Поворот оверштаг - Влад Савин

Подводная лодка U-435, командир корветтен-капитан Зигфрид Штрель. Баренцево море, 14 октября 1942

Вместо Атлантики болтаемся у своего же побережья, вблизи Киркенеса.Встретить здесь русский или британский конвой можно лишь в пьяном бреду. Но мы не жалуемся. Поскольку время сейчас очень не спокойное - со всех сторон. За два месяца наша 11я флотилия потеряла половину - тринадцать U-ботов из двадцати шести списочного состава. И лишь два потоплены англичанами в честном и открытом бою - а одиннадцать сгинули в русских льдах, неизвестно от чего, причем это были ВСЕ ушедшие туда. В отличие от британцев, русские непредсказуемы - один черт знает, что они придумали в этот раз! И пока не прояснится, лучше туда не лезть.Тем более, если не вернешься, семью в концлагерь. Где наш добрый "папа" Дениц? Теперь нами командуют черные. Планы в штабах конечно, составляют наши - не лавочники же и мясники! - но если что случится, угадайте, кто будет отвечать по всей строгости, надежный партийный товарищ, или какой-то офицер кригсмарине? Слышал, что нескольких уже разжаловали и послали на фронт, под Сталинград. И еще гестапо - допрашивает всех, выясняя, кто был больше дружен с предателем Грау? Кто был дружен с кем-то из экипажа Грау? Кто знает тех, кто был дружен с кем то из экипажа Грау? А с экипажами других пропавших лодок? А не замечал ли кто чего-нибудь подозрительного? А отчего вы в прошлый раз про это же говорили другое? И без всякого отдыха, как при "папе" было, вернулись живыми, гуляй! - теперь же, боекомплект приняли, запасы пополнили, техобслуживание провели, и снова в море, после победы праздновать будете.Так что, миссия глупая и бесполезная, но безопасная, караулить пустое море вблизи своей же базы, была бы самым лучшим вариантом - не до орденов, пересидеть бы! Если б не навязанный нам партайгеноссе. Обязательный довесок, положенный отныне в каждом экипаже. И нам - достался. Не орет, не спорит, не отменяет мои приказы, не грозит снять с должности - вообще, молчит. Просто ходит с блокнотом, сует нос во все - и так же молча записывает. Что нервирует - много больше. Когда даже лежа на койке, мучительно вспоминаешь, а не сказал или сделал ли ты что-то не то. Потому - все на субмарине идет строго по уставу. Люди даже разговаривать боятся не по делу, чтобы не попасть на карандаш. Черт знает, что он там понаписал, про кого, и кому после предъявит?А теперь представьте вот так, неделю. В замкнутом пространстве размером чуть больше плацкартного вагона. И все точно по уставу, на все пуговицы, без лишнего слова и жеста. Медленно сходишь с ума. И ждешь - хоть бы что-то случилось!Дождались. Радио с берега - русские напали на наш конвой у Порсангер-фиорда. Конвой полностью уничтожен, лодка U-703 предположительно потоплена, на связь не выходит. Нам приказ - перехватить русских на отходе. Такой же приказ получила U-403, чья позиция между нами и "семьсот третьей". Задача не кажется трудной - рядом свой берег, и базы люфтваффе. Если при атаке конвоя в Атлантике, корветы вцепились бы в нас как бульдоги, а один-два могут даже остаться в районе атаки, сутками карауля субмарину, ползущую на глубине тихим трехузловым ходом, пока в отсеках нечем будет дышать - то здесь это не грозит. Простая, почти учебная задача: обнаружил, занял позицию, выстрелил, попал.Курс вест-норд-вест, семнадцать узлов. С учетом наиболее вероятного пути отхода русских к своим базам. Нам везет - всего через пару часов видим мачты на горизонте. Три корабля, идут встречным. Я думаю, что фортуна повернулась к нам лицом. Нам достаточно лишь чуть отойти в сторону, идеальная позиция для атаки, это на курсе цели, чуть в стороне. И лишь ждать, когда противник сам впишется в прицел.Странно только что не было сообщения от U-403. До атаки, или после - но она обязана была выйти в эфир! Ведь судя по курсу, русские, если это были они, прошли прямо через ее позицию!Пора погружаться. Готовимся атаковать. И тут русские меняют курс, идут прямо на нас, увеличивая ход. Стрелять торпедами прямо в лоб плохо, пробуем незаметно отойти в сторону. Акустик докладывает изменение пеленга, сдвиг к корме, но что-то медленно. Решив что сместились довольно, решаю для уточнения поднять перископ.И вижу, что русские корабли по-прежнему идут на нас! Они снова изменили курс - словно видят лодку. И до них меньше десяти кабельтовых - повторить маневр мы не успеваем!