Искусство творения - Александр Поповский

Любопытно, что ответит на это Лысенко.

— Нельзя культурную свеклу, — легко отвел учитель возражение ученика, — ставить рядом с дикарем кок-сагызом.

Ученый любил такого рода дискуссии: в споре оттачивалась его собственная мысль и углублялась идея.

— Свеклу мы приучили расти в одиночку, теперь она в этом нуждается. Кок-сагыз, наоборот, привык к коллективу. Семена его веками падали рядом и развивались друг подле друга. Мне даже кажется, — после некоторого раздумья добавил Лысенко, — что эта близость полезна растению.

Ученый помолчал и заговорил о другом. Филиппов решительно повернул разговор в прежнее русло. Если Лысенко надеялся, что ему будет позволено играть чужим любопытством, он сильно ошибся.

— Вы еще что-то хотели, кажется, сказать? — напомнил ему аспирант.

Его взгляд выражал столько жадного любопытства, что ученому пришлось уступить:

— Обратили вы внимание на то, как скверно чувствует себя кок-сагыз среди чужих видов растений и как он мирится со своими, сколько бы их ни было вокруг него? Чем это объяснить? Как вы полагаете?

Нечего сказать — «объяснил»; одну задачу заменил такой же трудной другой.

— Совершенно очевидно, — продолжал учитель, — что между растениями данного вида существует взаимосвязь, которой нет между ними и другими…

Вот вам несколько примеров. Корни каучуконоса любят вентиляцию. Чем больше их друг подле друга, тем лучше взрыхляется ими почва и тем больше поступает воздуха к корням. Еще один факт. Кок-сагыз питает склонность к влажному грунту. Лишь в тесном кругу, там, где множество розеток тесно прикрывает листьями почву, влагу легче сохранить. Или такого рода пример. Растение, как вам известно, извлекает из минералов питание, растворяя и разрушая подчас целые скалы. И это осуществляется легче в компании. Дикие растения, — заключил он, — нуждаются в обществе — такова их природа. Учтите этот урок, смелей идите навстречу запросам растения, и вы получите тридцать центнеров корней с гектара.

Объяснения ученого доставили Филиппову удовлетворение и в то же время немного покоробили его. Как это ему самому не пришло в голову? Факты были у него перед глазами. Они лежали мертвым грузом, пока Лысенко их не оживил… За этими мыслями явились другие, исполненные иронии к другим и снисхождения к себе. Собственно говоря, ученый далеко не все разъяснил, главное осталось неясным. Он, Филиппов, мог бы ему возразить и даже немного поспорить. Мы затем лишь изучаем природу каучуконоса, чтоб извлекать из него каучук. Не будь у растения благодетельного свойства накапливать нужный нам материал, никто не стал бы гадать, что ему полезно, что вредно. Какая цена всему тому, что ученый здесь говорил, когда неизвестно основное: какими средствами усиливать накопление каучука в корнях? Делать так, как полагает Лысенко: путем направленного отбора вырастить вид с наиболее крупными корнями? На первый взгляд это просто и логично. Более крупные корни будут всасывать энергичнее минеральные продукты, пускать их по стеблю и листьям и оттуда получать органические вещества. Чем больше поступит из зеленых розеток питания, тем больше каучука будет в корнях.

Верен ли этот расчет? Можно ли свойства сахарной свеклы механически приписывать кок-сагызу? Мы знаем, что сахар откладывается в корнеплоде, как запас питательных средств растения. Может ли Лысенко уверенно сказать, что каучук — продукт питания кок-сагыза? Если верны утверждения, что каучук — отброс организма, что-то вроде патологии его, или правильна теория, что каучук — секрет против болезнетворных микробов, кто поручится, что хорошее питание умножит отложение каучука в корне, а не уменьшит его? Не слишком ли поспешил со своим заключением Лысенко?

Усомнившись в расчетах учителя, Филиппов прибегнул к свидетельству опыта. «Допустим, — сказал он себе, — что каучук, подобно сахару в свекле, служит для одуванчика питанием. В таком случае запас его тем скорее иссякнет, чем интенсивнее растение будет голодать».

Опыт был нагляден и прост. Корни одного и того же урожая разделили на равные части. Одну часть положили в подвал на хранение, не высаживая ее в вазоны, а другую посадили в вазоны, лишив растения достаточного света. На корнях образовались листья, но, лишенные возможности вырабатывать себе пищу с помощью солнечных лучей, растения стали голодать. В продолжение месяца корни боролись за жизнь, питаясь запасами и клетками собственных тканей.

Филиппов не был спокоен за исход затеянного эксперимента. «Неужели, — спрашивал он себя, — этот опыт не нужен, Лысенко давно задачу разрешил?» Аспирант волновался, не спал ночами и думал. Напряженные нервы сделали его раздражительным. Все чаще в теплице звучал его окрик и раздавалось ворчание:

— Ничего не добьешься от них! Никакой помощи! Хоть разорвись! Учишь их, просишь, настаиваешь: один выход — самому работать за всех.

Ему не возражали. Кому охота нарываться на брань?

Работа над кок-сагызом изменила характер Филиппова. Перемену эту первой почувствовала жена. Молчаливый и тихий, он стал разговорчивым, удивляя ее своим красноречием. Эту новую способность аспирант, к сожалению, обнаруживал лишь в собственном обществе, ведя горячие споры и умилительные беседы с собой. Другая перемена касалась его внешнего вида. Друзья утверждают, что костюм его в ту пору носил отпечатки всех слоев почвы земной коры. Следы млечного сока перемежались с пятнами клейстера и удобрительных солей.

— Взгляни на себя, — умоляла его жена, — на кого ты похож?

По правде говоря, это мало его занимало. Он утверждал, что вопрос не имеет к делу отношения, и продолжал безрассудно пачкать костюм.

Эксперимент над корнями был проведен до конца, результаты оказались интересными. Высаженные в теплице и лишенные света, корни утратили большую часть каучука. Он был съеден голодным растением. В сравнении с корнями, отложенными в подвал, подопытные выглядели куда более тощими.

Не довольствуясь этим наглядным примером, Филиппов извлекает весь каучук из тех и других корешков кок-сагыза и убеждается, что у голодавших одуванчиков его стало в два раза меньше. Лысенко был прав. Каучук — продукт питания одуванчика, откладываемый в корнях про запас. Увеличив отбором корни растения, можно поднять добычу каучука.

Решение высевать семена кок-сагыза по нескольку семечек в лунке навело Лысенко на мысль придумать аппарат для такого посева. Существующие машины для этого не годились: они либо высевают мелкие зернышки, либо семена покрупнее, но только по одному, отнюдь не щепотками.

— Сумеете приладить, — сказал ему как-то Лысенко, — давайте. Машина всегда выгоднее человеческих рук.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});