Диалоги (август 2003 г.) - Александр Гордон

Кроме того, существуют другие колебания. В Атлантическом океане тоже происходят температурные колебания между севером и югом. Это второе по своей амплитуде, по значимости глобальное колебание погоды. У него нет своего характерного периода, оно как бы вторично. Но тоже с продолжительностью в несколько лет.

А.Г. А чем объясняется наличие на Земле неких зон возле, скажем, Южной Калифорнии, где круглогодичная температура подвергается наименьшим флуктуациям, наверное, во всей Северной Америке. То же самое можно сказать и о выпадении осадков в каком-нибудь Сан-Франциско или Сан-Диего – 25 градусов круглый год, безоблачное небо.

А.Б. Есть, наоборот, места на Земле, где дождь почти не прекращается, это, например, Исландия. Да, климатически им повезло. Но, вообще, если вернуться ко второму рисунку, то у нас на Земле есть зоны, где присутствует постоянный антициклон, где сверху воздух поднимается над экватором, образует облака, часто идут дожди. А там, где воздух опускается на широте 25-30 градусов, там ясная погода. Но это небольшое счастье, потому что эта широта как раз соответствует поясу пустынь на Земле. Все величайшие пустыни расположены именно на этих широтах в Северном полушарии. И в Южном тоже есть, но там просто суши поменьше. А жизнь в пустыне – это хорошо для Калифорнии, где вы имеете постоянное водоснабжение. Но вообще, жизнь в пустыне не подарок, там же и Долина смерти находится, совсем рядом.

А.Г. Совсем рядом, да.

А.Б. Да, так что проблема воды на Земле, и особенно в пустынных районах, это ещё одна большая глубокая тема, которую я очень рекомендую вам как-нибудь обсудить.

А.Г. Непременно. Возвращаясь к бирже. Если мы проводим аналог между поведением погоды и поведением биржевого индекса, то нельзя ли попробовать определить (я понимаю, что мы, наверное, выходим за рамки научного знания, но всё-таки, если уж мы начали размышлять об этом), какие конвекционные потоки вызывают похожие изменения на бирже?

А.Б. Вы знаете, тут вы, по-видимому, интуитивно угадали, и я об этом тоже хотел сказать, но всё это пока в области догадок. Есть схожесть конвекции потоков тепла и денег. Возьмём конкретный пример: ввели евро, и сперва оно никому особенно не было нужно – пока было безналичной валютой. Потом оно появилось в наличном виде. Потом оно понадобилось большему числу банков, и, в конце концов, простых людей (не европейцев), в результате пошёл поток перетекания денежных средств от доллара к евро, что и привело к тому, что евро стало расти, а доллар падать. Именно эта тенденция сейчас настолько острая, что она во многом определяет поток денег. Он внутри разбивается на меньшие конвекционные потоки, и всё более и более дробится. Схожесть конвекции и денежных потоков на рынках, я думаю, стоит проанализировать более подробно. Но для этого уже недостаточно иметь только информацию о биржевых индексах.

А.Г. К слову об информации. Мне представляется, что поскольку информация оказывает главное влияние на поведение биржи, – информация доступная всем и каждому, на основе которой каждый и все принимают решения – мне кажется, здесь тоже есть какое-то конвекционное движение, в обмене информации…

А.Б. Во-первых, одновременно она не бывает доступной каждому, информация идёт как бы волной распространения. Даже если посредством Интернета она моментально становится всем доступной, – скажем, Алан Гринспен выступает, а все слушают его речь, – это, действительно, общая информация…

А.Г. Или Сорос говорит, что он обрушит доллар.

А.Б. Но, тем не менее, и Сороса ещё надо внимательно прочесть, надо найти в Интернете это место, прочитать. Но особенность этой всеобщей информации в том, что её каждый понимает по-своему. Поэтому она и не приводит к однонаправленному движению. И тому же Соросу – одни люди верят, а другие думают, что это он говорит нарочно.

А.Г. Даже на уровне терминологии получаются смешные параллели, потому что, когда индекс любого рынка высок, говорят, что «рынок разогрет».

А.Б. И это тоже не слишком хорошо.

А.Г. Да, я просто в контексте нашего разговора отмечаю, что «разогретый рынок» – это ещё одна параллель климатическим процессам…

А.Б. Ну, нам до разогретости ещё достаточно далеко.

А.Г. Вы имеете в виду наш рынок?

А.Б. Сперва разогреемся как следует, а потом уж будем об этом печалиться.

А.Г. Сперва оттаять нужно, а потом уже разогреваться.

А вы сами-то играете на бирже, нет?

