Путь воина - Роланд Грин

Шпион заслуживал доверия. Следовательно, Конана и госпожу Ливию не могло отделять слишком много дней от скандальной связи. Если же Конан будет заперт глубоко в караулке, то это может случиться не так быстро, если вообще случится.

Однако, а имело ли значение, действительно ли киммериец спал с Ливией? Слух об этом, распространенный на улицах, вызовет почти такой же скандал. Если девушка потом получит возможность восстановить свою репутацию достойным браком — с сыном женщины, на которой собирался жениться Акимос, — то разве она не ухватится за такой шанс?

Если она не дура и не распутница, то должна ухватиться. Тогда дело будет улажено для всех, за исключением самого Конана. Он не доставит больших хлопот, так как Воителям в караулке можно будет заплатить, чтобы они смотрели в другую сторону. И тогда яд или кинжал ночью покончат с досадившим киммерийцем.

Акимос налил себе еще вина. Он и впрямь не утратил своей способности к интригам, если мог рассчитывать на столько ходов вперед. Ему, конечно, понадобится готовность госпожи Дорис, но его планы добиться ее едва ли могли потерпеть неудачу.

Теперь пора подумать о его друзьях среди Воителей. Кто лучше всех сработает против Конана и за наименьшее количество золота?

Конан инспектировал охрану ворот, когда к ним подошел строем отряд Воителей. Он сразу определил, что это не обычный визит.

Воители заявились числом почти в четыре десятка, во главе с двумя капитанами, причем один из них прибыл верхом. Конный капитан остался в седле, и Конан узнал Эльгиоса с Великого Моста.

— Воители Аргоса, по делу, затрагивающему госпожу Ливию и Дом Дамаос, — крикнул сержант отряда.

Конан принял свою самую официальную аргосийскую манеру держаться.

— Госпожа Ливия дома, но занята музыкой. Что я могу сообщить ей о деле?

— Оно касается капитана Конана, из ее охраны.

— Я и есть капитан Конан, — уведомил его киммериец, оскалив зубы. — Если оно касается меня, то незачем беспокоить госпожу Ливию.

— Тебя действительно зовут Конан из Киммерии? — переспросил сержант, близоруко щурясь поверх пергаментного свитка.

— Так меня зовут на моей… что это за бумажонка? А, моя гарантия выплаты залога. Она настолько хороша?

— Неуважение к Воителям! — выкрикнул пеший капитан. — Запишите это, сержант.

— А как насчет неуважения говорить человеку, что он лжет, называя свое имя? — спросил Конан вежливей, чем требовали его чувства. Его взгляд встретился со взглядом Эльгиоса.

Конан решил в пользу осторожности. В присутствии Эльгиоса у него мало шансов и захватить этих вояк врасплох, и обмануть их. А без захвата врасплох или обмана, тридцать к одному — неважное соотношение сил, даже когда этот один — выросший в горах боец-киммериец, а тридцать — выросшие в городе неженки-аргосийцы. Не говоря уж о проблемах, которые создаст для госпожи Ливии внушительная битва у ее ворот.

Эльгиос кивнул сержанту:

— Конан из Киммерии, ты арестован за незаконное присвоение прав, положенных только капитанам Воителей. Дальнейшие обвинения против тебя расследуются и могут быть выдвинуты. Тебя предупреждают, что все, что ты скажешь, может послужить основой для новых обвинений, и что сопротивляться Воителям в подобном деле является преступлением, наказуемым продажей в рабство. Ты предупрежден…

— Да болотные тролли побери все ваши предупреждения. — Конану думалось, что он говорит спокойно, но весь отряд отступил на два шага, за исключением некоторых, отступивших на четыре. Никто на самом деле не поднял оружия, но многие руки оказались ближе, чем раньше, к эфесам мечей и колчанам.

Игнорируя Воителей так, словно те провалились сквозь землю, Конан повернулся к охране ворот:

— Одного вестника — к госпоже Ливии доложить о том, что здесь происходит. Другого — к сержанту Талуфу. До моего возвращения считать его капитаном отряда Конана.

При этих словах некоторые из Воителей не сдержали улыбок. И тогда, словно это было написано в воздухе, Конан понял, что его не собирались выпускать живым.

Значит, мордобоя и драки не избежать. Но случится это все же не у ворот Ливии или еще в каком-либо месте, где вина за происшедшее ляжет на нее. Если Воителей можно так легко купить, у нее и без того хлопот хватит.

Конан подумал, что, наверно, ему следовало бы сказать Ливии о страсти, испытываемой к ней Арфосом. Тогда она могла бы считать его скорее другом, чем врагом. Само собой, ей понадобится какой-то способ связаться с ним без ведома его матери. Но если Арфос не сумеет найти такого способа, то уж Ливии-то это будет вполне по силам. Конан посмотрел на Эльгиоса:

— Можно мне зайти к себе за едой и одеждой?

— Только если с тобой отправятся четверо моих людей и обыщут все, что ты принесешь, — ответил капитан.

Конан поклонился:

— Я не возьму на себя смелость просить госпожу Ливию стерпеть такое вторжение. Если она ценит мои удобства выше чести своего дома, то она, несомненно…

— Что я несомненно сделаю, Конан? — раздался голос за спиной киммерийца.

Он медленно обернулся, хотя ему хотелось стремительно крутануться вокруг своей оси, и увидел Ливию, в плаще, поспешно наброшенном поверх домашнего платья. Ноги у нее были обуты лишь в расшитые розами комнатные туфли.

— Госпожа, — поздоровался Конан, подчеркивая титул. — Мне придется на некоторое время покинуть службу у вас, пока не будет завершено некое дело.

Он объяснил, встав так, что мог наблюдать одновременно и за ней, и за Эльгиосом. Сперва у Ливии задрожали губы и она вцепилась в край плаща. Затем она почувствовала, что Эльгиос следит за ней, как кот, изучающий птицу, выискивая любые признаки беспокойства. Конан увидел, как она выпрямилась, плотно сжала губы и сложила руки на груди. Ему снова подумалось, что он видывал и королев вдвое старше ее, не проявляющих и половины ее достоинства. Когда он закончил, Ливия кивнула:

— Капитан Конан, я подозреваю, что кто-то получил ложные сведения. — Она в упор посмотрела на Эльгиоса, который внезапно утратил способность встречаться с ней взглядом.

Конан чуть не рассмеялся.

— Я пришлю еду и одежду и все прочее, что понадобится для ваших удобств, — продолжала она. — Сержант Талуф будет равен по званию дворецкому Резе — если его не подозревают в том, что он помочился на розы Главного Архонта или в каком-либо подобном преступлении.

При этих словах засмеялся даже сержант, а Эльгиос несколько раз беззвучно открыл и закрыл рот, прежде чем покачать головой.

— Отлично. Тогда — да пребудут с вами боги, капитан Конан. — Ливия сжала ему руки, едва сдержавшись, чтобы не броситься киммерийцу на шею. Ему, со своей стороны, потребовалось героическое усилие, чтобы устоять на месте и не обнять ее.