На пути Тайфуна - Александр Калмыков

— Вот всегда так — сокрушался комбат — одни добывают трофеи, а другие ими пользуются. — Я был с ним полностью согласен. Если трофейное оружие, бинокли и продовольствие нам оставляли, то за радиостанциями туже выстраивалась целая очередь тех, кому они были нужнее.

— Ничего, с нашими темпами скоро в каждой роте такая игрушка будет — утешил я его. — Да и зачем тебе маленькая рация. Несолидно для командира батальона. Вот твою 5-АК приходится на повозке возить, и сразу видно, что ее обладатель большой человек. Ведь она только командирам полка положена.

Восторженный осмотр чуда враждебной техники на службе у социализма прервал запыхавшийся Михеев.

— Товарищи командиры, разрешите обратиться. — и не успев дождаться ответа, сержант сразу продолжил — там особист приехал, и требует всех бывших пленных отправить в фильтрационный лагерь.

— Лейтенант Танин? — удивился Сергей — он был в курсе, и не возражал.

— Никак нет, там капитан НКВД Соловьев.

— Странно, не знаю такого. — Нахмурился комбат — И чем же он мотивировал свое требование?

— Да уж материл он так, что любой боцман позавидует.

— Так, сейчас с ним разберемся — Сергей сжал кулаки, и было видно, что в этот момент с ним лучше не связываться. — На прежнего особиста все жаловались, что он на подчиненных кричит, но вот это уже ни в какие рамки не вписывается.

Капитан-особист, так напугавший нашего сержанта, уже шел к нам, в сопровождении двух автоматчиков. Было видно, что он тоже собрался рвать и метать. И действительно, еще метрах в тридцати от нас энкавэдэшник заорал так, что все вокруг тут же притихли.

— Это кто, мать — бип- бип- бип- разрешил. Да я этого — бип- сейчас — бип- бип- и — бип- бип- бип- через — бип- бип-. Кто тут командир этого — бип- бип- батальона?

— Старший лейтенант Иванов. Ваши документы.

— Да я — бип- тебя самого — бип- бип- с этими документами. — не совсем по уставу ответил особист, но все-таки достал удостоверение, так как все ближайшие красноармейцы по знаку комбата уже подняли оружие, и взяли пришельцев на мушку.

Сергей покрутил документ, потер скрепки, внимательно рассмотрел печать, и когда Соловьев уже начал нервничать, вернул обратно.

— Прошу, товарищ капитан. Сами понимаете, вокруг диверсантов полно, а о вашем назначении нас не предупредили. Да и звание у вас, скажем так, не очень соответствует этой должности. Ваши предшественники были капитанами госбезопасности. Так что вы хотели мне сказать?

Особист уже не ругался, и смотрел только на меня.

— Старший лейтенант Соколов — представился я. — По моей инициативе бывшие пленные зачислены в состав батальона, и им предоставлена возможность кровью искупить свою вину. Моя рота скоро отправляется на выполнение боевого задания, и попрошу нас не задерживать.

— Списки составлены, товарищ лейтенант? — уже совершенно нормальным тоном спросил капитан.

— Так точно. Товарищ Иванов, предоставьте, пожалуйста, начальнику особого отдела списки пополнения, ему необходимо их проверить. Много времени это не займет. У вас, товарищ капитан, есть пятнадцать минут, чтобы переговорить с моими бойцами, а потом мы выступаем.

Забрав у комбата листки с перечнем фамилий и званий бывших пленных, мы спокойно направились к моим бойцам, уже готовым к походу. Автоматчики, повинуясь взмаху руки, отстали от своего командира метров на двадцать, так что теперь нам можно было спокойно поговорить. Я не начинал первым, так как не знал, какой тон выбрать для разговора. Формально звания у нас были одинаковые, так капитан НКВД официально равен лейтенанту ГУГБ НКВД, но должность у него была намного выше моей. Однако то, что его специально прислали сюда, чтобы работать у меня на побегушках, автоматически ставило Соловьева в подчиненное положение.

— Товарищ лейтенант госбезопасности, — наконец не выдержал особист, — я же из-за вас так стараюсь. Среди пленных могут быть предатели и шпионы Их нужно хорошенько проверить.

— А вы товарищ капитан, наверно недавно на флоте служили?

— Так точно, недавно с Балтфлота.

Значит, не ошибся Михеев, правильно сравнил его с боцманом.

— Тогда вы знаете, что моряки своих никогда не оставляют. Почему вы думаете, что у нас будет по-другому? Если докажете вину кого-нибудь из них, тогда пожалуйста, отправляйте под трибунал, но в фильтрационный лагерь я ни кого не отпущу.

