Тайны Парижа - Понсон Террайль

Маргарита любила искусства, роскошь, любила все прекрасное и скоро поняла, что единственное назначение и счастье женщины в замужестве. Но как все умные женщины, сердце которых еще свободно, она была честолюбива и мечтала о блестящей партии.

Большое состояние, знатное имя, высокое положение на военном или дипломатическом поприще, вот что требовала мадемуазель де Пон от своего мужа; если бы отец ее вздумал принять предложение шевалье д'Асти, то Маргарита сама отказала бы ему.

Одни молодые девушки мечтают о муже красивом, молодом, с закрученными усиками, шпагой на боку, но бедном, как многие молодые люди хорошего происхождения.

Другие, и Маргарита в их числе, думают иначе. Старый или молодой, красивый или некрасивый, безразлично, но муж должен носить громкое имя, иметь старинный отель с массивной позолотой, карету с гербами и пользоваться уважением в свете.

Маргарита никогда не встречала человека, который заставил бы забиться ее сердце, она даже чувствовала презрение к молодым светским фатам, увивавшимся вокруг нее в салонах, тип которых олицетворял собою шевалье д'Асти.

Быть может, в честолюбии молодой девушки было отчасти стремление, свойственное женщинам, обладающим более утонченной натурой, властвовать безраздельно. Маргарита мечтала встретить одного из тех сильных людей, перед волей которых склоняется все, чтобы, в свою очередь, покорить его и, противопоставив его железной воле волю ребенка, согнуть эту силу и могущество улыбкой и взглядом своих чудных глаз.

Мадемуазель де Пон еще не встречала такого человека, но ждала терпеливо и в описываемый нами день, в десять часов утра, стояла перед зеркалом в своем будуаре, любуясь собою и примеряя полученную из Парижа новую амазонку. Будуар Маргариты был верхом вкуса и изящества; никогда еще белая голубка не обладала подобным гнездышком, и ни один возлюбленный поэт не мог бы мечтать для своей возлюбленной о лучшем уголке. Стены будуара были обиты бледно-голубой материей, с нежным золотистым отливом, на складках которой играли первые лучи солнца. Белый мраморный камин был украшен прекрасным зеркалом, отражавшим деревья парка, колеблемые ветром. Утро было очаровательное и светлое, какие обыкновенно бывают весной в центре Франции. Голубоватый прозрачный туман, предвестник жарких дней, поднимался уже по склонам отдаленных холмов. Деревья уже опушились, а солнечные лучи освещали и листву и пока еще желтую траву парка. Капли росы, сверкая, как бриллианты, висели на полураспустившихся листочках деревьев. Птички распевали веселые песенки. Маргарита была так счастлива в это утро, точно у нее явилось смутное предчувствие, что муж, о котором она мечтала, явится наконец богатый и сильный, который, как ребенок, будет исполнять малейшие ее капризы. Два удара в дверь будуара заставили ее вздрогнуть.

– Войдите, – сказала она.

Дверь отворилась, и удивленная Маргарита увидала улыбающегося и разодетого маркиза де Монгори.

Де Монгори подрезал свою длинную бороду и помолодел благодаря этому, по крайней мере, лет на пятнадцать, до того стан его был прям, а лицо цветуще и моложаво; костюм его был изящен и как нельзя более шел к его зрелому возрасту. На нем были светло-серые панталоны, запрятанные в высокие сапоги с шелковой кисточкой, в петлицах голубого камзола были розетки от множества полученных им орденов. Де Монгори был генералом от кавалерии и когда-то послом.

Маркиз взял Маргариту за руку, подвел ее к кушетке и сел рядом с нею.

– Дорогая моя, – сказал маркиз, решив не называть ее на ты, – я хочу посоветоваться с вами.

– Со мною! – удивилась Маргарита, пристально посмотрев на старика.

– Да, с вами, моя дорогая.

Маргарита не удивилась, услышав «вы» в устах маркиза. Положив подбородок на свою прекрасную ручку, она приготовилась внимательно слушать де Монгори.

– Вы находите меня очень старым? – спросил маркиз, любезно улыбаясь молодой девушке.

– Конечно нет, – с наивным видом ответила Маргарита.

– Я хочу жениться…

– Вот как!

Это восклицание было так искренне, что Монгори поверил.

«Она ничего не подозревает», – подумал он.

– Вы хотите жениться, – продолжала она, – отчего бы и нет?

Маркиз вздрогнул от удовольствия и нашел мадемуазель де Пон прекраснее, чем когда-либо.

– Вы должны сильно скучать, – продолжала Маргарита, – один в своем старом замке.

– Страшно! – сказал старик. – Но мне пошел шестьдесят пятый год, дорогая моя, и, несмотря на то, что у меня триста тысяч ливров годового дохода, что мое имя одно из самых знатных в предместье Сен-Жермен и я занимал почетные места… согласится ли молодая женщина…

Старик остановился, мадемуазель де Пон молчала.

Маргарита сразу угадала, что если де Монгори серьезно задумал жениться, то он женится только на ней. А потому, быстро взвесив все, белокурая и наивная девятнадцатилетняя девушка спросила себя: согласится она выйти за маркиза или нет? – и сразу решила.

– Кого искала я? Мужа богатого, с громким именем, сильным характером, с высоким общественным положением, которое дало бы мне высокое положение в обществе. У Монгори триста тысяч ливров годового дохода; он – маркиз, был посланником, а если будет политический переворот, то сделается министром. О таком муже я мечтала всегда… зрелый возраст, большое состояние, это не то, что молодые люди, которые будут играть в клубах и развлекаться за спиною своей жены.

– Ну что же, моя милая? – спросил маркиз, видя, что Маргарита молчит.

Она взглянула на него с самым невинным видом.

– Я думаю, – сказала она, – что избираемая вами женщина будет требовательна.

– Вы думаете?

Маргарита продолжала делать вид, что она думает, будто Монгори спрашивает только ее совета.

– Значит, вы не находите меня старым? Вы думаете, что молодая женщина не соскучится в Монгори?

– Летом – нет, – решительно ответила Маргарита. Таким образом, мадемуазель де Пон ставила первое условие своего вступления в брак.

– Я не буду держать свою молодую жену всю зиму в Монгори, – сказал маркиз.

– Позвольте, – спросила его с самым невинным видом Маргарита, – может маркиза де Монгори рассчитывать открыть зимою свой салон, иметь ложу в Опере и в Comedie Francaise, быть патронессой в нескольких филантропических обществах и показываться иногда на Лоншане?

Маргарита де Пон сказала это с такою обольстительной улыбкой, что у Монгори потемнело в глазах. Он понял, что ему придется отдать скипетр повелителя на первых же порах в эти прекрасные ручки.

– Значит, вы мне советуете жениться? – спросил он.

– Почему бы и нет?

– Ваш отец разделяет ваше мнение.