Германский Генеральный штаб. История и структура. 1657-1945 - Вальтер Гёрлиц

Очевидно, какие-то решительные меры были предприняты. Но Мольтке-младший страдал от нервного истощения. Бюлов тоже был не в лучшей форме: сказывалось многодневное напряжение. 7 сентября Мольтке-младший получил сообщение от Хенча, что обе армии перешли к обороне. Жоффр развивал контрнаступление и мог, во взаимодействии со смело задуманной операцией Галлиени в Париже, взять немцев в щипцы. Тем временем застопорилась германская атака на французский укрепленный рубеж на востоке и, несмотря на отчаянные усилия, немцам не удавалось сдвинуться с места.

8 сентября в штабе Таппен заявил, что армия просто должна сражаться. Мольтке-младший был полностью согласен. Он вторично направил Хенча в армии, без каких-либо четких инструкций. А в это время британская армия медленно прокладывала путь в бреши между двумя германскими армиями. Хенчу было абсолютно необходимо заставить 1-ю армию отойти на линию Суасон – Фим, чтобы восстановить контакт со 2-й армией.

Хенч приехал, чтобы встретиться с Клюком. В целом сражение развивалось успешно, и над французами нависла угроза окружения. Клюк отказался серьезно отнестись к бреши, образовавшейся между ним и Бюловом, поскольку британцы двигались крайне медленно. Однако во 2-й армии царила более пессимистическая атмосфера, и Хенч, отнюдь не оптимист, обрисовал Бюлову далеко не обнадеживающую ситуацию, в которой находилась 1-я армия. 9 сентября Бюлов приказал отступать и направил соответствующие инструкции Клюку. Непонятна роль Хенча в этом деле, но он, конечно, не оказывал влияния на Бюлова. Клюк и его начальник штаба Куль были не согласны с Бюловом, и Хенч несомненно высказался за отступление.

Это был, или должен был быть, решающий момент для Клюка. Галлиени включил свой последний резерв – алжирскую дивизию (два полка тунисских зуавов. – Примеч. пер.). Он посадил их на парижские такси и бросил на помощь фланговой контратаке. Интересно, что бы произошло, если бы Клюк не выполнил приказа? Не стоит гадать. Клюк позволил Кулю выполнять приказы Хенча. В результате Клюк начал отступление именно в тот момент, когда французские генералы обдумывали собственное отступление. Никто отступлению немцев не удивился больше, чем Жоффр, Галлиени и Маноури.

Без разрешения императора Мольтке-младший приказал отступать 3, 4 и 5-й армиям. В Варене кронпринц встретил изможденного человека, который со слезами на глазах рассказал ему, что армия разбита и катится назад, и никто не знает, когда все это закончится. Однако в этот момент армия была все еще боеспособна и не могла понять, почему отдан приказ прекратить наступление.

VII

Для Мольтке-младшего приближалось время, когда он должен был уйти в тень; такой была участь всех фаворитов императоров, от Вальдерзе до Эйленбурга. 14 сентября генерал фон Люнкер сообщил Мольтке-младшему, что его величество понимает, что начальник штаба слишком болен, чтобы руководить проведением операций, и в качестве его преемника назначает военного министра фон Фалькенхайна. Довольно странно, но Мольтке-младший цеплялся за свой пост, который так не хотел принимать. Вместе с Фалькенхайном он пошел к императору и объяснил, что создастся плохое впечатление, если сразу же после отступления будет снят с должности начальник Генерального штаба. В таком случае, ответил император, Фалькенхайн будет генерал-квартирмейстером, но фактически станет выполнять работу начальника штаба. Фалькенхайн возразил, что готов руководить операциями только в том случае, если ему будет предоставлена полная свобода действий. Мольтке-младший согласился, но позже объяснял, что очень страдал в последующие недели. Утратив влияние, он сумел уговорить императора позволить ему помочь генералу фон Беселеру в осаде Антверпена. В конце октября резко ухудшилось состояние его здоровья, и он обратился с просьбой об увольнении. Однако к концу году состояние здоровья улучшилось, и Мольтке-младший занял должность заместителя начальника штаба в Германии. Так закончилась карьера еще одного фаворита из длинного списка фаворитов императора.

Эриху фон Фалькенхайну было пятьдесят три года, когда он сменил Мольтке-младшего на должности начальника Генерального штаба. Фалькенхайн происходил из старой офицерской семьи, окончил кадетскую школу, служил военным инструктором в Китае, в качестве штабного офицера в дальневосточном экспедиционном корпусе и в Генеральном штабе. В 1913 году он был назначен военным министром. Это был первый случай, когда руководство Генеральным штабом и военным министерством осуществлял один человек. Фалькенхайн сильно отличался от Мольтке-младшего. Возможно, он был не столь образован, как Мольтке-младший, но зато наделен ясным и энергичным умом. Многим он представлялся «сильным человеком», и на него возлагали надежды.

