Ричард Длинные Руки – эрцгерцог - Гай Орловский

Он усмехнулся.

— Обычно это синонимы. Но никто из молодежи с этим не согласится.

— Ну да, каждый говорит что-то типа «ах, каким же дураком я был!», но всегда потом, потом… Что-то я слишком резво перехожу от паладина к политику. У других это растягивается на пару десятков лет, а я хочу проскочить за два-три года. И получается, что уже и не паладин, и еще не политик, а так… какая-то мелкая сволочь…

Он усмехнулся, покачал головой, глаза полны сочувствия.

— Вы полны раскаяния, сэр Ричард. Уже это говорит, что вы не политик и, тем более, не сволочь. На вас многое свалилось, другой бы вообще упал! Вы держитесь, что восхищает не только меня.

— Это вам только кажется, — сказал я сварливо. — На самом деле уже свалился. И ползу, как старая больная черепаха. Скоро уткнусь мордой в песок и замру.

— Вас дубиной не добьешь, — сказал он с оптимизмом.

Вильярда уже утащили в глубину рядов, я проводил его взглядом и снова вскинул руку, успокаивая собравшихся.

— Поражение варварского войска, — сказал я с подъемом, который старался в себе воспламенить, — началось с их атаки!.. Когда вся конная масса, способная смести со своего пути горы, ударила в построения сэра Максимилиана фон Брандесгерта… и разбилась о них, как волны о скалистый берег, оставив тысячи убитых!..

Макс слушал внимательно, серьезный и сосредоточенный, но почему-то хмурится, глаза недовольно поблескивают, как осколки слюды. Рядом с ним оказался сэр Карл, тот самый, что еще Теодор Вильгельм Вейерштрасс из Лассальвиля, мой вассал из Вестготии, он подбадривающе подтолкнул Макса, но тот покачал головой и остался на месте.

— Сэр Максимилиан, — произнес я торжественно.

Макс сделал шаг вперед, с достоинством поклонился.

— Ваша светлость…

— Максимилиан фон Брандесгерт, — сказал я громко, — впервые я встретил тебя на Каталаунском турнире, где ты усердно берег мою спину, принимая на себя жестокие удары. Ты не отвлекался на богатую добычу, ибо если падет вожак… такое весьма чревато для отряда. И тогда ты почти единственный, кто остался без добычи… Но ты получил гораздо больше, чем добыча: ты собрал славы и уважения больше, чем кто-либо из участвовавших в том сражении.

Рыцари переговаривались, на Макса смотрят с симпатией, он в самом деле никому ни в чем не соперник, слишком занят муштрой своих копейщиков.

Я обвел всех орлиным взором, учусь этому у самых внушающих, сказал так же громко и властно:

— Жалую тебя титулом барона и даю во владения земли племени арджнунов!.. Кроме богатых пастбищ, могучих лесов и озер с рыбой, в северной части расположено еще и королевство Йеремланд. Богатое, развитое, но весьма зажатое в своих границах. Тебе предстоит вывести их… или хотя бы разрешить своей властью сюзерена выйти на просторы.

Глава 17

Макс все время порывался что-то сказать, от волнения красивое юношеское лицо пошло красными пятнами, смотрел на меня с мольбой и только беззвучно разевал рот.

Я вскинул руку, призывая к молчанию.

— Тихо всем! Как я понимаю, обуреваемый жаждой воинской славы наш благородный сэр Максимилиан и в этот раз попытается отказаться от вручаемых ему земель и владений.

Сэр Палант спросил с интересом:

— А от земель виконства Эльбеф он все-таки отказался?

Голос его разнесся далеко, рыцари затихли, вслушиваясь очень заинтересованно.

Я ответил так же громко:

— Да. Проявил благородство и уступил богатейшее владение некой весьма уверенной девице, которая якобы имеет на него право по какой-то дальней линии.

— И все? — спросил сэр Палант.

— И все, — подтвердил я, — после чего поспешно уехал, чтобы девица не пыталась его как-то отблагодарить. Но здесь у него такой возможности не будет! Эти земли принадлежали племени арджнунов, нашим врагам, что разбиты, рассеяны и перестали быть племенем.

Макс наконец решился нарушить воинский этикет и сказал громко, хотя и со всей почтительностью:

— Ваша светлость, сэр Ричард, я бесконечно признателен… но я не хотел бы покидать войско. Здесь еще столько возможностей по улучшению взаимодействия копейщиков, стрелков и конницы…

Я с надменным видом вскинул брови.

— Разве тебя кто-то гонит из армии? Дорогой сэр Максимилиан, вы незаменимы!.. Но всем нам приходится когда-то взрослеть, а это обычно начинается с обязанностей, которые надо выполнять, хотя и не хочется. Всем нам бы только на горячего коня да в яростную атаку! Но тогда управлять хозяйством останутся какие-то сволочи, и страна захиреет.

Граф Ришар сказал негромко, но в мертвой тишине услышали во всем зале:

— А управлять необходимо. Не будем мы, станут управлять другие. А потом они будут управлять уже и нами.

Рыцари тревожно загудели, на Макса начали поглядывать уже с упреком. Он шагнул вперед и поклонился.

— Ваша светлость, но все же я вынужден отклонить ваш щедрый дар… по гораздо более серьезной причине.

Рыцари насторожились, затихли. Я спросил в тревоге:

— Что случилось?

Он смотрел мне в лицо чисто и бесстрашно.

— Дар слишком щедр. И… не заслужен.

Я охнул вместе со всем войском.

— Что? Ты разгромил противника впятеро сильнее себя!..

Он не отвел от моего лица бесстрашного взора.

— Этого недостаточно.

Все затихли, от Макса не отрывают взглядов, все задержали дыхание, стараются не пропустить ни слова.

— А что достаточно?

— Достойная победа, — ответил он внятно. — Не должно гордиться случайными неудачами или глупостью противника. Уверенность в себе следует питать тогда только, когда превзойдены планы его. Варвары совершили большую ошибку! Потерпев страшное поражение в Сен-Мари, когда вот так же глупо атаковали конницей ряды копейщиков, они обязаны были сменить тактику.

Лицо его порозовело, в глазах пламя истинной веры во всеобщую справедливость.

Я ощутил ком в горле, опустил голову.

— Сэр Максимилиан… Вас хоть сейчас забирай на небо! Но Господь в своей мудрости оставляет такого рыцаря в наших рядах, дабы вы служили примером рыцарских идеалов, чистоты и справедливости. Хорошо, пусть будет по-вашему. Решаюсь на это только потому, что у вас впереди много и тех побед, к которым не сумеете придраться даже вы сами!

Он поклонился и отступил в железные ряды. Там началось звяканье металла, его обнимали, поздравляли, укоряли, хвалили, ругали, а я обратил царственный взор на группу рыцарей, пришедших вместе с графом Стерлингом.

— Сэр Иоганн Пауль Фридрих Дистервег из Рихтерберга!

Сэр Иоганн выступил вперед, высокий, мужественно красивый, а это выше, чем просто красавчик, с гордо вскинутой головой и развернутыми плечами.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});