Сказки о сотворении мира - Ирина Ванка

— Разве я тебе не объяснил, к чему ведет превышение власти? Разве не сказал, что иметь силу и пользоваться ею — отнюдь не одно и то же. Разве я не предупредил тебя, что творение, увидевшее творца, обречено на смерть.

— Я даже согласилась с тобой, но не предполагала, что хаос так безнадежен.

— Хаос — не есть конец. И власть творца ничего не стоит, если не может распорядиться хаосом. Если тебе дорого творение, огради его от своего общества. Ты собрала команду штурмовать истину, но не дождалась похода.

— Я хотела узнать, как устроено время, надеялась на тебя, но поняла, что ты не собирался мне помогать.

— Я не держал тебя за руку, когда ты убегала с уроков физики… Не держал, потому что учил тебя верить собственным синякам больше, чем книжным формулам… но, не научив верить, не научил ничему. Я также как ты, однажды превысил власть. И теперь, вместо того, чтобы повести тебя вперед, могу только не дать заблудиться. Помнишь, как ты заблудилась в бане?

— Не помню.

— Сколько лет тебе было? Лет пять. Ты была самостоятельной девочкой, сама пошла в буфет за лимонадом, а когда вернулась, забыла номер душевой кабины. Все двери казались тебе одинаковыми, их количество было бесконечным, коридор — темным и страшным…

— Валех…

— Ты ломилась с бутылкой лимонада во все кабины подряд! Помнишь?

— Представляю, как тебе было весело.

— Я хотел, чтобы ты раз в жизни достигла цели упрямством. В одной кабине ты застала голую тетку, в другой — дядьку, в третьей и дядьку, и тетку вместе… я думал, что в этот день ты узнаешь о жизни больше, чем надо пятилетней девочке, но каждому новому персонажу ты задавала один и тот же вопрос: «Где… моя… мама?..» Помнишь?

— Не помню. И что?

— Ничего. Напишешь другой роман. Пусть время останется для тебя загадкой.

Вторая сказка. ПЛЕННИКИ ДЕХРОНА

Глава 1

— Помнишь… Последний день перед изгнаньем с Земли. Ты шел по песку, волоча за собой обожженные крылья, воздух катился горячими волнами, до смерти оставалось два шага, когда появился Он…

— Прошлого не бывает! — заметил Валех. — И крылья — лишняя метафора. Где ты видела Ангела с крыльями?

— Зато какая красивая!..

— Литературу погубят лишние слова, а Человека — лишние мысли.

— Хорошо, я соглашусь убрать крылья, а ты в подробностях вспомнишь тот день…

— Я не о крыльях. Я о прошлом…

— Ты шел по песку, изнемогая от зноя, когда над горизонтом поднялась уродливая машина. Ты разглядел педали под ногами Этого Существа и волосы, стоящие гребнем ото лба до затылка. Ты услышал, как громыхает под седлом Его фляга, и гул пустыни наполнился металлическим рокотом. На Его поясе моталась связка гранат, через плечо пролегали пулеметные ленты, голову охватывал обруч с прицелом, из-за Его плеча торчал автомат, на шее висел бинокль. За машиной тянулась тачанка, вязла в песке колесами. И ты закрыл глаза. Что?.. Не так хотел выглядеть на Страшном суде?

— Воистину, Господь был прав, когда запретил Ангелу говорить с Человеком, — вздохнул Валех. — Для его же, ангельского, спокойствия.

— Для спокойствия вам дали крылья, но вы отказались от них!

— Когда Господь творил Ангела, Он был юн.

— Надо было учиться летать. Осваивать фигуры пилотажа. Ты ограничился «штопором» — поэтому слушай, как было на самом деле… Машина встала. Он сидел между огромных колес, подобных утопающему в земле Солнцу. Его радужная шевелюра была причесана ветром, Его тело пылало зноем. Ты упал перед Ним на колени. «Отпусти меня, Господи, — сказал ты. — Дай мне умереть, ибо вечность тяготит меня, неопределенность сводит с ума. Я омерзителен сам себе, — сказал ты, — потому что стал пессимистом! Таким пессимистом, Господи, что всякая тварь сдохнет вблизи меня, и всякая почва, куда ступит нога, превратится в пустыню. Или дай мне уйти или оторви крылья, чтобы я познал все страсти человеческие в один миг, который называется жизнь…»

— Ангельские крылья были безобразны по замыслу и природе своей. Бессмысленны, как метафоры дилетанта, желающего познать суть в иллюзиях своих бестолковых…

— Еще раз прошу, не мешай работать над предисловием.

— Познать суть пустующих форм, чтобы наполнить их бессмысленным содержанием.

— …И тогда в твою ладонь упал холодный предмет. Божественная машина заскрежетала прочь. Ты увидел в руке гранату… понял, что чека осталась у Него. Скажи дальше сам…

— Я никудышный Ангел!

— Не то, Валех! Гранаты взрываются через три секунды. Вспоминай скорее!

— Я виноват! Не надо было доверять тебя школе! Ты прогуляла свой главный урок!

— Ты сказал, что бытие, измеренное временем, не имеет смысла! Что жизнь — и есть граната с сорванной чекой. Граната, брошенная путнику среди пустыни. Брошенная во спасение от бесконечности. Что надо принять ее с благодарностью, ибо большего не получишь…

— Если не хочешь, чтобы взорвалась граната, не швыряй ею в ближнего своего. Я сказал, сожми ее в кулаке и держи крепче. Держи до тех пор, пока хочешь жить.

«Уважаемые пассажиры, — взревел динамик. Человек очнулся и вздрогнул, — наш полет подходит к концу, пожалуйста, займите свои места, пристегните ремни безопасности… — человек закрыл глаза, но не смог вспомнить сон, который видел только что. Он был уверен, что видел особенный сон… Что в этом сне к нему явился посланник из будущего и предупредил, что баловство с боеприпасами может кончиться плохо; что человек, обнаружив оружейный схрон, радоваться не должен, а должен немедленно идти в полицию… — Температура воздуха восемнадцать градусов, — надрывался динамик, — командир корабля и экипаж поздравляет вас с прибытием в Москву, столицу Российской Федерации и благодарит…»

Человек и без динамика знал, что Москва — столица России, но зачем он прибыл сюда, не вспомнил. Человек вдруг поймал себя на мысли, что не помнит о себе ничего. Как он оказался в самолете? Зачем? Напрягшись, человек осознал, что не может назвать себя по имени. Ужас обуял человека. В желудке образовалась невесомость, уши заложило. Человек испугался так, что не смог попасть рукою в карман и заблудился в собственном пиджаке. Испарина выступила на лбу человека. В горле пересохло, человека парализовал страха. Он огляделся и понял, что в самолете, идущем на посадку, просить о помощи некого. Можно только надеяться на чудо. Если вдруг кто-нибудь случайно узнает его и найдет слова, чтобы успокоить… Человек вытряс из кармана ворох бумаг и квитанций, но не понял ни слова. Среди бумаг лежала записка: «Убью суку Деева, — было написано незнакомым почерком, — найдешь первым — убей сам!» Человеку не хотелось никого убивать. Он понятия не имел, где скрывается сука Деева, и готов был простить этой суке любую пакость, если она напомнит ему что-нибудь из недавнего прошлого. В другом кармане человек нашел распечатку с цифрами, и опять не понял ни слова, потому что пояснение к цифрам приводилось на чужом языке. Возле его ног стоял дипломат, на полу валялась газета, которую человек читал, прежде чем уснуть.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});