Правила счастья кота Гомера. Трогательные приключения слепого кота и его хозяйки - Гвен Купер

Стоило ему услышать, как я пошевелилась, он тут же спрыгивал с кровати и, подойдя к кучке дохлых тараканов, принимался призывно мяукать (с его стороны нелогично было бы подумать, что я смогу найти без посторонней помощи не издающих ни звука тараканов). Мамочка, посмотри! Посмотри, что я тебе принес! Они тебе нравятся? Нравятся?

— Спасибо, Гомер, — неизменно благодарила я, радуясь, что он не мог видеть отвращение, написанное на моем лице. — Ты очень заботливый кот. Маме нравятся ее новые тараканы.

Гомер вытягивал передние коготки и цеплялся за мои ноги в надежде, что я поглажу и приголублю его, что я и делала щедро и с удовольствием.

Теперь, когда у меня была собственная квартира, ко мне частенько захаживали друзья. Гомер всегда здоровался с ними с вежливым интересом, но никогда не давал спуску шестиногим вторженцам.

— Ничего себе! — говорили все, впервые увидев, как Гомер выхватывает в воздухе муху футах в пяти над полом. — Он же слепой!

— Только ему не говорите, — отвечала я. — Думаю, он и не догадывается.

— Он похож на мистера Мияги из «Парня-каратиста»[19], способного поймать муху с помощью палочек для еды, — как-то заявил мой друг Тони. — Эх, хотел бы я, чтобы у меня была целая коробка с мухами и тараканами, — я бы тогда выпускал их по одному, а Гомер бы ловил.

Я с отвращением содрогнулась, представив себе подобное.

— Я несказанно рада, что такой коробки у тебя нет.

Тем не менее это была не самая большая добыча Гомера. Эта честь ему еще предстояла.

Глава 14. Mucho gato

Злое не в прок. Над проворством тут медленность верх одержала. ГОМЕР. Одиссея

На дворе стояла удушающе жаркая июльская ночь, когда я в испуге проснулась в четыре часа утра от незнакомого звука.

Звук напоминал кошачье рычание, но из моих рычать умела одна лишь Скарлетт. И это была не она. Как не могла это быть и Вашти — столь вежливая и застенчивая, что ее «мяу» было больше похоже на жалобный писк; к тому же не в ее характере было на кого-либо рычать.

Оставался Гомер.

Уже одно то, что Гомер рычал — Гомер, который мог быть весел и беспечен, но никогда угрюм или ворчлив, — было нехорошим знаком. Я испугалась и прищурилась, пытаясь разглядеть его в темноте.

Сквозь жалюзи с улицы пробивался слабый свет, но черного безглазого Гомера невозможно было разглядеть. Чувствуя, что он где-то поблизости, я села в кровати и потянулась к выключателю торшера.

Первое, что бросилось мне в глаза, был и впрямь Гомер: он стоял посреди кровати, напыжившись до размеров втрое больше обычного. Спину он выгнул дугой, каждый волосок на теле стоял дыбом, хвост торчком, распушенный, словно щетка трубочиста. Он стоял на кровати, широко раздвинув все четыре лапы, и, хотя голова была опущена до самой простыни, уши его были в положении «внимание». Головой и ушами он медленно поводил из стороны в сторону с рассчитанной точностью тарелки-локатора. Коготки были выпущены, причем выпущены дальше, чем я когда-либо за ним наблюдала, и даже дальше, чем, как я думала, их вообще можно было выпустить. Он продолжал рычать низким непрерывным звуком, который не столько предупреждал о нападении, сколько предварял нападение как таковое.

За Гомером в ногах кровати стоял незнакомый мне мужчина.

В растерянности, которая бывает только спросонья, когда тебя только что выдернули из глубокого сна, мой мозг лихорадочно перебирал все возможные невинные причины присутствия этого человека в моей спальне среди ночи. Друг, внезапно нагрянувший в гости? Нет. Новый бойфренд? Нет. Пьяный сосед, что по ошибке вломился в мою квартиру вместо своей?

Нет, нет и нет.

Я почувствовала, как все мое тело напряглось, а глаза сами собой распахнулись, да так широко и быстро, что даже окологлазные мышцы заныли от изумления. Все, о чем я могла думать, — это то, что тайный кошмар любой одинокой женщины, сценарий судного дня для отдельного человека, обыгрывавшийся в тысячах и тысячах фильмов ужасов, разыгрывался прямо сейчас, в моей спальне. Даже не предполагая, что такое может произойти в действительности, и произойти именно со мной, я так и не удосужилась предпринять хоть какие-нибудь шаги по недопущению подобных встреч, поэтому сейчас глаза мои так и бегали по комнате в поисках предмета, который можно было расценить как оружие самообороны.

Незваный гость, казалось, был напуган не меньше моего, и в какой-то момент, граничащий с безумием, все происходящее показалось мне даже забавным. Ведь кто из нас троих, как ни крути, должен был быть готов к любым неожиданностям, как не тот, кто забрался в чужую квартиру?

Тут я заметила, что на меня незнакомец даже не смотрит, зато с Гомера, можно сказать, не сводит глаз.

Похоже, он, как и я, в темноте услышал рычание, но, что это, почему и зачем, опять же из-за темноты взять в толк никак не мог. Ну и, в отличие от меня, у него ушло еще несколько долгих секунд на то, чтобы сообразить, что это все-таки кот и этот кот, кажется, хочет напасть, — и понять, почему этот кот до сих пор был невидим. Определенно, что-то не так было с самим котом. Что-то такое было написано на его мордочке…

В менее драматичных обстоятельствах я бы оскорбилась, заметив ужас на лице грабителя, когда он наконец понял, что именно не так с животным.

Тем временем Гомер, по всей видимости, не на шутку встревожился, когда почувствовал, как напряглись мои мышцы и я проснулась, но не говорю с ним своим обычным и таким успокаивающим тоном. Так что он добавил громкости и подпустил в голос больше угрозы.

Есть кошки, что шипят, дабы избежать драки, незаметно пятясь назад, но вместе с тем сохраняя устрашающую позу в надежде, что противник отступит первым. Но Гомер не отступал. С тем же упорством, с каким он преследовал Скарлетт, Гомер двинулся вперед, в сторону пришельца.

Возможно, кому-то