Неформальные отношения (ЛП) - Ван Дайкен Рэйчел

— Захвати какие-нибудь вещи, останься со мной сегодня ночью, хорошо? И никаких пререканий.

— Дай мне несколько минут, — ответила я, быстро отправилась в свою комнату и упаковала сумку.

Конни вошла ко мне и закрыла за собой дверь, оставив Санчеса в гостиной наедине с папой.

— У него был хороший день, но все это… — Она сглотнула. — Болезнь прогрессирует довольно быстро, я подумала, ты должна знать.

— Как прошла встреча с врачом? — спросила я. Я не могла его туда отвезти из-за тренировки. — Как все прошло?

Она молчала, а затем:

— Думаю, нам нужно обсудить возможность перевезти его в учреждение для пожилых людей.

— Дом престарелых, — прошептала я. — Мы не можем себе этого позволить.

— Есть программы с государственной поддержкой. — Она потянулась к моей руке. — Я буду тебе помогать столько, сколько смогу, но болезнь быстро прогрессирует, и я не могу сделать так уж много.

— Я понимаю. — Я изо всех сил старалась сдержать слезы. — Спасибо за все.

— Он очаровательный.

— Папа? — в замешательстве спросила я.

— Нет. Высокий и красивый футболист, в настоящее время заполняющий гостиную своими мускулами. — Ее голубые глаза сверкали. — Вперед, повеселись, — ее улыбка стала еще шире, когда она сделала кавычки в воздухе: — на выпускном.

Я подавила смешок.

— Спасибо.

— Серьезно, — легонько обняла меня Конни. — Ты заслуживаешь только хорошего в этом мире. И именно этого хочет для тебя твой отец. Я буду сообщать тебе новости и позвоню, если ты мне понадобишься, хорошо? Танцуй всю ночь напролет.

— Хорошо. — Я бросила в свою сумку еще несколько вещей. — Возможно, когда я вернусь, мы сможем поговорить о… доме престарелых.

— Поживи немного своей жизнью до того, как это произойдет, хорошо?

Пожить.

Так вот значит, что происходит с Санчесом? Вот почему он разрушил всю мою защиту? Потому что он заставлял меня забыть о прошлом? Чтобы жить?

Через несколько минут мы сидели в его машине.

Я была слишком смущенной, слишком опустошенной и слишком грустной, чтобы что-то говорить. Санчес выехал со стоянки и въехал на автостраду. Я беспокоилась из-за будущего, из-за болезни отца, и внезапно осознала, что часть этой тошноты в желудке появилась из-за того, что я боялась, что каким-то образом, это изменит то, как Санчес на меня смотрит, и я ненавидела это.

Что означало лишь одно.

Он начал мне по-настоящему нравиться.

Да так, что у меня сердце сжималось в груди.

Но это же был Санчес.

Его автомобиль стоил дороже, чем весь дом, в котором я жила.

— Я вполне уверен, что понравился твоему отцу, — торжествующе сказал он, нарушая напряженную тишину своим ровным голосом. — Я имею в виду, что во мне может не нравиться?

Я засмеялась. И была благодарна за его сарказм, а затем выступила слеза, и еще пять; и вот горячие слезы уже стекали по моим щекам.

Санчес повернул машину к обочине и припарковался.

— Ты в порядке?

— Нет… — Я икнула. — Да… — Я вздрогнула. — Возможно. Извини за то, что ты это видел.

— Извини? — повторил он в замешательстве. — Какого хрена ты извиняешься?

— Потому что иногда с ним сложно справляться. Я его очень люблю, но папа больше не тот, он — словно оболочка своего бывшего «я», и тебе бы он точно понравился, тот мужчина, который меня вырастил. А этот человек, с которым сейчас живу — это не он, иногда папа это знает, а я понимаю, что это убивает его так же, как убивает меня. У меня такое чувство, что я постоянно жду его хороших дней, которых становится все меньше и меньше. — Я заплакала сильнее. — Добавь еще и то, что тебе пришлось пережить облупившуюся краску в маленькой квартирке и странный запах. — Я покачала головой.

— Соблазнительные Изгибы, странный запах? Неужели? — мягко спросил Санчес.

— Как старые хот-доги… — Я закрыла ладонями лицо, но он отдернул мои руки.

— Я люблю хот-доги. — Санчес поднял мой подбородок и провел пальцем по моей нижней губе. — Знаешь, что еще мне нравится?

