Бедовый. Рубежник - Дмитрий Билик

ты в центре Выборга, вот только все достопримечательности убрали и остались одним послевоенные развалины. С тем лишь учетом, что с наших пор прошло несколько сот лет.

Сауны, само собой, не было. Местные явно не испытывали необходимости в культурных развлечениях подобного толка. Хотя, еще большой вопрос — есть ли тут вообще кто-то?

Что там чур говорил про царство мертвых? Если честно. похоже. Небо затянуто плотной пеленой то ли смога, то ли странных свинцовых туч. Хотя я склонялся к первому варианту. Дышать было очень сложно. Будто на высокогорье оказался. А еще сильно кружилась голова. В общем, явно не мой тип климата. Сейчас выяснится, что и недвижка здесь стоит немыслимых денег, да?

Передо мной расстилалась равнина всех оттенков серого. С редкими торчащими остовами из камня, скудными незнакомыми растениями (как они вообще здесь выживают без света?) и пылью. Та тоже оказалась странной. Какой-то вязкой, почти осязаемой, хрустящей на зубах.

И зачем сюда ходят? Что отсюда вообще можно принести? Горсть проклятой земли? Или непонятную частичку травы? Ночные кошмары и бесплатное направление к психотерапевту? Жутковато здесь.

А еще я чувствовал, что это место точно не для меня. Словно неподготовленный человек впервые попал на большую глубину. Неведомое нечто давило со всех сторон. Не придерживай меня чур за шиворот, так точно бы грохнулся. Как он вообще подобное сделал?

Я повернул голову и увидел, что проводник меж миров буквально стоит в воздухе. Как если бы там была лестница или ящик. Только глядел он не на меня, а куда-то вдаль. И этот вот взор, обращенный к светлому будущему, где пахнет коммунизмом, мне очень не понравился.

Я повернул голову вслед за ним и не увидел — почувствовал. Нечто настолько огромное и мощное, что мы были по сравнению с ним двумя песчинками.

— Это че там такое? — чуть ли не заикаясь спросил я.

Нечисть ничего не ответила, какое-то время продолжая пялиться в пустоту. А вот когда на моих нервах уже можно было играть реквием, все же подал голос.

— Хватит, — сказал чур. — Надо возвращаться.

Я был с ним искренне согласен. Мне подумалось, что для первой экскурсии достаточно. Не предложи он, я бы сам пообещал все деньги мира, чтобы поскорее убраться отсюда. Поэтому я кивнул и добавил.

— Было бы славно, Былобыслав.

Чур провел пальцем по воздуху и перед нами возник образ той самой двери, ведущей в кладовку. Нечисть взялась за ручку и мы вывалились обратно, в тупик коридора. Нет, не будь в сауне и не бойся заразиться всеми болячками мира, я бы пол расцеловал.

И теперь я понял, что имел в виду чур, когда сказал, что за переход кроме денег возьмет «кое-что еще». Под кое-чем он явно имел в виду хист. Потому что чувствовал я себя ненамного лучше, чем когда очнулся у Натальи. Нет вру, лучше. Мне хватило сил, чтобы добежать до туалета и проблеваться. Хотя конечности были ватные.

— Я же говорил, слабый ты еще, — похлопал меня по спине чур. — Не надо было тебе туда соваться.

— Самое главное, это вовремя предупредить, — сказал я в перерывах между очищением организма.

— Я тебе не помощник и не друг, — спокойно ответил Былобыслав. — Сам попросил. Да и знаю я вас, рубежников, лучше разок в дерьмо лицом мокнуть, чем потом по осемь раз говорить, почему так делать не стоит. Вы наглядность любите.

Лично я любил шоколадные конфеты «Степ», светлый «Лагер» и, видимо, не ходить на Изнанку. Но спорить не стал.

Что сказать, в словах чура была логика. Пусть она мне и не особо нравилась. Я как-то привык, что все время защищен. Законами и правоохранительными структурами как минимум. А здесь любой мог меня помножить на ноль, а после сделать так, что это я сам виноват. Вот нельзя было распечатать буклетики с описанием Изнанки и черно-белыми фотками. Нет, можно и цветными, только особой разницы не будет.

А еще хист. Часть его чур забрал так просто, словно ему это ничего не стоило. Да и я особо не сопротивлялся. Будто наше рукопожатие дало чуру эту власть.

— Хист зачем забрали? — спросил я.

— Странный ты, ей-богу. А как же я проход поддерживать буду? Ему сила нужна. Когда через проход не ходит никто, он сначала сжимается, а потом исчезает. Чур, если ему сил и разумения не хватит новый открыть, пропадает.

— А деньги вам тогда зачем? Вы, судя по всему, очень сильны.

— На разное, — уклончиво ответил чур. — Ну да ладно. Развлек старика, проход чуть подпитал, и на том спасибо. Будет желание или надобность, заходи. Только теперь деньги не забудь. И мой тебе совет, не торопись с Изнанкой. Не по зубам она пока тебе. Ладно, Матвей, бывай. Имя у тебя, конечно…

И пропал. Трансгрессировал или как это еще называется? Только без спецэффектов. Стоял посреди дешевого пластика, которым был обшит туалет и вдруг исчез.

Я немного отдышался и выбрался наружу. Былобыслав больше не охранял дверь. Его вообще не было. Куда это он удрал? С некоторым содроганием при воспоминании об Изнанке, я подошел к двери, глубоко вздохнул и открыл.

Новый мир не возник. Швабры, ведра, вантуз и пластиковые трубы да. Я еще раз осмотрел кладовку, словно где-то в углу мог оказаться проход в неизведанное. А после вернулся к пацанам.

Как выяснилось, моего отсутствия никто не заметил. И дело тут было даже не в хисте, который всегда прикрывал рубежников. Большая часть собравшихся вообще с трудом было способна хоть что-нибудь замечать.

Жека оперся на бильярдный кий. Со стороны могло показаться, что он медитирует. Но когда я обошел знакомого, то понял, что тот спит. Стоя! И только запоздало я вспомнил, что Жека служил в кремлевском полку.

Костян с Серегой о чем-то ожесточенно спорили. Благо, не о политике, а о каких-то технических деталях установки потолков, поэтому можно было не волноваться. «Уролог» держал налитую стопку водки и явно ждал момента, чтобы произнести тост.

А ведь всего пару часов прошло. Молодцы, ребята, быстро убрались. С другой стороны, каким-то образом уже закончился джин, половина пива и две бутылки беленькой. Да уж, пить — это вам не спорт, здесь здоровье нужно.

— Костян! Костян! — я наконец добился внимания друга. — Я домой, извини. Чувствую себя плохо.

— На посошок! — радостно оживился «уролог», дождавшись своего часа.

И, не