Что-то между нами - Юлия Резник

я в фисташковом. Крутое бедро провокационно выпячено, бюстик едва прикрывает розовые соски, рука в волосах…

«Например, такое?»

И не дожидаясь ответа, шлю самое огненное фото – в черном.

«Или это? Что тебе больше по вкусу?»

Кажется, я дышу слишком часто, для того чтобы это могло считаться нормальным. О-хо-хо, кто ж знал, что он во мне разбудит такой пожар. Это вообще законно – так реагировать на того, с кем тебя связывают исключительно деловые отношения? Я не знаю. Но факт, что это довольно сильно облегчает мою задачу.

«Все оставляй. До завтра».

Намек на то, что он не хочет или не может продолжать диалог, более чем прозрачен. Значит, с ним жена. Может, светит перед ним прелестями в бельишке покруче.

– Вот это встреча! Смотрите, кто тут у нас! Думал, показалось, откуда у нашей Мильки деньги на комп? А это и правда ты.

Улыбка блекнет. Оборачиваюсь к отчиму.

– Привет, Арсен.

Я этого мудака ненавижу всеми фибрами души. Но даже сейчас, когда вообще никак от него не завишу, не могу его послать к черту, или как-то иначе уронить самооценку мудака, потому что он непременно захочет ее поднять. Конечно, за счет моей матери.

– Привет-привет, – ухмыляется щербатым ртом, а сам не сводит алчного взгляда с пакета. – Ты, что ли, банк ограбила?

– Да нет. Не пришлось. А ты здесь какими судьбами?

– Работаю, – морщится. – Грузчиком во-о-он в том супермаркете. Бывала бы дома почаще – так знала бы, как у папки дела.

Он мне такой же папка, как еж – носорогу. Но и мать, и сам Арсен по особенным случаям предпочитают звать его именно так. Интересно, что такого случилось, что он опять мне в глаза с этим «папкой» лезет?

– Вы сами меня выгнали, если помнишь.

Ага. Как раз в тот день, когда меня сбила дочурка Воинова.

– Так то когда было? Ну, ты и злопамятная деваха, Милька! Разве можно-то с родителями так? Я ж тебя с четырех лет воспитывал. Вкалывал днями. Вот оно мне надо было, скажи, гнуть спину?! Ты хоть представляешь, какой это адский труд? Да откуда тебе знать. У баб все по жизни проще. Ноги раскинула – и все в шоколаде. Ты, я смотрю, вообще неплохо устроилась. – Проходится по мне масляным взглядом. – Целочку свою задорого продала? Не продешевила?

– Да уж подороже, чем если бы под одного из твоих собутыльников легла, можешь не сомневаться, – цежу я, сбрасывая его клешню.

– А визжишь чего? Я тебе, что, претензии предъявляю? Нет. Поднялась – и хорошо. Плохо, что о родителях забыла. Мы для нее, значит, все, а она, как только денежки появились, нос стала от родни воротить, так получается?

– Я тебе ничего не должна.

– Ишь, как запела! Ишь… возомнила! А с чего вдруг? Блядина ты обычная, Милька. Даст пинка под зад твой хмырь, к кому прибежишь?

– Не к тебе, не беспокойся.

Я как раз без особого успеха пытаюсь освободиться, когда к нам подходит высокий плечистый мужчина.

– Мужик, руки от девочки убрал.

– А ты кто такой, чтобы мне указывать? Я с дочкой говорю! – пыжится Арсен, но в его глазах мелькает страх. Арсен – обычный трус. Все, на что его хватает – это третировать более слабых, но он тут же пасует при встрече с достойным противником.

– Это ваш отец? – оборачивается ко мне мужчина, недоверчиво вздернув бровь. Ну, еще бы. Я – белокожая рыжая, Арсен – стопроцентный кавказец.

– Нет.

– Пойдемте, я вас провожу.

На этот раз, когда я дергаю рукой, Арсен послушно разжимает пальцы. Говорю же – трус он, как есть. Отходим с незнакомцем на безопасное расстояние. Странно… И страшно, если так разобраться, что с незнакомыми людьми я себя всегда чувствовала гораздо в большей безопасности, чем с родными.

– Спасибо вам, – замечаю смущенно, когда мы спускаемся на первый этаж, – Какой-то неадекватный.

– Да не за что. Вам теперь куда?

– А что? – пугаюсь.

– Да ничего. Вдруг нам по пути? Могу подкинуть.

Я хмурюсь, прикидывая в уме, насколько это уместно, учитывая слова Воинова о том, что он не потерпит рядом со мной другого мужчину. Себе дороже будет потом доказывать, что я не жираф.

– Нет, спасибо, конечно, но это лишнее.

К счастью, мужчина на своем предложении не настаивает. Поблагодарив его еще раз, вызываю такси. Все-таки к хорошему привыкаешь быстро. Может быть, я даже пойду на курсы вождения. А почему нет? Это раньше у меня не было лишних денег на автошколу.

Эх, даже страшно, с какой скоростью мои мечты приобретают размах. Может, поэтому Роберт так снисходительно относился к моим «мне много не надо»? Понимал, что чем больше есть, тем большего хочется?

Нет-нет, надо себя тормозить. Иначе в кого я превращусь? В автошколу, конечно, поступить можно, но если сама на нее заработаю. Не так уж это и дорого. Другое дело, что работать и учиться сразу в двух местах у меня вряд ли получится. Так что автошкола подождет до тех времен, когда я выучусь на фотографа. Филонить и учиться вполсилы, платя за это такие деньги, глупо. Я же пошла на курс не для того, чтобы протирать штаны!

Домой возвращаюсь опять до передела уставшей. За время, что я живу в этой квартире, у меня появились свои ритуалы. Например, вечером я всегда пью чай, сидя на подоконнике. Мне нравится наблюдать за людьми и заглядывать в чужие окна… А еще нравится бесцельно слоняться по комнатам, то и дело чего-нибудь касаясь, вдыхая поглубже приятные ароматы, или танцевать, подпевая гремящим в наушниках трекам в расческу, или подолгу нежиться в ванной, зная, что никто не станет к тебе ломиться, пиная дверь.

Жалею ли я том, во что ввязалась? Нет. Ни капельки. Муки совести мне совершенно чужды. Может, я и не самый хороший человек, но вряд ли я стала бы лучше, опустись, как многие мои близкие. А так есть шанс, что из меня выйдет что-то толковое.

Мать звонит, когда я берусь заваривать чай.

– Привет, мама.

– Привет, блядина! Арсенчик мне все про тебя рассказал, ну дела!