Братство Чародеев - Юрий Погуляй

– Мда, – резюмировал Хмурый Гонец. Последний удар наконец разбил крепкий нос анхорского рыцаря. С недоверием, изумлением и какой-то обидой Шеппал дотронулся до лица, посмотрел на пальцы и сквозь зубы процедил:

– Что ж, вынужден признать, что леди Элинда прекраснее леди Ирии, о чем готов засвидетельствовать лично.

– Как свидетель боя аннулирую его результат вследствие недостойных для благородного воина методов победителя, – неожиданно холодно произнес Хмурый Гонец. Шеппал с благодарностью метнул взгляд на мертвеца. – Именем Братства запрещаю вам второй поединок, ибо время возвращаться к миссии Ордена, и не тратить более мое драгоценное время.

Ладомар молчал, и ему было стыдно. Превратить рыцарский поединок в банальную драку… Хорош вояка, слов нет.

– Я приношу извинения благородному Шеппалу и готов признать красоту Ирии выше красоты Элинды, – глухо проговорил он.

Анхорский рыцарь одарил его обиженным взором, но промолчал.

– Нам пора, – Хмурый покинул дорогу, и Ладомар, подхватив мешок, поспешил за ним.

– Смотреть противно, – поделился Поставленный, когда они отошли достаточно далеко от поверженного рыцаря. – Надо было ему супротив тебя на коне, да при доспехе выступить, раз ты так драться предпочел.

– Я же не знал, что он такой неженка! – попытался оправдаться Ладомар, хотя прекрасно понимал мертвеца. В трактирных драках он преуспел, в отличие от анхорца. Надо было просто поцарапать его и закончить бой, так нет, устроил показательное выступление. Стыдно.

– Он не неженка. Он просто живет по законам поединков и чести. И правильно, надо сказать, делает. Ты схватил его за руку, это первое бесчестие. Ты ударил его в лицо – это второе, ты ударил его в лицо дважды – это третье. И ты разбил ему нос базарным ударом головы – четыре! И после всего этого ты проявил «снисхождение», мол, Ирия краше Элинды твоей! Это, наверное, самое унизительное будет. Хотя нет, ты бы еще ему промеж ног в бою заехал – вот тут бы просто комментарии были бы излишни.

Голова мертвеца летела над кустами и недовольно бурчала. Ладомар чувствовал себя очень неуютно, но при этом не мог не отметить удивительной «правильности» простого анхорского рыцаря. Как они воюют с такими то понятиями о чести? Может, они еще и перед боем проводят поединок полководцами?

Когда он озвучил эти мысли – Хмурый Гонец взбесился. Поставленный резко повернулся к паладину, и его глаза полыхнули изумрудным светом, мертвец зашипел что-то неразборчивое, страшно оскалился и почти плюнул Ладомару:

– Да!

Тот опешил, такой реакции от спутника он не ожидал.

– Да, южанин! – повторил Гонец. – Здесь. Так. И. Бывает! Это Анхор! И здесь живут не так, как ты привык!

Ладомар неуверенно улыбнулся, он уже понял, что затронул острую для мертвеца тему.

– Раньше да, жили! Когда я воевал – жили так. Мрак, кровь, предательство, дети на копьях, очередь на доступ к телам пленниц. Да, так жили! Но теперь, волей Братства, у нас проводят поединки! – с яростью продолжал Хмурый.

– Но это глупо!

– Это не глупо! – заорал Поставленный. – Это мир доброты, чести, порядка! Это мир сказок! И не надо гордиться той клоакой, в которой тебе довелось родиться!

Ладомар почувствовал, как на него накатывает раздражение:

– Я уже повидал ваши сказки в Разломе и на Забытом перевале.

– Ты дурак? Или еще наивнее несчастного сэра Шеппала? – Гонец успокоился, и задал этот вопрос будничным тоном, но ответа дожидаться не стал:

– Посмотри на себя, вспомни тех, кто каждый день тебе встречался там, на юге. Вы все такие же «нехорошие» что и Орденские лидеры. Но только вами в жизни движет эгоизм, а ими – идея!

Ладомар понял, о чем Хмурый, но не удержался от едкого комментария:

– И какая же это идея?

– Ты видишь ее вокруг. Мир сказки. Мир добра. Для того чтобы люди были счастливы, кто-то должен быть жесток ради этого. Братство жестоко, но оно прекрасно делает свою работу, – летающий череп замолк, словно погрузился в воспоминания.

– Я рад, что у них получилось, – вскоре продолжил Гонец. – Я рад, что много лет назад сделал свой выбор и добровольно стал тем, кем являюсь сейчас. Потому что в той жизни, которую ведут простые люди есть и моя заслуга. Да, чародеи и рыцари убивают, да, ссылают. Но здесь все теперь не так, как раньше. Нет поборов, нет взяток, нет преступности, слово нерушимо, а рыцари не стреляют из арбалетов в спину убегающим, и не добивают павших.

Паладин глубоко втянул в себя запах леса, по которому они брели во время неприятного разговора. Ему очень хотелось посмотреть на жизнь этих простых людей, о которых говорил Поставленный. Разговоров он слышал много, но вот не довелось внимательно по сторонам поглядеть.

– Я знаю, о чем ты задумался, хозяин, – голос Гонца подобрел. – Вижу… Вряд ли тебе получится понаблюдать за теми, кого ты делаешь счастливым. Не тот уровень. Теперь ты – Халд, живое божество, и люди это чувствуют. Ну, а также ты разыскиваемый Орденом преступник.

Ладомар молча кивнул, надо было больше оглядываться в пути, вместо того чтобы с залитыми кровью глазами мчаться на встречу к Элинде.

К Элинде…

– Сколько нам до Небесного Замка?

– Неделя-две, я же говорил! Не волнуйся, время пройдет незаметно, но от людей нам следует держаться подальше. Слухи пойдут, что мол, самого Гонца в компании странника видели.

– А рыцарь?

– Рыцарь, скорее всего, будет молчать, пока его прямо не спросят. Сам понимаешь, опозорил ты его сильно, но врать он не станет. Если б не я – быть бы бою насмерть. На этом тему странствующих рыцарей закроем.

– Кем ты был до того, как стать Поставленным? – Ладомар поправил на плече мешок, глянул на солнце. Скоро, в принципе, можно искать место для ночлега. Главное воду найти. Ручей какой-нибудь или озерцо.

– Скажем так, хозяин, я бы тебя поломал голыми руками, – фыркнул Гонец. – Дерешься грубо и прямолинейно, но супротив меня не выстоял бы и минуты.

– Боец?

– И такое бывало. Не хочу об этом говорить, – замкнулся Хмурый. – Думай лучше о том, что станешь делать, когда увидишь Небесный Замок, дружок.

Следующие две недели пути Ладомар пытался заставить себя поразмышлять об этом. Однако, в конце-концов, решил, что нет ничего лучше старого, проверенного экспромта.

Глава вторая

Наступление октября в последние дни чувствовалось особенно ярко: сильно похолодало, небо затянуло монолитом туч и все чаще моросил дождь. Ладомару, несмотря на стертую ногу, тяготы путешествия дались легко. Приноровился.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});