Справедливость силы - Юрий Власов

Стеной находил тот день.

Жар, жара, затравленность одиночества. Кусок в горло не лезет. Я ступал по кафельному полу, запирался. Не напрасно не сдал ключ, который истерично потребовал от меня Громов – в знак недоверия. Я наотрез отказался: или сразу отправляйте, или буду хозяином своей комнаты…

Я брал из сумки маленькие бутылки пива и складывал в раковину, пускал холодную воду. Сидел, ждал четверть часа. Если не запираться – могут застукать с пивом, тогда уж точно конец. Открывал пиво – бутылку за бутылкой – и выпивал. Теперь можно идти есть. От жара и жары и горьких мыслей меня тошнило. После пива это чувство исчезало. Теперь можно, преодолевая отвращение, напихиваться едой. Надо напихиваться.

Из столовой нес сумку с фруктами, молоко. Жгуче грело солнце. Прихрамывал – от нарывов тянущая боль, в паху – шишки лимфатических узлов.

Не развалиться под гнетом жары, жара и зла. Сохранить вес и силу.

У себя в комнате смотрел сквозь жалюзи на плывущий в зное город…

Глава 59.

Воробьев вспоминал: "В сопровождении почетного эскорта – четырех чемпионов Игр – наш тяжеловес направляется в "Палаццетто делло спорт…" Разыгрываются последние медали.

Вес у Юрия боевой – 123 кг, негр Брэдфорд самый тяжелый – 143, а второй американец, Шемански, легче советского атлета. Команда толпится около Власова.

Атлет начинает готовиться к выходу на помост. Тщательно бинтует кисти рук, колени. В прошлом у него были травмированы колени. Кроме того, если колени забинтованы, легче вставать с весом, так как улучшается амортизационная отдача мышц ног…" (Воробьев А. На трех Олимпиадах. Хельсинки. Мельбурн. Рим. Свердловское книжное изд-во, 1963. С. 167-168)

Вес Брэдфорда был не 143, а 132,8 кг. Шемански весил 112,5 кг, я– 122,7 кг.

Бинты не могут помочь встать с весом. Это глупость.

Почетный эскорт? В "Палаццетто делло спорт" я пришел с Богдасаровым и массажистом Л. Н. Смирновым, кстати, виновником нарывов. Он втер под кожу тальк.

Команда не толпилась возле меня. Бойкот сохранял силу. На всех чемпионатах, кроме варшавского, я выступал в одном составе: тренер, массажист и я (кстати, об этом писал и Куценко в отчете о варшавском чемпионате)-не из-за пренебрежения к товарищам, а из-за ненужности и бесполезности толчеи. Неотлучно дежурил врач с камфорой, но она понадобилась после соревнования не мне, а Романову, сердцем пережившему ту ночь в "Палаццетто". Ему стало худо в четвертом часу утра, сразу после моего последнего подхода.

"…Сумма троеборья изумительна – 537,5 кг. Сразу на 25 кг побит мировой рекорд Андерсона. После взвешивания восторженные зрители на руках выносят русского триумфатора со сцены. А любители сувениров, воспользовавшись случаем, присваивают себе довольно потрепанные ботинки Власова. По-видимому, впоследствии собиратель спортивных реликвий будет с гордостью показывать ботинки, в которых Власов установил феноменальный рекорд и которые якобы "преподнес" ему…"

Меня никак не прельщало красоваться на сцене и за кулисами в носках. Да и как возвращаться в гостиницу? Не босым же… Эти ботинки некому "с гордостью показывать". Они в музее спорта у Майера, в Амьене.

Спортивная литература принимает характер научного исследования. Она и без того уже перенасыщена фальшивыми цифрами, фактами и отсебятиной, которые не делают достоверной самые громкие титулы и звания. Наука начинается там, где факты подтверждаются документами, показаниями очевидцев, но не переписыванием статей из забытых журналов. Правда, такой труд требует работы в архивах с подлинными документами, сличения документов. Словом, иного качества труда…

Глава 60.

Атлеты тяжелого веса сошлись на помосте вечером, в девять часов. Последний подход я выполнил поутру, около трех. Им и закончилось соревнование самых сильных.

В турнире доказывали силу 18 атлетов из 15 стран, в том числе по два атлета из США, Канады и Австралии.

