Двести лет вместе (1795 – 1995) - Александр Солженицын

При развитии же гитлеризма в Германии – предпочтение большевизма естественно укоренилось в общееврейском общественном мнении ещё надолго.

М. Вишняк укорял: на 1-м Всемирном еврейском конгрессе в Женеве в августе 1936 отношение к большевицкой власти, ярко выраженное Н. Гольдманом, было по сути таким: «Если приемлют и даже заискивают перед большевиками» всякого рода свободолюбивые правительства и организации – то «почему не идти тем же путём и энтузиастам еврейского национально-культурного единства?.. И только прямая сопричастность Москвы к антиеврейским бесчинствам в Палестине подняла на несколько градусов возбуждение руководящих кругов конгресса против политики советской власти. И то… лишь в форме возмущения запретом древнееврейского языка… запретом эмиграции из СССР в Палестину и, наконец, непрекращающимся мучительством сионистов в политизоляторах и концлагерях. Тут Н. Гольдман наглел и нужные слова, и должное вдохновение»[59]. – И в 1939, накануне Второй Мировой войны, ещё отмечалось: «нельзя отрицать, что среди зарубежного русского еврейства» настроение: делать «ставку на неприкосновенность советской диктатуры», лишь бы не было погромов[60].

И как же тогда относиться к большевикам-евреям? И. Бикерман: «Быль молодцу не в укор – так можно… определить отношение еврейской общественности к вышедшим из нашей среды большевикам и к их сатанинской злобе. Или по-современному: евреи имеют право иметь своих большевиков», эту «декларацию прав [я] слышал тысячи раз»; на собрании евреев-эмигрантов в Берлине «один за другим выходили на трибуну почтенный кадет, просто демократ, сионист» – и все «провозглашали это право евреев иметь своих большевиков», «заявления своего права на уродство»[61].

«А последствия этой словесности таковы: общественное мнение еврейства всего мира отвернулось от России и повернуло в сторону большевиков»; «когда хорошо известный нам, старый, заслуженный еврейский общественный деятель – белый ворон – предложил в одной из европейских столиц высокому еврейскому сановнику духовного звания организовать протест против казней православных священников в России [т.е. в СССР], тот, подумав, ответил ему, что это значило бы бороться против большевиков, чего он не считает возможным делать, так как падение большевицкой власти приведёт к еврейским погромам»[62].

А если с большевиками жить можно – то что думать о Белом движении? Когда в ноябре 1922 в Берлине Иосиф Бикерман выступил на собрании в 5-ю годовщину основания Белой армии – еврейское общество было, в общем, возмущено, восприняло это как оскорбление еврейства.

Между тем д-р Д.С. Пасманик (на германском фронте до февраля 1917, затем в составе Белой армии до мая 1919, когда оставил Россию) уже окончил и в 1923 опубликовал в Париже цитированную нами книгу «Русская революция и еврейство (Большевизм и иудаизм)», в которой горячо оспаривал повсюду звучавшее истолкование – объяснять большевизм еврейской религией: «отождествление иудаизма и большевизма представляет собою огромную опасность для всего мира». В 1923 же году он вместе с И.М. Бикерманом, Г.А. Ландау, И.О. Левиным, Д.О. Линским (тоже бывшим в составе Белой армии) и B.C. Манделем образовал «Отечественное Объединение русских евреев за границей». В том же году эта группа опубликовала обращение «К евреям всех стран!» и вскоре издала в Берлине сборник «Россия и евреи».

Взятую задачу и своё состояние они описывают так. Пасманик: «Невыразимая боль еврея и неизбывная тоска русского гражданина» диктовали эту работу. «Не легко было выработать гармоническое отношение к русскому и к еврейскому вопросам в связи со всеми мрачными явлениями последних лет. Мы… старались слить воедино интересы возрождённой России и страждущего русского еврейства»[63]. – Линский: «Безмерное горе» тем, кто, «сознавая свою принадлежность к еврейскому народу, одновременно с той же интенсивностью сознают себя русскими людьми». Гораздо легче тому, у кого «одно из русл, по которому движется поток сознания, иссыхает, почему человек чувствует себя только евреем или только русским, сообразно с чем и упрощается его позиция на поле трагического опыта России… Подлые годы революции погасили… ростки надежд» на сближение еврейского и русского, какие появились перед самой войной; теперь «активно проявляется… русско-еврейское отталкивание»[64]. – Левин: «На нас лежит обязанность по возможности добросовестно и объективно разобраться в причинах и размерах участия евреев в революции. Это… может иметь известное влияние на дальнейшее соотношение между русскими и евреями»[65]. – Соавторы Сборника правильно предупреждали и русских – не путать смысл Февральской революции с участием евреев в ней. Бикерман даже и приуменьшал такое участие (да современникам большей частью и неясна была сравнительная роль ИК СРСД и Временного правительства). Однако, полагал он, после Октября – «из права иметь своих большевиков вытекала бы для еврейского народа обязанность иметь своих правых и крайних правых, полярно противоположных большевикам»[66]. – Пасманик: «Большевистский коммунизм во всех его видах и формах… злой и неизменный враг еврейства, ибо он прежде всего – враг личности вообще и культурной личности в особенности»[67]. – «Связанные многообразными и тесными узами с нашей родиной – с государственным порядком, хозяйством, культурой страны – мы не можем благоденствовать, когда всё вокруг нас гибнет»[68].

