Белый шум - Дон Делилло

– Вещество, которым опрыскали большую лужу пролитого яда на сортировочной станции, – это, вероятно, кальцинированная сода. Но этого недостаточно, к тому же было уже поздно. Я полагаю, что на рассвете в воздух поднимут несколько сельскохозяйственных самолетов и бомбардируют ядовитое облако большим количеством кальцинированной соды, которая, возможно, диспергирует его и развеет на миллионы клубов безвредного пара. Кальцинированная сода – общепринятое название двууглекислого натрия, который применяется при изготовлении стекла, керамических изделий, моющих средств и мыла. Кроме того, из него делают питьевую соду, которую многие из вас, наверное, с жадностью пьют после бурно проведенной ночи.

Люди, пораженные осведомленностью и сообразительностью мальчика, старались протиснуться поближе. Странно слышать, как Генрих с такой легкостью выступает перед толпой незнакомых людей. Быть может, он близок к тому, чтобы найти себя, научиться судить о своих достоинствах по реакции других? Неужели благодаря суматохе и всеобщему смятению, вызванному этим страшным несчастьем, он сможет научиться прокладывать себе путь к успеху?

– Вероятно, всем вам интересно, что же представляет собой этот ниодин «Д», о котором нам постоянно твердят? Законный вопрос. Это вещество мы изучали в школе – смотрели фильмы про крыс, у которых начинались судороги, и все такое прочее. Так вот, в сущности все очень просто. Ниодин «Д» – соединение, состоящее из целой кучи разных веществ, являющихся побочными продуктами производства инсектицида. Полученное средство уничтожает тараканов, а побочные продукты – все остальное. Эту шуточку отпустил наш преподаватель.

Генрих щелкнул пальцами и слегка дрыгнул левой ногой.

– В виде порошка это вещество не имеет ни цвета, ни запаха и очень опасно – разве что, похоже, никто так толком и не знает, какой вред оно причиняет людям и их потомству. Опыты проводятся уже много лет, и либо ученые до сих пор ничего не знают наверняка, либо знают и помалкивают. Некоторые вещи слишком ужасны, чтобы предавать их гласности.

Он поднял брови и, высунув язык вбок, принялся комично подергиваться. Я с удивлением услышал, что люди смеются.

– Если вещество просочится в почву, его действие будет сказываться сорок лет. Многие люди столько не живут. Через пять лет вы заметите, что между оконными рамами, а также на одежде и продуктах появились различные виды грибков. Через десять лет проволочные сетки на ваших окнах заржавеют, начнут покрываться раковинами и гнить. Покоробится наружная обшивка стен. Стекла будут лопаться и травмировать домашних животных. Через двадцать лет вам, наверно, придется запереться на чердаке и попросту запастись терпением. Полагаю, все это может послужить уроком. Учитесь разбираться в ваших химических препаратах.

Я не хотел, чтобы Генрих увидел меня в толпе. Это смутило бы его, напомнило о том, как он жил раньше, когда был угрюмым и замкнутым мальчишкой. Если несчастный случай, неожиданная страшная катастрофа дает ему возможность проявить себя, значит, так тому и быть. В общем, я незаметно удалился и, пройдя мимо человека в обернутых полиэтиленом теплых ботах, направился в дальний конец барака, где мы уже расположились лагерем.

Рядом с нами устроилась семья чернокожих Свидетелей Иеговы. Мужчина и женщина с мальчиком лет двенадцати. Отец с сыном раздавали ближайшим соседям брошюры и, по-видимому, без труда находили будущих читателей и внимательных слушателей.

Женщина обратилась к Бабетте:

– Правда, это нечто особенное?

– Я уже ничему не удивляюсь, – сказала Бабетта.

– Вот она, истина!

– Меня удивило бы только отсутствие сюрпризов.

– Вообще-то вы правы.

– Или отдельные пустяковые сюрпризы. Вот это был бы сюрприз. Если бы все сложилось иначе.

– Бог Иегова готовит нам еще больший сюрприз, – сказала женщина.

– Бог Иегова?

– Он самый.

Стеффи и Уайлдер спали на одной из раскладушек. Дениза сидела в сторонке, углубившись в «Настольный справочник терапевта». У стены были сложены в кучу несколько надувных матрасов. К телефону, установленному на случай крайней необходимости, тянулась длинная очередь – люди оповещали родственников или пытались дозвониться до коммутатора той или иной радиопередачи и задать вопрос ведущему. Именно на подобные программы были настроены почти все приемники. Бабетта сидела на складном стуле и рылась в парусиновом мешке, полном легких закусок и других съестных припасов. Я заметил банки и картонные коробки, которые уже очень давно никто не доставал из холодильника или шкафчика.

– Я подумала, сейчас самое время начать есть поменьше жирного.

– Почему именно сейчас?

– Настало время для дисциплины, напряжения душевных сил. Мы же на грани помешательства.

– Весьма любопытно. Значит, беду, которая грозит тебе, твоей семье и тысячам других людей, ты расцениваешь как благоприятную возможность для того, чтобы есть поменьше жирной пищи.

– Дисциплину проще всего соблюдать там, где ее и без того поддерживают, – сказала она. – Если я не съем свой йогурт сейчас, то, возможно, больше никогда не буду покупать подобные продукты. Разве что, наверно, сделаю исключение для пророщенной пшеницы.

Фабричная марка, судя по всему, была иностранной. Я взял банку пшеницы и внимательно изучил этикетку.

– Немецкая, – сказал я. – Съешь.

Некоторые люди были в пижамах и домашних тапочках. Один – с винтовкой, перекинутой через плечо. Дети залезали в спальные мешки. Бабетта жестом попросила меня наклониться поближе.

– Давай не будем включать приемник, – прошептала она. – Чтобы девочки ничего не услышали. Пока что им известно только про дежа-вю. И лучше им больше ничего не знать.

– А что если симптомы настоящие?

– Да откуда им взяться?

– А вдруг откуда-то взялись?

– Симптомы появляются у девочек, только если о них говорят по радио.

– Стеффи слышала по радио про дежа-вю?

– Не уверена.

– Подумай как следует.

– Не помню.

– А не помнишь, ты не объясняла ей, что такое дежа-вю?

Бабетта взяла ложку, зачерпнула из коробки немного йогурта и замерла, видимо, погрузившись в размышления.

– Все это уже когда-то было, – сказала она наконец.

– Что было?

– Я ела йогурт, мы сидели здесь и говорили о дежа-вю.

– Не желаю этого слышать.

– Йогурт был у меня в ложке. Все промелькнуло передо мной в одно мгновение. Все, что происходило. Натуральный йогурт из цельного молока, с низким содержанием жира.

Йогурт по-прежнему был в ложке. Я смотрел, как она подносит ее ко рту – задумчиво, пытаясь сравнить это действие с тем, что якобы запечатлелось когда-то у нее в памяти. Сидя на корточках, я поманил ее, чтобы наклонилась поближе.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});