Время умирать - Уилбур Смит

Шон узнал о побеге товарища Чайны, только когда колонна прибыла вечером в лагерь.

По-видимому, Чайна разрезал брезентовый верх грузовика и ускользнул, пока охрана дремала. Скованный наручниками, он выпрыгнул из машины, которая шла на полной скорости. Из-за пыли, поднимаемой колесами грузовика, беглеца не заметили, а он тем временем откатился под высокие стебли слоновьей травы на обочине, в которых и скрылся.

Два месяца спустя Шон увидел рапорт разведки, в котором указывалось, что именно Чайна стоял во главе нападения и уничтожения конвоя с продовольствием на дороге Монт-Дарвин.

— Да, Матату, я все помню, — ответил Шон на вопрос африканца и, прежде чем развернуть «бичк-рафт», сделал еще один круг над местом, где находилась база террористов.

Ему еще не приходилось залетать так далеко на юг, до самой железной дороги, соединявшей порт Бейра с границей Зимбабве, у которой не было собственного выхода к морю.

Эта территория как раз и являлась основным центром сосредоточения активности регулярных подразделений и повстанцев. Местность буквально кишела отрядами ФРЕЛИМО и войсками Зимбабве, причем обе стороны имели на вооружении ракеты РПД. И те и другие с радостью расстреляли бы самолет без опознавательных знаков, летящий на низкой высоте.

— Все вроде спокойно, значит, можно рискнуть, — обратился Шон к Джобу. Тот кивнул.

— Да, кажется, границу не охраняют.

— Так значит, за полмиллиона попробуем? — поинтересовался Шон. Джоб лишь усмехнулся в ответ.

— Пролетим еще немного вперед, а потом домой, — сказал Шон.

Приходилось строго держаться курса и внимательно наблюдать за местностью. Шон пересек границу и теперь шел на бреющем полете, чтобы найти место, где днем раньше они наткнулись на следы браконьеров. Оттуда с помощью Матату, который, вытянув шею, то и дело указывал пальцем направление, они быстро нашли и плоскогорье, и долину, где столкнулись с бандой браконьеров и обстреляли их. С воздуха расстояние казалось куда меньше, чем на земле.

Матату направлял Шона по следу, оставленному старым слоном и ведущему к границе. Казалось, что на чувстве ориентации ндороба совершенно не сказывалось то, что они находились в воздухе, а не на земле. Шон летел по указанному курсу.

— Мы возвращаемся на территорию Мозамбика, — наконец заявил Шон, делая какие-то пометки на карте.

— Туда, — Матату привстал и указал на след, чуть севернее. Шон не стал спорить и взял на несколько градусов левее.

Через некоторое время Матату потребовал слегка повернуть на юг.

— Маленький пигмей так чувствует тропу старого самца, будто сам думает, как слон, — удивленно размышлял Шон. Тут Матату издал ликующий вопль и начал настойчиво тыкать пальцем в боковой иллюминатор.

Внизу промелькнуло русло еще одной высохшей реки. Шон увидел цепочку следов, глубоко отпечатавшихся на поверхности и похожих на горошины на светлом песке. Несмотря на то что Шон работал с Матату уже много лет, он снова был поражен. Руководствуясь одной лишь интуицией, Матату следовал за слоном до этой переправы через реку. Просто сверхъестественное чутье!

Шон сделал круг над следами, заложив такой крутой вираж, что крыло опустилось почти перпендикулярно земле.

— Куда теперь? — обернулся назад Шон. Матату тронул его за плечо и указал вниз по течению реки. Шон подчинился и полетел туда, куда указывал маленький скрюченный палец пигмея.

В миле впереди сухое русло заканчивалось небольшим водоемом, в котором еще сохранилась вода после дождей. Среди высоких верхушек окружающего водоем тростника показалась, подобно серому киту среди зеленых волн, покатая спина слона.

Они подлетели ближе, и тут слон услышал шум двигателя «бичкрафта». Он поднял голову, расправил уши и развернулся, чтобы взглянуть на источник шума. Сидящие увидели бивни животного, два полумесяца знаменитой слоновой кости. Шона снова поразило совершенство формы, изгиб и симметрия бивней.

Самолет промчался над животным, и люди едва успели рассмотреть слона, но его образ четко запечатлелся в памяти Шона. Полмиллиона долларов и эти бивни. Шон не раз рисковал жизнью за куда меньшее вознаграждение.

— Может, вернемся и посмотрим еще раз? — предложил Джоб, выворачивая шею, чтобы увидеть оставшегося позади великана.

— Нет, — покачал головой Шон. — Не стоит его беспокоить без нужды. Мы знаем, где его найти, этого достаточно. Летим назад.

* * *

— Полмиллиона долларов, которые ты выбрасываешь на ветер, принадлежат мне, — заявила отцу Клодия.

— С чего ты это взяла? — спросил Рикардо. Он лежал на походной койке, одетый лишь в шелковые штаны от пижамы, без рубашки и обуви. Клодия заметила, что волосы на теле отца все еще темны, упруги и густы, только на груди появился островок седины.

— Ведь это мое наследство, — вежливо объяснила она. — Значит, ты профукиваешь мое наследство, папа.

Рикардо усмехнулся. Словно наглый и напористый адвокат, она явилась в его палатку, чтобы возобновить спор, который, как он считал, был закончен еще в столовой за завтраком.

— Я вовсе не собираюсь отдавать все деньги в твое распоряжение. Так что самое меньшее, что ты можешь сделать, это позволить отцу наслаждаться ими сейчас. По результатам последнего аудита, юная леди, и согласно завещанию, вы получите тридцать шесть с хвостиком миллионов долларов, которые перейдут к вам после уплаты всех налогов. Спешу также добавить, что все до последнего гроша вложено в ценные бумаги. Даже самые опытные адвокаты не доберутся до них. Я вовсе не желаю, чтобы деньги, заработанные моим трудом, ты по дурости передала одному из этих своих благотворительных фондов.

— Папа, ты ведь отлично знаешь, что меня интересуют вовсе не деньги. Просто я хочу участвовать вместе с тобой в охоте на слона. Я приехала в Африку, полагая, что буду участвовать во всем. Таковы были условия нашей сделки.

— Повторяю еще раз, тезоро, мое сокровище, — отец называл ее этим детским прозвищем только в порыве нежности или когда бывал до крайности раздражен. — В Мозамбик ты не пойдешь.

— Так ты, значит, отказываешься от своего слова? — с укором спросила отца Клодия.

— Причем без малейших угрызений совести, — уверил ее отец, — как и всегда, когда речь идет о твоем счастье или безопасности.

Она вскочила с парусинового шезлонга и начала кружить по палатке. Отец смотрел на дочь с затаенным удовольствием. Сейчас она скрестила руки на груди и сильно хмурилась, но на гладкой матовой коже не было заметно ни морщинки. Она была страшно похожа на Софи Лорен в юности — его любимую актрису. Наконец Клодия остановилась рядом с койкой и сверху вниз в упор уставилась на отца.