Право на поражение - Эдуард Катлас

– Ну, давайте. Мы уходим. Вы тоже не задерживайтесь. Костер был большой, мало ли кто на огонек спешит. Удачи вам и побольше хороших рецептов блюд из лягушек.

– Ну и вам удачи. Чую я, не простые вы наемники, таких только самые богачи нанять могут. Думаю, непростое дело вам дали. А по тому, как вы мертвечину не любите, желаю, чтобы оно удалось вам все выполнить.

Магу снился сон. То самое бескрайнее поле, только теперь на нем не было демона и его врага. Без их громадных туш поле казалось пустым и еще более бесконечным. Без звона мечей вместо них начинала звенеть тишина.

В этом сне, внутри него, маг грезил. Дуб, ветвь которого он сломал когда-то в детстве, пытаясь добиться благосклонности учителя, то появлялся, то исчезал на горизонте. Так далеко, что маг не мог его видеть. А если и мог, то никогда не смог бы определить, греза это или реальность, удаленная настолько, что может быть приравнена к грезе.

Круг некромантов появлялся у него за спиной. Они стояли молча, уставившись в самый центр своего миража. Какое-то заклинание, из тех, что можно сделать только вместе, плелось там в абсолютной тишине.

Но это было за спиной, и маг не мог сказать, стоят ли его враги-друзья-помощники, утаптывая пшеницу, или ему это только кажется. Как отделить грезу от реальности, если ты не можешь повернуться? Можно сделать любимых тобою людей бессмертными – для этого надо только уйти от них, оставить их навечно. И пока ты не увидишь их могилу, они будут жить вечно – ведь ты не видел их мертвыми.

Некроманты пели немую песню, пытаясь ему помочь. Как могли его враги стать друзьями? Чей коварный замысел они исполняли, втираясь к нему в доверие? Что хотели ему объяснить те, кого не было за спиной? Какое желание мага собирались исполнить?

Каждый осколок первозданного хаоса дрожал, меняя картины грез, зовущих мага. Его зрение туманилось, и порой ему казалось, как через осколки, лишь слегка приминая колосья, мчится тень рыси. Но не было самой рыси, поэтому это тоже был только бред. Как тень могла мчаться без того, что загораживает путь свету? И, если уж на то пошло, откуда могла взяться тень, если на всем бесконечном синем небе этого мира, до самого горизонта, уходящего даже за пределы этой бесконечности, не было солнца?

Как тишина могла звенеть настолько сильно, что болели уши? И как в эту тишину мог вплетаться рев медведя? Откуда в мире колосьев взяться медведю? И его рыку в полной тишине? Откуда взялась эта греза?

И почему фокус глаз мага все время плыл, как будто он находился в чужом теле, к которому никак не мог приспособиться?

И не главная ли эта греза – отсутствие демона? Как он мог отсутствовать, если этот мир – всего лишь его часть? И может быть, демон здесь, никуда не делся, но маг просто не видит его, потому что сложно разглядеть самого себя?

Хаос оставался, он никуда не исчез, просто уютно устроился глубоко в сознании мага. Восторгом, колосьями пшеницы, далеким горизонтом хаос лишь напоминал о себе. Давал власть над тем, что не дозволено простым смертным. Подарок демона или проклятие, но оно было с ним, с магом. Частью демона и был маг. Может быть, он был рожден только для того, чтобы стать хранителем частички древней силы. Или демон возник, вырос, жил и сражался, а потом ждал несколько вечностей подряд – только для того, чтобы маг что-то понял.

И тень рыси шепнула сквозь тишину: «Я с тобой».

И в рыке медведя послышалось отчетливое: «Мы рядом».

И маг знал, что это единственное, чему можно верить. Потому что это было единственным, во что он хотел поверить.

Они шли открыто по дороге, ни от кого не таясь. Все пятеро. Брентон лишь слегка прикрывал мага, идя на пару шагов впереди, а остальные, наоборот, шли сзади, чтобы иметь возможность быстро защитить тыл или рассредоточиться по краям дороги, пока пустынной.

Встречные не увидели бы лишь Фантома и Молнию, прикрывающих фланги. Сейчас им приходилось пробираться меж деревьев, но им обоим было не привыкать. Возможно, конечно, Даниэлю было все же чуть легче, ведь он всегда был рейнджером, а Ким начал учиться двигаться по лесу лишь в западных чащах, вместе со всеми.

Пока дорога оставалась пустой, Виктор тихо подводил итоги:

– Тут все запущено значительно сильнее, чем думалось нашему королю. Грегор сказал, чтобы мы лишь разведали – и мы разведали. Но если возвращаться сейчас, то это бесполезная разведка.

– Больше через ту пещеру не попрусь, – хмуро заявил Мугра.

– Вот-вот. Обратно еще надо дойти. А там зима. Да и что после зимы? Перевалы как были завалены, так и остаются. По подземным пещерам войско не проведешь. А если проведешь, то какое должно быть войско, чтобы тут что-то сделать? А некромант, тот, в столице, растет в силе. Пауки на наших дорогах, твари в море – чем больше я смотрю, что происходит здесь, тем больше думаю, что это все – лишь отголоски его силы. Он бы и рад ее спрятать до поры до времени, но не может, так насосался. И данью этой он обложил Сунару не просто так, как пить дать.

– Войско собирает, – подтвердил Брентон. – А тут только и воевать, что разморозить перевалы – и на юг. Если с ходу возьмут Дассан, а там сейчас и гарнизон-то всего ничего, то расползутся по всему королевству. Будут ножичками народ травить, каждый новый убитый к ним может встать.

– Ты прав и не прав. Некромант, любой, тоже ограничен. Тот, кого мы здесь успокоили, вообще слабенький был – только и мог, что печати сдергивать и живых в мертвецов превращать. Тот, что в столице, может армию создать. Но не бесконечно большую. На это и сила нужна, и время. Поэтому он тут и прячется. И перевалы завалил. Силы накопить. Чем больше через его руки смертей прошло, тем больше у него силы. Это я догадываюсь, но чувствую, что догадки мои верны.

– Так и что делаем? – спросил Рем. – Судя по всему, нам одно остается – лично нового короля Сунары окончательно упокоить, если он уже мертвый, или сначала еще и убить, если нет.

– Ну да, – кивнул Брентон. – Думаю, что так.

– И личный должок к нему есть, – добавил Мугра.

По улицам гулял ветер, но дождь прекратился, уступая место редким, сухим и жестким снежинкам. Зима приближалась, была где-то совсем близко от порога, но пока его не переступала. Возникло какое-то странное состояние неустойчивого баланса – когда осень вовсю пытается сдать пост и уйти отдыхать, считая, что все дела сделаны: листья раскрашены и сброшены на землю, почва закалена промозглыми и нудными дождями, воздух выстужен неспокойными ветрами и ждет теперь только мороза. Но зима еще ленится, иногда открывая глаза и бросая вниз снежинку-другую, подмораживая лужи то здесь, то там, но все никак не проснется окончательно, чтобы заняться своими прямыми обязанностями.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});