Камень. Книга 10 - Станислав Николаевич Минин

крякнули. Врачи грешат на отравление.

— Земля им стекловатой, — не удержался от ухмылки я. — Отравителей, естественно, не найдут, и слава богу! Теперь как бы и князь Берлускони не зажмурился.

— Это вряд ли, — с сомнением протянул император. — У князя все ровно и с Медичи, и с Ватиканом, а форс-мажор Берлускони в виде небезызвестного великого князя Алексея Александровича они с готовностью поймут и простят. Деньги же… Месяца за два князь расплатится, накинув пострадавшим сверху приемлемые проценты, и криминальный бизнес снова заработает как часы…

* * *

Палата короля Испании Филиппа в госпитале не отличалась особой роскошью и размерами, но некий уют чувствовался — живые цветы, резные кресла с журнальным столиком, рабочий стол, картины на стенах с изображением сельских пейзажей. Присутствовало и медоборудование, куда же без него, но стояло оно в углу и общую картину не портило.

Сам Филиппок валялся на широкой кровати с загипсованными руками и ногами и всем своим видом должен был внушать сострадание, которого, по моим ощущениям, никто из Романовых так к нему и не почувствовал.

— Филипп, дружище! — дед широко раскинул руки и кинулся обнимать лежащего испанца. — Прекрасно выглядишь! Как будто даже цвет лица лучше стал с нашей последней встречи!

— И я рад тебя видеть, Николай, — буркнул тот. — И прекращай издеваться. Что тебе еще от меня надо, раз лично решил навестить?

— Фи, дружище! Как тебе не стыдно подозревать меня в корысти? — дед продолжал глумиться. — Это же не я тебя заставлял на Ибице провокации устраивать, а дружки твои, Георг с Вилли!

Савойский демонстративно отвернулся и уставился в окно.

— Ну-ну, дружище, на правду не обижаются, — император хохотнул. — А дружки тебя кинули, Филипп! Наобещали всякого, а потом кинули! И практически все правящие роды от Савойских отвернулись, как от прокаженных, а вот я, несмотря на обиду, приехал к тебе и протягиваю руку помощи.

Испанец медленно повернул голову и немигающим взглядом уставился на русского императора:

— Говори прямо, что предлагаешь?

— Мы с тобой публично миримся, я делаю так, чтобы Медичи, Бурбоны и Гримальди помирились с тобой тоже, а остальные… Сам понимаешь, остальные правящие роды через очень короткий промежуток времени просто забудут об этом неприятном инциденте.

— Что взамен? — с нескрываемым напряжением спросил Филипп.

— Все просто, дружище, твоя внучка Изабелла выходит замуж вот за этого симпатичного молодого человека.

Разворот деда в нашем с братьями направлении я наблюдал в замедленном режиме — от выброса адреналина меня выкинуло в темп! В голове осталась лишь одна крайне эгоистичная мысль — только не я! Однако взгляд императора остановился на Шурке, который, по моим ощущениям, находился в состоянии, близком к моему.

— Александр, — голос деда слышался как сквозь вату, — сделай шаг вперед.

Бледный Шурка на негнущихся ногах шагнул вперед и еле слышно прошептал:

— За что, государь?

Одновременно с этим от входа в палату раздался громкий женский писк — это Изабелла закрыла руками личико и начала рыдать.

Царственный дед на это только хмыкнул и повернулся обратно к королю:

— Александр — отличная партия для твоей внучки, дружище! Богатый, родовитый, влиятельный! Да и твой род в накладе не остается — иметь в ближайших родственниках Романовых — это, знаешь ли, не только почетно, но и… Короче, перспективы для Испании от этого союза ты лучше меня должен понимать. Если откажешься, станет твоя внучка лет через сорок королевой какой-нибудь, прости господи, Сербии или Новой Зеландии. Или вообще Зимбабве. Оно тебе надо, дорогой ты мой человек?

— Почему не Алексей? — Филипп указал глазами в мою сторону.

— А у него уже есть невеста, — ухмыльнулся император. — Из достойного рода. Вопрос решенный, дружище, осталось только объявить.

— Я могу подумать? — вздохнул Филипп.

Царственный дед подобрался, как перед прыжком, а по палате прокатилась волна сметающей все на своем пути властности:

— Предложение делаю ровно один раз, Савойский! На подумать даю десять минут. — Он развернулся и направился к креслам. — Дорогая, прошу!

Пока императорская чета по-хозяйски устраивалась в креслах, к Филиппу на кровать присел его сын, и Савойские стали перешептываться.

Выплеск адреналина не прошел для меня даром, и я четко отслеживал эмоции всех присутствующих в палате: Шурка продолжал находиться в прострации, как и Изабелла; Коля искренне «радовался» за брата; мой отец с дедом Владимиром напряженно отслеживали старших Савойских, которые, по моим ощущениям, смирились с неизбежным и просто из гордости тянули время. Царственные дед с бабкой за результат «переговоров» волновались, но в гораздо меньшей степени, чем можно было подумать.

Вот младший Савойский встал с кровати, а старший поднял голову:

— Николай, подойди. — И, когда дед оказался рядом с кроватью, продолжил: — Мы согласны.

Король хотел сказать что-то еще, но не успел — разрыдалась Изабелла. К ней тут же кинулся наследник и принялся успокаивать дочь. Истерика принцессы длилась минут пять, ее отцу даже пришлось звать медсестру и просить успокоительное для дочери, но наконец в палате установилась тишина, нарушаемая лишь редкими всхлипами испанки, и переговоры продолжились.

— Николай, — морщился Филипп, — большого приданого за Изабеллой не жди, вы с Медичи, Бурбонами и Гримальди и так с этими извинениями проделали огромную дыру в бюджете Испании.

— Не прибедняйся, дружище! — Дед только отмахнулся. — И не надо давить на жалость. А если ты вздумаешь меня обмануть, Испанию с неофициальным визитом посетит Алексей, который на этот раз будет не столь вежлив, как на том полигоне.

— Хорошо, — буркнул король. — Я изыщу резервы для любимой внучки. И будь так добр, представь уже мне моего будущего внука Александра.

На все последующее, если честно, без смеха смотреть было невозможно — один только «деревянный» Шурка чего стоил! Изабелла, готовая в любой момент впасть в очередную истерику, вызывала жалость, но и тут сопереживанию места не осталось — в процесс вмешалась раздраженная царственная бабуля:

— Быстро слезки вытерла! — прикрикнула она на принцессу, которая тут же принялась салфеткой тереть глаза. — И не смей истерить! Веди себя достойно! А теперь слушай меня внимательно и запоминай! Хочешь прожить остаток жизни счастливо, сделаешь счастливым будущего мужа! — императрица говорила как гвозди забивала. — Свой гонор оставишь в Испании. В России, в роду Романовых, подобное поведение не приветствуется. Не послушаешь меня,