Гага для мага (СИ) - Клин Катриша

По полу пошел сквозняк, это кто-то открыл входную дверь. Я притаилась. Тихо. Лишь за окном болтали о жизни сверчки да луна освещала часть комнаты. Делать было нечего, а ночь переждать хотелось в комфорте. Все-таки впереди еще длинный путь. И уж очень хотелось насладиться всеми благами перед уходом. Подкравшись к Бальдру, осмотрела его лежанку на возможность устроиться у него под бочком. Место было. А сам мужчина как раз перевернулся ко мне спиной. Но что-то держало меня на месте, не давая сделать последний шаг.

В академии мы всегда были в женском коллективе. Единственные представители мужской братии — это старые учителя, которые относились к нам как к несносным детям. И еще мелькающие в глубине наших мыслей образы идеальных защитников, которые непременно выберут нас в свои связующие. На этом-то и кончалось все знакомство с мужчиной. Спать с ними никому не приходилось.

Тяжело сглотнув, уперлась руками в матрас. Тишина. Матрас прогнулся, принимая мое тело и окутывая его теплом и уютом. Я тут же зарылась в выданное больному одеяло и накинула его часть на себя. Подождала. Но даже через пару минут ничего не произошло. Поэтому сжав замерзшие пальцы, я все же закрыла глаза и попыталась уснуть.

Но не тут-то было. Именно в этот момент Бальдр решил сменить положение тела и перевернулся точно ко мне, закидывая руку на мою талию. Я снова напряглась, открывая глаза. Такое положение дел меня явно не устраивало. Но спящий спутник не мог понять этого, а потому видимо очень удивился, что мягкая жертва его домоганий решила ускользнуть. Резким рывком меня притянули ближе к горячей груди, а затем еще и плотно закутали в одеяло с головой.

Выбравшись на воздух, я попыталась освободиться. Но не тут-то было. С оборотнем бесполезно спорить. Он сильнее.

Избавившись от лишнего воздуха в легких, я все же прикрыла глаза и постаралась успокоиться, настраивая себя на дыхание оборотня и проваливаясь в глубокий сон без сновидений.

Утро пришло вместе с поющими на всю округу петухами и громкими разговорами под дверью. Утренние гости столпились у калитки и теперь кричали на всю округу, подражая в этом деле петуху.

— Кто так орет? — прохрипел мне куда-то в шею недовольный с утра маг.

— Я уже приготовила заклинание. Если они сейчас не уйдут… — прорычала, зарываясь в тепло.

— Плохая идея, Гага. Немедленно развей плетение. Спросонья ты ведь и нас поджарить можешь. — Его голос обрел прежние командные нотки, и мне пришлось подчиниться.

— Ты нравился мне больше умирающим… — решила отметить. На всякий случай.

— Спасибо, что не оставила там, — прокашлявшись, проговорил он.

Тут к нам заглянула хозяйка. Вид ее был помятый, на скуле алела свежая ссадина.

— Одни проблемы от этих грязных… — она стрельнула в нас взглядом и уперла руки в бока. — По ваши души пришли. Просят доказать, что не маги вы.

Я спрятала нос еще дальше, полностью укутываясь в одеяло от стыда и страха. Неужели нас убьют, казнят за то, что мы другие?

— Но ничего, — между тем продолжила старуха. — Вы вот что, сидите пока здесь. Гага, высуни нос и покорми мужика своего. Из дома не высовывайтесь, пока я не скажу. — И она снова скрылась из виду, оставляя нас наедине.

— Своего мужчину… — задумчиво повторил маг. А я наверняка покраснела от того тона, каким он это сказал. — Сама придумала?

— Сама-сама, — недовольно фыркнула, делая попытку подняться.

— Да ладно тебе, Гага. Я думал, ты меня братом назовешь, не знаю, другом. А тут… Хм, ну ты же понимаешь, что не в моем вкусе? — вдруг перевел тему он. Я аж опешила.

— Что?

— Я говорю… — повторил он. Но я перебила.

— Я слышала, что ты говорил. И с чего ты взял, что интересен мне? Я спасала твою жизнь. И ты должен быть мне благодарен! Почему же вместо этого я выслушиваю лишь недовольство? — взмахнула руками, совершенно забывая, что он не видит.

Бальдр задумался на мгновение, но вскоре его брови вернулись на прежнее место, и мыслительный процесс вернулся к истокам.

— Я поблагодарил тебя за то, что не оставила. Чего ты еще ждала? Я должен целовать твои ноги? Тогда лучше бы оставила в лесу. Потому что подобного ты не дождешься.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

И как ему в голову пришло подобное?