Нельзя не увидеть, что эта группа авторов понимала всё значение российского крушения – предельно отчётливо. При описании тех лет мы естественно так много черпаем от этих людей, с верой, что их горькие, но совсем не «самоненавистные» мысли могут быть наконец поняты, осмыслены – глубинно.

В их Воззвании 1923 года читаем: «Отечественное объединение русских евреев исходит из твёрдого убеждения, что и для евреев, как и для всех населяющих Россию племён, большевики есть наибольшее из возможных зол… Пора еврею перестать с опаской оглядываться, не грешит ли он против революции… Не погрешить бы против родной страны [России] и родного народа [еврейского]»[69].

Состояние же еврейского сознания в начале 20-х годов, по мнению авторов Сборника, никак не таково. «Едва ли не во всех слоях и кругах российского населения происходит… процесс самокритики, осмысливания происшедшего.. . Справедливы ли или нет эти обвинения и покаяния, они во всяком случае обнаруживают работу и мысли, и совести, боль сердца… Не будет преувеличением сказать, что всего менее заметна подобная работа в еврейской интеллигенции – ив этом бесспорно сказывается некая её болезненность… Извне глядя, можно подумать, что с точки зрения рядового еврейского интеллигента… всё обстояло вполне благополучно»[70]. Для него «виноваты все посторонние – правительство, генералы, крестьяне. Мы же ни при чём… Мы ни в малейшей степени не были кузнецами своей судьбы и судьбы окружающих; мы – случайный прохожий, на которого обрушилась балка»; «содействовали разрушению [реальности], а по разрушении – не заметили своего участия в этом деле»[71].

Особенная боль для авторов Сборника – евреи-большевики. «Грех, который в себе самом носит уже возмездие, ибо какое может быть большее несчастие для народа, чем видеть своих сынов беспутными»?[72] – «Не только то важно, что нашлись и понадобились русской смуте такие-то люди, что таких-то людей произвела еврейская среда; а то существенно, что они не встретили достаточного отпора в своей среде, достаточного противодействия»[73]. – «Мы обязаны взять на себя всю борьбу специально с большевиками-евреями, с разными евсекциями и вообще с еврейскими комиссарами»[74].

Заметим, что не одни эти авторы объясняли, почему российское (теперь и эмиграционное) еврейство должно бороться с большевизмом. Вот и на страницах «Еврейской трибуны»: «В случае же сметения большевизма в России бурею народного негодования, на еврейство, в глазах масс, могла бы падать ответственность за продление жизни большевизма… Лишь активное участие евреев в борьбе за ликвидацию большевизма гарантирует благо еврейства в общем деле спасения России»[75].

Бикерман предупреждал и так: если мы поддерживаем большевиков «по принципу: своя рубаха ближе к телу», то «не забудем, что тем самым мы и русскому человеку должны предоставить право заботиться о своей рубахе, которая ему ближе: клич "бей жидов, спасай Россию" получает освящение»[76].

А – к Белой армии? «Недостойное отношение евреев к людям, подъявшим на свои рамена безмерно тяжкое бремя борьбы за Россию, за миллионы безответных и безвольных, свидетельствует о глубоком моральном распаде, об извращении сознания…» Тогда, как «все мы, и евреи, и не-евреи, покорно подставляли выю под ярмо и спину под палку, отдельные русские люди, мужественные и гордые, просочившись сквозь все заставы, собравшись с обрывков фронта, разорванного в клочья, сплотились и подняли знамя борьбы… Уж то, что они посмели в этих условиях бороться, поднимает этих людей и их дело на ту высоту, на которой история записывает только подвиги нетленные. И эти люди стали предметом поношения» стольких евреев, «их клеймит каждый праздно-болтающий язык»; «вместо трагизма мы видим повальное легкомыслие, безграничную распущенность слова, торжествующее верхоглядство». Но «Россия, за которую боролись белые, нам не чужая; она тоже нам "своя рубаха"»[77]. – «Еврейство должно было биться за белое дело, как за дело спасения самого еврейского народа, ибо… только в восстановлении и в срочном спасении русской государственности найдёт спасение еврейство от той гибели, которая никогда так близко к нему не подходила, как в наши годы»[78].