— Футбол? — фыркнула я. — Печенье?

— Я хотел сказать «ты», — прошептал он. Его глаза были такими красивыми, что мне было больно смотреть ему в лицо. — И мне все равно, даже если ты живешь в гребаной палатке у реки, и тебе приходится использовать удочку, которую ты сама сделала из обломков, для того, чтобы поймать хорошую еду, лишь бы не есть хот-доги, ясно?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Я кивнула.

— И я абсолютно уверен в том, что эти десять долларов, которые дал твой отец, значат больше, чем любой ужин стоимостью в тысячу долларов или бутылка вина, которую я когда-либо мог бы тебе купить. Не так такой парень, как я, завоевывает такую девушку, как ты.

— Такую девушку, как я?

— Такую девушку, как ты. — Его глаза, эти великолепные глаза, сосредоточились на моих губах. — Тебе лучше поверить, что я собираюсь купить тебе лучшую еду, которую можно купить за десять долларов, и ты ее съешь, а потом мы поблагодарим твоего отца за лучший из возможных выпускных вечеров, ладно?

— Почему? — Я вытерла щеки. — Я думала, что все, что тебе нужно, это секс. Почему ты был у меня дома?

— Ах, это, — ухмыльнулся он, пожав плечами. — Я собирался раздеться догола и подождать тебя в кровати.

Я ахнула.

— Боже, да шучу я, шучу. Мне просто захотелось заехать за тобой и сводить на настоящее свидание. Не намочи свои трусики, Соблазнительные Изгибы. Не раньше, чем у меня появится шанс их снять.

— Момент ушел. — Внутренности в животе сделали кульбит, когда миллион бабочек попытались вылететь и устремиться в направлении Санчеса.

— Нет, — Санчес поцеловал меня в губы, — не ушел.

— Ты побеждаешь, — сказала я, забыв как дышать, когда он всосал мой язык, а затем коснулся губами моего лба. — Ты слишком хорошо целуешься.

— Ты на вкус лучше, чем я целуюсь, поверь мне.

— Очень сомневаюсь.

— Я не вру. — Санчес снова меня поцеловал, на этот раз глубже. Руками скользнул по моей шее, а кончиками пальцев провел по моему пульсу, и, в последний раз прикусив мою нижнюю губу, он отстранился и подмигнул. — Голодна?

Только если речь не о еде.

— Конечно, — сглотнула я.

— Я знаю этот взгляд. — Его усмешка всегда была такой легкой, такой сексуальной, такой хищной и такой захватывающей, что я не знала, что мне следует сделать — отвести взгляд или снова его поцеловать.

— Какой взгляд? — Я сложила руки на коленях.

Санчес откинул назад голову и засмеялся.

— Я не могу дождаться этого дня, Соблазнительные Изгибы.

— Какого дня? — Я играла с локоном своих волос, а он направил машину на дорогу и выжал педаль газа.

Я старалась не смотреть на него. Старалась не смотреть на него с тех пор, как Миллер вошел в мою жизнь, весь такой злобный и обвиняющий.

В ту минуту, когда вернулся мой лучший друг…

Я пыталась игнорировать свои чувства к его новому другу.

Потому что поместила его в категорию «использующих», а я отказалась позволить себе снова быть использованной, а затем выброшенной, словно ничего не значу.

Не уверена, что мое сердце сможет пережить это во второй раз.

Поэтому я оттолкнула Санчеса.

Но он был не из тех, кого я могла долго игнорировать.

Или он просто смягчил меня достаточно, чтобы привлечь внимание.

Потому что Санчес принял моего отца, заставил его улыбнуться. Преследовал меня, ждал меня, вместо того, чтобы просто попытаться со мной переспать. Каким-то образом это превратилось в затяжной розыгрыш, и все же он никогда на меня не давил.

Похоже на то, что Санчес действительно хотел большего.

И этого было достаточно.

Достаточно для того, чтобы мой взгляд чуть дольше задержался на линии его сильного подбородка… на ямочке на правой щеке… на шее и плечах, которые были настолько огромными, что, казалось, рубашка борется с тем, чтобы не растягиваться на напряженных мышцах.

Оливковая кожа Санчеса практически светилась от возбуждения.

И когда он улыбнулся этой легкой улыбкой, от которой девушки проглатывали язык… я отвернулась.