— Как скажете, но что касается наличия шпионов, то это вполне вероятно. Посмотрите на карте, — продолжал Соловьев — У немцев на фронте огромный разрыв, уничтожена целая дивизия. Советские войска вот-вот могут перейти в наступление. А что делают немцы? Вместо того чтобы разгрузить состав в тылу, они подгоняют его чуть ли не к передовой, и посылают туда военнопленных.

— Германское командование спешило подвезти боеприпасы, чтобы остановить наше наступление. А пленных они часто используют, тем более, что в этом районе людей у них почти не осталось.

— Ну не знаю, но факт в том, что была очень высокая вероятность захвата станции. Немецкие спецслужбы могли попробовать закинуть удочку, и подсунуть к пленным несколько своих агентов. Как я заметил, там собрались люди из разных частей, и даже из разных армий. Друг друга мало кто знает. Так что условия для шпионов просто идеальные.

— Хорошо, можете опросить мое пополнение, только не долго. Времени у нас действительно нет.

Опрос много времени не занял. Авдеев по очереди вызывал бывших пленных, а особист расспрашивал, где раньше служили, когда и при каких обстоятельствах попали в плен, кого еще знаете. Задавал несколько вопросов о городе или поселке, в котором солдат жил раньше, просил показать раны. Все это он делал с нарочито равнодушным видом, как будто выполнял ненужные формальности, и ничего не записывал. После каждого опроса Авдеев с Соловьевым что-то коротко обсуждали.

Закончив с проверкой, капитан снова отозвал меня в сторонку.

— Больше вас не задерживаю. С вашими бойцами все в порядке, вот только за красноармейцем Лариным присматривайте.

— И чем же он вам не понравился? Он такой же тощий, как и остальные пленные, да к тому же еще был недавно ранен.

— Рану ему недавно лечили, и лечили тщательно. Рубец ровный, воспалений нет. Первый раз слышу, чтобы немцы оказывали помощь нашим бойцам. Да вы сами гляньте, в каком состоянии остальные красноармейцы. Дальше, еще один подозрительный момент — стрижка. Он не успел обрасти, и прическа у него довольно аккуратная. Жил якобы в Горьком, но когда я наугад спросил его кое-что о планировке города, то он сразу согласился, что улица Каховская выходит к реке. Естественно, эту улицу я только что придумал. Ну, и еще несколько мелочей. После возвращения побеседую с ним поподробнее. А пока — особист хищно улыбнулся — пообщаюсь с его однополчанами, тем более что один их них отправлен в госпиталь, и там нам никто не помешает.

— Возможно, он просто струсил, и сдался в плен, а теперь запутывает следы, придумывая себе легенду.

— Хорошо, если так, но я в этом очень сомневаюсь.

— Тогда я вас не понимаю. То вы хотели забрать всех бывших пленных на проверку, а теперь согласны отпустить этого подозрительного типа вместе со мной в тыл врага.

— Он вам ничего не сделает, немцы же о вас не знают. Если Ларин шпион, то для него сейчас главное, это втереться к нам в доверие. О цели операции вы бойцам не говорили?

— Нет, только взводным.

— Вот и хорошо. Держите его на всякий случай подальше от рации, и он себя никак не проявит.

Мое удостоверение гэбэшника Соловьев привез, но уговорил с собой не брать. Все-таки я иду за линию фронта. И вообще, на передовой мне с ним лучше не ходить. Вот если нужно будет общаться с высоким начальством, то тогда этот документ может пригодиться.

С последними лучами солнца отряд забрался на насыпь, и зашагал по шпалам. Метрах в пятистах впереди нас шло десять бойцов боевого охранения. Когда болото, подходившее вплотную к железнодорожному полотну, сменилось кустами, а затем и деревьями, несколько человек разошлись в стороны в качестве бокового дозора.

Этой ночью звезды были частично закрыты облаками, и было совсем темно. Речку не было видно, о ее присутствии мы догадались только по журчанию воды. Помогая друг другу, бойцы спустились с насыпи, которая в этом месте была очень высокой. Отсюда нам предстояло двигаться на север. Земля была твердой, и идти было легко, даже в такую безлунную ночь, но мы не спешили, ожидая возвращения разведки. Слабое журчание речки справа от нас позволяло выдерживать направление даже без компаса. Вскоре вернувшийся дозорный доложил, что на проселочной дороге движения нет, и постов не видно. Вот теперь нам пришлось бежать, торопясь пересечь дорогу, пока по ней никто не движется. Так называемая дорога оказалась просто наезженной колеей, показывающей направление движения между болотами. Перебравшись через нее, мы не снижая темпа поторопились отбежать подальше — в любую минуту могли показаться мотоциклы разведбата немецкой дивизии. Дальше наши действия напоминали поиск пиратского клада. Нам надо было двигаться по компасу строго на северо-запад, и отсчитать тысячу шагов. Вскоре тропинка пошла в гору, и вокруг стали чаще попадаться деревья.