождаются. Но разве так учат? Если я останусь жив, то убью этого старика! Я пойду домой и немедля отрежу ему голову!»

Он был по-настоящему зол — как был бы и любой другой на его месте — но в злости не было смысла. Прямо сейчас нужно было что-то делать, а он не мог ни о чем думать. Ум просто остановился.

Это и есть медитация: ум просто останавливается. Он не может понять, что к чему, что делать, потому что все, что он знает, бесполезно, он никогда раньше не оказывался в подобной ситуации. А ум может лишь снова и снова вращаться в мире известного. Каждый раз при столкновении с неизвестным ум останавливается. Он — машина. Если вы ранее не загрузили в него необходимую информацию, он не может работать, не может функционировать.

А эта ситуация была настолько новой — молодой человек не мог представить, что ему делать. Делать было нечего. И тут пришла служанка со свечой в руке, искать вора. Вор, без сомнения, пробрался в дом: стена была разрушена, дверь открыта — все двери были открыты. Вор пробрался в самую дальнюю комнату — должно быть, он где-то прячется.

Она открыла дверь кладовки, чтобы заглянуть, не прячется ли он внутри. Она бы не открыла дверь кладовки, но что-то привлекло ее внимание, поэтому она и открыла ее. Она услышала какой-то шум, какое-то шкрябанье внутри кладовки, как будто крыса грызла одежду. Она открыла дверь — на самом деле, в поисках крысы. А это юноша издавал такой скребущий звук, он его производил. И это пришло ему в голову спонтанно, это было не от ума. Видя, как кто-то входит со светом... он понял, что в комнате кто-то есть, он слышал шаги, видел свет снаружи — внезапно стало не так темно. И единственным способом сделать так, чтобы дверь открыли, было что-то сделать. Что сделать? Неизвестно с чего, интуитивно — это пришло не от интеллекта, а от интуиции — он начал скрестись как крыса, и дверь отворилась. Женщина со свечой заглянула внутрь. И снова интуитивно, следуя моменту, он задул свечу, оттолкнул женщину в сторону и убежал.

Люди последовали за ним — почти дюжина людей бежали за ним с факелами и лампами — и было понятно, что его поймают. Внезапно он наткнулся на колодец. Он взял камень и бросил его в колодец, а потом встал возле дерева и стал наблюдать за происходящим. Все это происходило, он этого не делал. Люди окружили колодец — они подумали, что вор прыгнул в колодец. «Теперь нет смысла беспокоиться о нем этой холодной ночью. Утром посмотрим. Если он жив, то мы отправим его в тюрьму, а если мертв, то он уже наказан». И они пошли назад.

Молодой человек пришел домой. Отец спал глубоким сном и храпел. Он стащил с него одеяло и сказал: «Ты что, спятил?»

Отец посмотрел на него, улыбнулся и сказал: «Так ты вернулся — этого достаточно! Не нужно рассказывать всю историю. Ты — прирожденный вор! С завтрашнего дня начинай работать самостоятельно. Ты уловил дух этого дела. Я не спятил — я играл в рулетку. Либо с тобой было бы кончено, либо ты бы выпутался из этого, доказав, что у тебя есть интуитивное чутье — и ты выпутался. Не нужно беспокоить меня посреди ночи. Ложись спать. Утром, если захочешь мне рассказать, можешь рассказать. Но я знаю, что произошло — может, не подробности, но основную суть, и этого достаточно. В этом и заключается все мое искусство, сынок, и ты овладел им. И если завтра я умру, то умру счастливым, потому что буду знать, что оставляю после себя кого-то, кто владеет искусством. Точно так же меня научил и мой отец — это единственный способ. Приходится рисковать».

Даже вор может стать просветленным. Даже вор может жить в моменте, быть вне ума.

Так что меня не слишком заботит, чем ты занимаешься. Поэтому я никогда никого не спрашиваю: «Кто ты по профессии? Чем ты занимаешься?» Я даю инициацию любому, кто приходит ко мне за инициацией, независимо от профессии. Иногда люди сами говорят мне: «Ошо, прежде чем ты дашь мне инициацию, я должен тебе сказать, что я пьяница», что «я вор», что «я убийца» — то и это — что «я только что вышел из тюрьмы». Я говорю им: «Не беспокойте меня всеми этими подробностями. Что бы вы там ни сделали в своем сне, это совсем неважно. Были вы праведником или грешником, были вы святым или воплощением дьявола, не имеет значения».