Мне это не нравится. Пожалуй, спокойнее будет отказаться от атаки - риск слишком велик. Ныряем на сорок метров. Русские эсминцы приближаются, их винты слышны уже без всякой гидроакустики, будто лавина накатывается. Наш партайгеноссе как обычно, что-то чиркает на своих бумажках. Оторвавшись на минуту, задает мне глупейший вопрос - не опасно ли? Хочется рявкнуть на него, как фельдфебель - но ведь не забудет, потому отвечаю вежливо.Русские совсем близко. И тут то ли страх, то ли опыт, командую - самый полный вперед! Лодка будто прыгает - и за нашей кормой рвутся бомбы, на том месте где мы только что были. Причем - точно по нашей глубине. Русские не просто шли курсом на нас - они нас видели, и заходили в атаку. Как?В Атлантике мне приходилось слышать английские "асдики". Ни с чем не спутаешь, корпус лодки звенит как от дождя. Здесь этого не было - и даже асдики не позволили бы так точно атаковать. Как русские нас засекли?Доклады из отсеков - у нас отказали кормовые горизонтальные рули. И туго перекладывается вертикальный. В кормовых отсеках полопались лампочки, перешли на аварийное освещение. Доклад акустика - эсминцы разворачиваются, заходят снова. Пытаемся затихнуть. И тут слышно, как по корпусу кто-то постучал снаружи - цок-цок. Через четверть минуты - снова. И снова - в этот раз мы не расслышали бы, если б не старались, за приближающимся шумом винтов эсминцев.У русских есть локатор, превосходящий британские. Вот значит, как погибли наши, в Карском море. Однако же, он работает прерывисто, и в этом наш шанс. Максимально уйти в сторону - в промежутке между импульсами. Русские почти над лодкой, пытаемся повторить наш трюк. И это почти нам удается. Мы уклонились - почти.Страшный удар где-то в корме. Я чувствую, как трещит корпус. Разлетаются лампы - уже по всей лодке. Осмотреться в отсеках - и доклад из шестого: поступает вода. Не пробоина - если б так, некому было бы докладывать, и лодка сразу свалилась бы в дифферент на корму. Наверное, разошелся шов по сварке, или повредило забортную арматуру. Представляю, как команда шестого накладывает на поврежденное место деревянную подушку, ставит брусья-упоры, подбивает клинья. Еще доклад - вертикальный руль отказал. Снова доклад из шестого - заделали, но прекратить поступление воды полностью не удается.Еще одна атака русских - и нам конец. Мы с трудом управляемся, и не можем погрузиться глубже, с повреждениями это опасно. Надо всплывать - вступать в артиллерийский бой с тремя эсминцами, это почти верная смерть, но оставаться под водой, конец гарантированный. А наверху… Сумели же макаронники, нам не ровня, в Красном море, в сороковом, субмарина "Торричелли", на поверхности ведя бой с тремя британскими эсминцами, утопила "Хартум" и серьезно повредила "Сторхэм" - до того как погибнуть самой.Молчаливый партайгеноссе сжался в углу отсека, смотрит с ужасом - герой! Блокнот валяется рядом.Командую на всплытие. Доклад акустика - эсминцы разворачиваются, ведут зенитный огонь. Люфтваффе вовремя, на помощь? Радость на душе - живем!Я первым выскакиваю на мостик. За мной артиллеристы. Вижу, примерно в миле, русские эсминцы, два новых, один старый трехтрубник. А около них кружатся два "Хе-115", поплавковые двухмоторные торпедоносцы и разведчики. Русские бешено огрызаются зенитным огнем - и "Хейнкели", заметив нас, идут в атаку на более легкую, как им кажется, цель. Идиоты, мы же свои!!Выручили нас, как ни странно, русские - открыв по нам огонь. Тогда лишь торпедоносцы поняли, что происходит, отвернули. Хотя - я не разглядел, подвешены ли у них торпеды. В патрульный полет, разведчиков могли выпустить и с бомбами, или вообще без всего - нет, сколько помню, нам рассказывали, пару стокилограммовых брали всегда.Мы не можем уклоняться, не можем маневрировать. Что у нас с вертикальным рулем?? Пробуем управляться дизелями, получается плохо. Самое плохое - от вибрации при работе "враздрай" усиливается поступление воды в шестой отсек. Ну хоть как-нибудь отбиться - и домой, база же близко!Нет, не отобьемся. Первый залп русских лег недолетом, второй нас накрыл. Снова удар, взрыв, пламя - я цел, и даже не поцарапан, а сигнальщику рядом разбило голову осколком, достало и кого-то из артиллеристов. Русский пятидюймовый фугас взорвался на корпусе, два с половиной сантиметра обшивки не выдержали, сразу в двух отсеках, четвертом и пятом, начался пожар. U-435 потеряла ход.Следующий залп был бы для нас смертельным. Спасают "Хейнкели", заходя на русских в атаку. Идут низко над водой - есть все ж у них торпеды? - и русские стреляют по ним из всего, включая пятидюймовые, на время оставляя нас в покое.