Шемански оказался вторым среди самых легких атлетов тяжелого веса, Брэдфорд – среди самых грузных. То была эпоха полегчания атлетов – перекормленных атлетов римский помост почти не видел. Это с конца 60-х годов ради победы начали вновь использовать искусственную громадность собственного веса. Достоинство силы рухнуло перед неразборчивостью достижения цели. Позволительно иметь громадный собственный вес, но его нужно собирать из мышц, из умения работать, из беспощадностей тренировки.

Президентом Международной федерации был финн Бруно Нюберг, генеральным секретарем – Эмиль Гуле. Апелляционное жюри составляли четыре человека, в том числе вице-президент Международной федерации Назаров. В молодости Константин Васильевич Назаров выступал под… патефон. Ставил пластинку – ария тореадора из "Кармен"! Впадая в экстаз – не дай бог кто помешает!– подступал к штанге. Какой допинг сравнится!..

Тяжелый вес в Риме судили Тэрпак (США), Спарре (СССР) и Рубино (Италия). Тэрпак опять засел за центральный пульт – судья-фиксатор. От его команд, особенно в жиме, кое-что зависело. На табло олимпийские рекорды: Сельветти в жиме-175 кг (1956), Дэвиса в рывке-145 кг (1952), Эндерсона в толчке-187,5 кг (1956) и сумме троеборья-500 кг (1956).

Двое из 18 атлетов после нулевых оценок выпали из зачета, и среди них Веселинов – атлет не из слабых.

Соревнованиями управляли на английском, итальянском и французском языках. Итальянцы добились порядка. Из-за кулис вымели не только "знатоков", даже репортеров. Так можно делать дело. А то и дышать, случалось, нечем: толпа! Да еще ощупывают, охлопывают, как лошадники. Это называется "дружеское расположение". Такую очищенность служебных помещений я видел потом только раз – на Московской олимпиаде 1980 года.

"Штангисты встретили наступление последнего дня в "Палаццртто",– писала "Комсомольская правда" 13 сентября 1960 года.– Несмотря на поздний час, трибуны почти не пустели – поединок Юрия Власова с американцами Шеманским и Брэдфордом захватил всех присутствующих. И те немногие, кто предпочел домашнее ложе интереснейшей схватке на помосте, потом глубоко раскаивались. Такое увидишь не часто. Это было поистине историческое событие в спорте. Пять лет назад, когда швед по происхождению, американец по паспорту Пауль Андерсон в классическом троеборье набрал свыше 500 килограммов, тренер сборной США Боб Гофман утверждал, что новый рекорд останется вечным…

Шеманский, чемпион Хельсинкской олимпиады, вновь после многолетнего перерыва вернувшись на помост, если не был готов к спору за золотую медаль (которую должны были разыграть Брэдфорд и Власов), то, по крайней мере, своей тактикой хотел оказать серьезное влияние на исход поединка в пользу товарища по команде. Достаточно сказать, что после двух движений (в которых были обновлены олимпийские рекорды) Власов лишь на пять килограммов шел впереди Брэдфорда: в жиме показали равный результат – 180 килограммов, а в рывке у москвича были 155 килограммов. И вот толчок, венчающий троеборье. Брэдфорд… заканчивает состязание, повторив официальный мировой рекорд в сумме, значительно превзойдя свое личное достижение. У Шеманского, предпринявшего известную по прежним временам авантюру (идти на вес, к которому не подготовлен, желая этим выбить из колеи соперника), тоже отличный результат – 500 килограммов. А Власов пока не выходил на помост. Сообщение диктора о том, что установлено новое мировое достижение (после моего первого подхода.– Ю. В.) – 520 килограммов,– тонет в горячих аплодисментах. А у москвича еще два подхода. Он берет 195 килограммов и просит установить 202,5 килограмма. По залу проходит гул. Еще ни один атлет в мире не переходил заветный 200-килограммовый рубеж (мы не берем попыток в показательных выступлениях, мало имеющих общего со спортивными). Нам пришлось встать со своих мест, так как сцену окружили плотным кольцом фотокорреспонденты и кинооператоры. Никто не хотел пропустить этот исторический момент. И вот снаряд на вытянутых руках. Зажглись три белые лампочки (значит, вес взят правильно!). Зал содрогнулся от оваций, гремевших около семи минут.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});