А.Б. Свободного времени не так много, но я всё-таки принимаю участие, да.

А.Г. И пользуясь вашими знаниями, вы в плюсе или в минусе?

А.Б. Ну, в общем, получается…

Гамма-всплески

26.08.03(хр.00:50:14)

Участники:

Борис Евгеньевич Штерн – кандидат физико-математических наук

Алексей Степанович Позаненко – кандидат физико-математических наук

Борис Штерн: 60-е годы были славными и для астрофизики. Самыми урожайными на великие открытия. Навскидку можно назвать, по крайней мере, 4 таких великих открытия.

Алексей Позаненко: Астрофизических открытия.

Б.Ш. Да, я говорю про астрофизику. Первое – это знаменитое открытие реликтового излучения. Реликтовое излучение – это свет, который остался во вселенной с самых ранних времён, когда она была совсем молодой и горячей, с тех пор этот свет стал радиоволнами. И именно их в 65 году зарегистрировали Пензиас и Вильсен. Они не знали, что они открыли, но это было предсказанное открытие.

Следующее открытие – пульсары. 67-й год. Радиотелескопы нашли на небе пульсирующие источники. Причём с очень чётким периодом – в секунды. Как будто внеземные цивилизации посылают нам сигналы. Но довольно быстро и здесь нашлось рациональное объяснение, поскольку в теории уже существовал подходящий объект. Это нейтронная звезда. По происхождению нейтронная звезда – это труп обычной звезды, только больше, чем Солнце. По сути, это очень своеобразное чудо природы – это шар радиусом 10-20 километров, то есть размером с Москву, но с массой больше, чем масса Солнца. Его плотность больше плотности воды на 14-15 порядков. Кроме того, он обладает огромным магнитным полем, и вся эта конструкция вращается со скоростью иногда до 600 оборотов в секунду. Всё это работает как радиомаяк, отсюда и получаются эти импульсы. Это нам ещё понадобится – нейтронные звёзды будут персонажем нашей истории.

Следующее, а точнее, первое по хронологии, великое открытие – это квазары, они были открыты в 63 году. Наблюдали звёзды, как будто очень горячие, с совершенно непонятным спектром. И когда этот спектр расшифровали, тут и случился шок. Оказалось, что они обладают спектром известных элементов, но только смещённым в красную область – на 20 процентов, на 50 процентов, иногда даже в 2 раза. Природа красного смещения была более-менее понятна – это эффект Доплера. Объект от нас удаляется со скоростью, сравнимой со скоростью света – это соответствует модели расширяющейся вселенной. Но тогда мы должны поместить квазары на миллиарды световых лет от нас. Итак, они светят ярче галактик, в тысячи раз ярче галактик.

Мы будем использовать дальше термин «космологическое расстояние», это расстояния, сравнимые с расстоянием до горизонта вселенной. А что такое «горизонт», мы ещё скажем. Наконец, в конце 60-х годов были открыты космические гамма-всплески. С квазарами разобрались примерно за 10 лет, где-то к середине 70-х уже было более-менее понятно, что это такое – это сверхмассивные чёрные дыры в центрах галактик, которые всасывают в себя окружающее вещество, это называется аккреция, от этого они и светятся. А вот с гамма-всплесками была совершенно другая эпопея. Они водили за нос исследователей всего мира четверть века. Только в последние несколько лет завеса чуть-чуть приоткрылась. Но и сейчас мы не можем сказать, что хоть чуть-чуть приблизились к тому пониманию, которое было достигнуто для квазаров где-то уже в 70-х годах.

Начнём с открытия. Из нас двоих Алексей в большей степени наблюдатель, ему слово соответственно.

А.П. Да, экстравагантность открытия всплесков состояла в том, что были открыты не научными приборами, а спутниками-шпионами «Вела», запущенными для контроля за соблюдением договора о неиспытании ядерного оружия в средах. Таких спутников было запущено много, они имели название «Вела». В 69-м году была запущена «Вела-5». Именно эти спутники стали регистрировать вспышки, мощные вспышки гамма-излучения. Что это было такое? По кривой блеска, по количеству это не могли быть земные источники, связанные с испытанием. В то время достаточно сложно было определить направление прихода, потому что детекторы смотрят в 4 . И лишь благодаря тому, что было несколько таких космических аппаратов, то по задержке времени прихода фронта удалось определить, что, по-видимому, с большой долей вероятности, они приходят не с Земли. Ну, и количество сыграло роль. В общем, их было зарегистрировано несколько десятков, порядка 20 на этих спутниках. Такого количества испытаний просто ни одна страна не могла себе позволить.