Вояж с морским дьяволом - Анна Литвиновы

Шейх вернулся к вертолету, вытащил оттуда серебристый кейс. Явление портфеля было встречено радостными гортанными возгласами.

Затем мужчины отошли в сторонку и словно пропали. А рядом с Таней вдруг материализовалась женщина, тоже прикрытая паранджой. Она сделала Садовниковой знак следовать за ней.

Чувство страха слегка отпустило. Татьяна не знала, что вычитал там, у нее в зрачках, седобородый старик, но по каким-то признакам поняла: убивать ее – по крайней мере, в ближайшее время – арабы не собираются.

* * *

Женщина подвела ее к скале. Когда они подошли совсем вплотную, в камне обнаружилось узкое длинное отверстие. Раньше, с того расстояния, где находилась Татьяна рядом со своим спутником, ей казалось, что это просто причудливая резкая тень от полуденного солнца.

Арабка указала Татьяне на расщелину. Ничего не оставалось, кроме как протиснуться внутрь. Девушку сразу охватил почти могильный холод. Глаза, привыкшие к горному солнцу, отказывались что-либо видеть.

Женщина в парандже слегка подтолкнула Таню сзади: шагай, мол. Схватившись правой рукой за стену, та вслепую пошла по подземному коридору. На удивление, пол под ногами оказался довольно ровным.

Постепенно глаза привыкли к темноте, и Таня стала различать, что лаз превращается в нечто вроде пещеры, а арабка все шагала сзади, быстрым своим ходом словно погоняя ее. Наконец, когда они прошли в подземелье около ста пятидесяти шагов – Садовникова считала их, сама не зная зачем, – перед ними возник еще один лаз. Он был завешен огромным ковром с орнаментом. Сквозь щель из-под ковра пробивался тусклый свет и слышались негромкие голоса на незнакомом языке.

Арабка дотронулась до плеча Татьяны, подталкивая ее в сторону помещения.

* * *

Зеленоватый огонек на экране монитора стал быстро тускнеть, а затем исчез вовсе.

– Похоже, она вошла внутрь. Неужели это – его убежище? То самое?

– Не обольщайся, Чехов. В лучшем случае – это всего лишь одно из его убежищ.

* * *

В довольно большой и прохладной пещере, освещенной тусклыми электролампочками без абажуров, оказалось несколько женщин. Лица их были открыты. Та, что привела Таню, сделала ей знак: дескать, теперь можешь явить свое лицо и ты.

Девушка откинула паранджу. То же сделала и ее проводница. Она была самой старшей из всех, кто присутствовал в помещении, – лет сорока пяти. Другие женщины – человек семь – выглядели моложе: самой старшей, наверное, около тридцати, а самой юной – не более четырнадцати. Все они, чернокудрые, черноглазые, показались Татьяне довольно красивыми, однако лицо молодой девушки украшал тянувшийся через всю щеку свежий багровый шрам.

«Кто они? – промелькнуло в голове у Тани. – Жены тех душманов с автоматами, что встретили нас у входа? Или жены одного душмана – того, самого главного, властного старика?.. Господи, не оказаться бы и мне в их числе!» – подумала она и вздрогнула, вспоминая впалые щеки главаря и его леденящий взгляд.

Тетка, сопровождавшая Садовникову, указала ей на покрытый ковром выступ в скале, образующий нечто вроде скамьи. Татьяна покорно села и исподволь огляделась.

Кроме женщин, в помещении крутились и дети: от совсем маленьких, грудных (те ползали по многочисленным коврам на полу), до семи-, восьмилетних.

Таня попыталась заговорить со своей провожатой по-английски. Та развела руками: мол, не понимаю. Садовникова обратилась к ней по-французски – тот же эффект. Чем черт не шутит, спросила по-русски – однако тетка не владела и языком родимых осин.

Женщины в пещере смотрели на вновь прибывшую с нескрываемым интересом. Обменивались друг с дружкой репликами по-арабски. Явно про нее говорили.

– Ну что вы глазеете? – обратилась Татьяна ко всем по-английски. Плевать, что это прозвучало невежливо. А обсуждать между собой ее прелести на непонятном языке – вежливо?! – Может, лучше поговорим? – спросила она. – По-английски, по-французски, по-русски? А?

Ее реплику выслушали со вниманием, а потом самая молодая – та, что со шрамом через щеку, – вымолвила на ужасном «инглише»:

– Английский… никто… не говорить…

Вскоре Танина провожатая исчезла за ковром, ограждавшим вход, а через пару минут вернулась с пиалой, наполненной пловом. Протянула его Тане.

Молодая с багровым шрамом, взявшая на себя роль толмача, пояснила:

– Есть… Пожалуйста.