Я приказываю - извлечь и подготовить шлюпку. Нет смысла погибать всем. Кто-то должен выжить - и рассказать о новом оружии и тактике русских. Матросы исполняют приказ, молча - но я знаю, они сейчас задают себе вопрос, кто те шестеро, вытянувшие счастливый билет на жизнь?-Герр корветтен-капитан - говорит наш партайгеноссе - я должен буду доложить, что экипаж погиб за фюрера и Рейх. Вы ведь не хотите, чтобы ваших родных, как изменников…Я молча отбираю у него блокнот. И перед тем как швырнуть за борт, открываю на первой попавшейся странице. "По команде, срочное погружение, производятся действия…". "Экипаж субмарины делится на два дивизиона: технический (дизелисты, мотористы, радисты, торпедисты) и морской (рулевые, сигнальщики, артиллеристы, боцманская команда)". Вместо ожидаемых доносов. Так ты ни черта не смыслил в морском деле? И всего лишь обучался - весь экипаж в страхе держа? При этом, имел право отменять мои приказы? Меня, кавалера Рыцарского Креста, водил за нос штафирка??Нет, я не пристрелю эту тварь. И даже не дам ему в морду. Потому что - как без него мне объясняться с гестапо?Я корветтен-капитан, кавалер Рыцарского Креста и Железных Крестов обоих классов. Моя жизнь для Германии более ценна, чем всего экипажа вместе взятого. Мои знания и опыт (семь достоверно потопленных) будут невосполнимой потерей. Ну а лодку, и тех кто внизу, все равно не спасти. Значит разумно будет, если одно из мест в шлюпке достанется мне. А партайгеноссе авторитетно подтвердит, что лодка уже затонула, когда мы спаслись.Как раз четверо, на весла - двое уцелевших сигнальщиков, двое артиллеристов. Прыгаем в шлюпку, и спешим скорее отгрести. Последний раз оглядываюсь на нашу U-435 - пустые палуба и мостик, развернутая пушка с задранным стволом, дым и пламя над дизельным отсеком - выглядит как покинутая командой, если не знать что внизу на боевых постах остались тридцать пять человек. Но в большинстве, это всего лишь матросы и унтер-офицеры, которых можно обучить за три-четыре месяца - а сколько времени потребовалось бы подготовить такого как я? Черт возьми, а вдруг лодка не затонет, и как-то сумеет спастись, вместе с экипажем - если русские сейчас не будут ее добивать? Стоп, дальше не грести - если так, то успеем еще, назад!Нет, русские снова стреляют. Сразу два попадания - представляю, что творится внутри! Еще одно… И бедная U-435 наконец скрывается под водой, навсегда.Надо поискать какую-нибудь белую тряпку. Если русские захотят нас подобрать - чтобы не расстреляли сгоряча. Нет - они явно уходят. И "Хейнкель" летит в нашу сторону - один? А второй все же сбили? И это удачно получилось - что летчики не видели, как тонула U-435.Ящик с аварийным запасом сюда! Ракетницу! Вот так… Сядет на воду нас подобрать - или пришлет помощь с берега?Садится. А русские - уходят. Через пару часов будем дома. Надо срочно обговорить, что скажем на допросе. Лодка затонула, мы последние кто остались живы, успели с палубы в воду… как шлюпку объяснить, когда и зачем мы успели ее извлечь?Сел, здорово промахнувшись. Неуклюже разворачивается, рулит к нам. Видим наведенные на нас пулеметы, орем - мы свои, экипаж U-435! Поверили, дозволяют нам подгрести, даже помогают забраться. Моторы ревут, самолет начинает разгоняться - и тут будто что-то с силой бьет снизу, слышен треск, "хейнкель" подбрасывает, и он тут же падает обратно, втыкаясь в воду носом и правым крылом, правый мотор рубит винтом по воде и захлебывается, левый же ревет и раскручивает нас штопором, мы сейчас так и уйдем под воду! Кто-то визжит как поросенок - наш партайгеноссе? Я тоже кричу что-то, о боже, если ты есть, я присягал отдать жизнь за Рейх, но не готов, не хочу этого прямо сейчас!Левый мотор наконец замолкает. Самолет остается на поверхности. Плавает скособочась, потому что правый поплавок подломился, конец крыла в воде. Воет партайгеноссе, с размаху влепившись рожей о борт. Одному из артиллеристов повезло меньше, он разбил голову и лежит без сознания, у одного из сигнальщиков сломана рука. Взлететь мы не можем, сколько так продержимся, неизвестно, и в завершение, летчики обнаруживают, что рация повреждена. Вы хоть сообщили, что обнаружили русских, ведете бой, в этом районе? Нет, герр корветтен-капитан, нам не удалось этого сделать, из-за непонятных радиопомех. Шлюпка у вас на борту есть? Так точно, но лишь на экипаж самолета. Я вылезаю наверх, оглядываюсь. Нашей шлюпки нигде не видно.Господи, если ты есть, спаси хоть ты наши души!А если тебя нет… Парабеллум при мне. Нет, сам я на тот свет не собираюсь, буду драться до конца. Например, прежде отправить туда лишних - кому не хватит мест в самолетной шлюпке.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});