Для Фалькенхайна, как и для многих, некий Большой План был последним словом военной мысли, и, получив должность генерал-квартирмейстера, Фалькенхайн первым делом решил воспользоваться чем-то вроде плана Шлифена между Верденом и Камбре. Однако в этом случае пришлось бы временно уступить часть территории в другом месте, но Таппен ни за что бы не отдал даже дюйм земли. Кроме того, заканчивались боеприпасы и продовольствие. Фалькенхайну так хотелось отказаться от навязанного боя и занять укрепленную позицию по линии Ньон – Реймс-Верден! Началась позиционная война, которой так страшился Шлифен и которую предсказывали Бернарди и другие военные писатели. Германия превратилась в осажденную крепость.

Молниеносность, которая, согласно Шлифену, должна была принести победное окончание войны, была утеряна, и профессиональные солдаты Германии устремили взгляд на грандиозное сражение между Шельдой и Вогезами. Судьба распорядилась иначе. Повторение совершенной битвы в Каннах, о которой грезил Шлифен, должно было произойти на востоке.

8-я армия Притвица, как мы знаем, предназначавшаяся для защиты Восточной Пруссии, состояла из четырех армейских корпусов, одной резервной дивизии, одной кавалерийской дивизии и нескольких соединений ландвера. На севере против них выступала армия Ренненкампфа, а на юге армия Сазонова. Конрад фон Хетцендорф перешел в наступление в Галиции и попытался оттеснить врага за Буг и Вислу в Польшу, но после нескольких обнадеживающих успехов попытка сорвалась. Австрийское наступление в Сербии постигла та же участь. Мольтке-младший раньше других осознал возможную перспективу заключения сепаратного мира между Россией и Австрией, перспективу, усугубляющуюся тем фактом, что новые армейские корпуса из Туркестана, Сибири и Кавказа стягивались в Восточную Польшу, образуя мощный ударный кулак. Теперь, в связи с несогласованностью действий армии Притвица и когда австрийцам плохо пришлось в Галиции, возросла опасность, что весь фронт от Луцка до Катовиц вскоре откроется для наступления русских.

Мольтке-младший подумал о Людендорфе, чей авторитет достиг невероятных высот после победной битвы в Льеже. 22 августа он вызвал Людендорфа. Исходя из «государственных соображений», сказал Мольтке-младший, Людендорф должен отправиться на восток. Притвиц и его начальник штаба сняты с постов. Мольтке-младший хотел на их место поставить Пауля фон Бенекендорфа и шестидесятивосьмилетнего фон Гинденбурга, который одно время командовал 4-й армией, а на данный момент, уйдя в отставку, жил в Ганновере. Мольтке-младший телеграфировал Гинденбургу, спрашивая, готов ли он немедленно приступить к выполнению важного задания. Старик лаконично ответил: «Готов». Людендорф поехал на восток через Ганновер и сел в поезд, который вез нового командующего в Мариенбург. Эти двое были пока еще незнакомы.

В своих воспоминаниях Гинденбург сравнил отношения с Людендорфом со счастливым браком, но эти воспоминания преследовали определенную цель. Они писались в расчете разжечь патриотизм у молодежи побежденной Германии, и поэтому Гинденбург позволил себе некоторые преувеличения. На самом деле отношения между ними были довольно сложными. Людендорф очень переживал, что Гинденбургу ставились в заслугу их общие победы. Их отношения даже отдаленно не напоминали отношения, связывавшие Блюхера и Гнейзенау.

Когда 23 августа Гинденбург и Людендорф приехали в Мариенбург, они увидели огромное количество людей и техники. Это была германская армия, отступающая к Висле. Самсонов угрожал отступлению, а вот Ренненкампф не спешил развивать свой успех. Людендорф и Гинденбург приняли чрезвычайно смелое решение. Они оттянули части, стоявшие перед Реннекампфом, оставив кавалерийский заслон, чтобы скрыть отступление, и бросили все силы на защиту находящегося в угрожающем положении фланга. Они хотели окружить Самсонова и, разделавшись с армией на Нареве, направить войска для нанесения уничтожающего удара по Ренненкампфу. Реальность плана подчеркивалась тем фактом, что эти две русские армии были разделены Мазурскими озерами. Французские и германские критики, имея в виду принятое в данном случае решение, назвали Людендорфа азартным игроком. Ничего подобного. Оперативные методы Генерального штаба не имели ничего общего с азартными играми, а Людендорф был воспитан в традициях Генерального штаба.