Она придвинулась поближе к Садовниковой. Ее черные глазенки сверкали любопытством.

– А ложка? Вилка? – спросила Таня и сделала соответствующий жест.

Девушка ответила:

– Нет… Руками…

И показала как.

Татьяна, стараясь выговаривать слова медленно и точно, осведомилась у нее:

– Ты… давно здесь?

Та поняла, кивнула, вытянула вперед два пальчика:

– Два… год…

«Ужас!» – внутренне передернулась Таня.

– Ты – жена?

Девочка с багровым шрамом кивнула:

– Да.

– Чья? Того старика с седой бородой?

Девочка не поняла, развела руками.

И тут снова явилась сопровождающая – начальница гарема, что ли? – стала бранить малышку и чуть не за руку оттащила ее от Садовниковой.

Прочие женщины, не перестававшие бросать на Таню любопытствующие взоры, с интересом наблюдали за происшествием.

Главная хмуро ткнула пальцем в плов, потом указала на рот: ешь, мол. А после сделала еще один знак, весьма красноречивый. Татьяна поняла его без слов – да и что там было понимать: мол, если будешь много болтать, отрежем язык.

* * *

После этой угрозы Таня уже не чаяла выбраться из пещеры. Минуты и часы тянулись бесконечно. Женщины продолжали наблюдать за европейкой и исподтишка обсуждали ее на непонятном языке.

«Черт, если я выберусь отсюда, – подумала Татьяна, – надо срочно начинать учить арабский. Что за ерунда: ни Ансара не понимаю, ни его единоплеменников… А если НЕ выберусь? – спросила она себя с мрачной иронией. – Если в женах оставят? – И сама же себе ответила: – Тогда уж точно научат…»

Через какое-то время непонятно откуда – похоже, из магнитофона – прокричал муэдзин, и женщины деловито стали опускаться на ковры. Встали на колени, воздели руки кверху, воскликнули в едином порыве: «Аллах акбар!»

Таню, впрочем, никто молиться не принуждал и не ждал, что она присоединится к мусульманкам. Всю молитву она просидела на каменной скамье с отсутствующим выражением лица.

Находиться в пещере было мучительно. Дурные запахи, нехватка воздуха, визг детей… Таня уже и не чаяла, когда выберется отсюда – да и выберется ли вообще? – но вдруг – чеховский «Лонжин» показывал пять вечера – «начальница гарема» сделала ей знак: давай, мол, на выход.

Ноги вмиг ослабели. Таню охватил приступ паники. Стало трудно дышать.

«Куда меня зовут? К седобородому старцу? Что он увидел тогда в моих глазах? Что они, мужчины, решили? Отдать меня ему в жены? Или вовсе уничтожить? Боже мой… Здесь, среди скал, на краю земли… Ни один Чехов не сможет мне ничем помочь… Никто даже не узнает, где лежат мои косточки…»

По подземным коридорам Татьяну вывели на свет божий. От солнца в первый момент она зажмурилась даже под сеточкой паранджи. А когда вновь открыла глаза, увидела необыкновенно обнадеживающую картину: вертолет стоял на своем месте, около него прохаживался Ансар в восточном одеянии – и никого рядом. Ни страшного седого старика, ни душманов с «калашниковыми», ни ее провожатой – та, очевидно, успела незаметно исчезнуть в убежище внутри скалы.

В тот миг Ансар показался ей настолько милым, что Таня бросилась к нему и к вертолету со всех ног…

…Татьяна оказалась права в одном: в те четыре часа, что она провела на женской половине, мужчины во время своего толковища действительно решили ее участь – только она об этом пока не знала… * * *

Когда они летели назад, Ансар, сидящий за штурвалом, стал неожиданно разговорчивым. Столь длинных монологов она не слышала от него ни разу за все дни их знакомства.

Внизу, под брюхом вертолета, мелькали скалы, каньоны, сухое русло реки. Земля освещалась солнцем, уже повернувшим на закат. Лежали длинные тени.

– Тебе, конечно, интересно, женщина, – начал шейх (его голос Татьяна прекрасно слышала в своих наушниках, скрадывавших шум мотора), – кто покушался тогда на меня на мальдивском острове?

– Не только на тебя, но и на меня…

– При чем тут ты! – сделал досадливо-отстраняющий жест мультимиллионер. – Они охотились на меня. И, я думаю, будут продолжать охоту. Вот соберутся с силами, перегруппируются, просчитают новый план на своих больших ЭВМ, одобрят его у президента – и вперед! Да только…

Ансар впервые в присутствии Тани выругался. Смысл его затейливого ругательства был таков: ничего у них не получится.