— Я и не жду. Но… ладно, — выдохнула, сжав кулачки. Спор этот был так же бессмысленен, как попытки Бальдра открыть глаза и увидеть мир прежним.

— Когда мы отправляемся? — снова вник между мыслями его голос.

— Когда ты поправишься.

— Сегодня? — уточнял он. Я обернулась. Но на мужском лице не было и капли смеха. Для человека, умирающего вчера, он выглядел бодро. Но не настолько бодро, чтобы смог одолеть весь переход до академии.

— Нет, — отрезала, принося в комнату оставленную на столе еду.

Бальдр присел, забирая поднос и раскладывая тарелки.

— Завтра? — предпринял новую попытку. Я покачала головой. Но вовремя исправилась, вспоминая, что он этого не видит.

— Пока ты не встанешь на ноги, мы никуда не пойдем.

— Пока я встану на ноги, весь мир уже изменится, мятежники выиграют войну, и мы станем совершенно новой Империей.

— Нет, Бальдр, — я сморщила нос, оглядывая себя в маленькое зеркало, лежавшее на комоде. — Пускай мы увидим это позже других, но зато будем живы и здоровы.

Глава 25

Глава 25

Как только я поднялась с постели и высунула любопытный испуганный нос в соседнюю комнату, то тут же услышала возмущенные вопли деревенских женщин. Они о чем-то громко спорили со знакомыми нам стариками. Решив разузнать обстановку, подкралась к двери.

— Немедленно открывай дверь, старая ведьма! Иначе пойдем к старосте, и тебя заставят это сделать! — кричал кто-то.

— Именно! Выводи этих чудовищ, тварей низших, и мы простим тебе твою сущность.

— Чего тебе терять? Все равно здесь вместе со стариком сдохнете!

Толпа бесновалась. И мы должны были это остановить, заставить этих людей замолчать.

— Нет места магам на этой земле!

— Из-за них наши детей заболеют!

— Скотина подохнет!

— Мы все из-за этой черни погибнем!

Я их уничтожу! Волна злости накатила безразмерной волной, затапливая остатки разума, заставляя забыть о боли, унижении, любви и прочих эмоциях, осталась лишь она. Лава злости. Самая настоящая угольная ярость человека, который никогда и никому не мог простить несправедливость.

Дернув ручку на себя, я практически вышла на крыльцо дома. Однако некто сильнее перехватил на полпути, захлопывая дверь и припечатывая ее своей спиной.

— ТЫ! — рычал волк. — Что ТЫ делаешь? Ты решила нас обоих угробить? А еще и бабкин дом спалить? Совсем рехнулась?

Я сосредоточилась на волке. Он был преградой, мешавшей крушить, заграждавшей проход.

— Ты видел? Видел ее глаза? — донеслось из-за двери.

— Демоново отродье! Вотан, помоги! — кричали люди. Толпа волновалась.

— Зови старика! Зовите кто-нибудь старосту! Пусть уложит ведьму! — верезжал истерический голос.

— Убить отродье! — поддерживали мужчины.

— Сжечь дом! — уже вовсю распалялись жители.

Глаза заволокло темной пеленой. Я слышала их голоса и шла к своей цели. Я слышала их голоса и сжимала кулаки, выбивая сильнейшим вихрем дверь, откидывая от себя обратившегося в полете волка…

Вихрь темных силуэтов взмыл в воздух. Это вороны почувствовали свою сестру. Это они летели точно к моему телу, обхватывая за талию, дергая освободившиеся от связывающей их полосы ткани волосы. Они были частью меня, я слышала их. И им тоже не нравились эти люди. Они тоже устали от их соседства и несправедливости.

Взмахнув руками, соединила ладони над головой и обрушила на людей лаву. Горячая волна воздуха прошлась рядом с щекой, опаляя темные волосы, разжигая сильнейшее пламя внутри. Сердце билось размеренно, настраиваясь на магию. Ворона на груди зажглась ярким светом, не давая и шанса на нее взглянуть.

— Она всех убьет! — кричали люди и бежали в разные стороны, страшась сгореть в этом пожаре заживо, обратиться в пыль и пепел. И лишь огромный белый волк стоял напротив, уперевшись лапами в землю и взирал на меня осуждающим взглядом. Я не помнила его, не знала, почему он не убивает этих людишек, не давит их крупными лапами, не раскусывает напополам мощными челюстями. Но он был за меня. Я знала это. Как иначе? Дети Вотана должны быть вместе. Мы — его часть. Мы — создания, которыми он должен гордиться.