Тор - Денис Геннадьевич Моргунов

на экран. «Независимый» уже перекинул построенный маршрут до Ясного. Выбрав место почище, я сел на землю и тоже закурил. В голове все перемешалось. Как действовать дальше? Зачем вертел башкой, а не смотрел под ноги? Может, Маклауд прав и мне стоит идти к Степановичу? Но как же Тихий? Он спас меня. Сам чуть не погиб, но спас мою шкуру.

– Все, боец, тебе пора. К сожалению, наши пути расходятся. Тебе налево, нам направо. – Маклауд закинул тело Тихого на свое плечо. – Даст Зона, еще свидимся.

Еще несколько минут я смотрел вслед удаляющейся фигуре «независимого». Мне было тошно от того, что напарник пострадал из-за моей глупости. Но в то же время душу переполняла гордость за товарища. Многие говорили, что в Зоне дружбы нет. Ложь! Наглая и откровенная ложь! Есть! Главное – при любом раскладе оставаться человеком. Неважно, где ты находишься. Главное – человечность.

Алчность, выгодные лишь одному знакомства, предательство – всего этого дерьма хватает не только здесь. На Большой земле его не меньше. Так для чего же люди прутся в Зону? Они считают, что в этих местах все дозволено? Нет! Законы здесь намного жестче, нежели по ту сторону Периметра. А наказание в большинстве случаев – смерть. Я хорошо понял эту простую философию Зоны.

– Эй, ты! – мысленно обращаясь к ней, воскликнул я, – Знаю, что слышишь! Радуйся, что верю в тебя! Знай это! Ты победила! Теперь Андрей Томашевский целиком и полностью твой! Об одном прошу – не дай ему умереть. Забери меня, но сохрани его жизнь!

Закинув рюкзак на плечи, снова взглянул на экран КПК. Сжал в ладони обрез и выдвинулся в сторону Ясного.

Глава 18. Перерождение

Крепыш и Антибиотик шли по темному коридору. Ни одна из десятков ламп не горела, а аварийное освещение, работающее через раз, позволяло лишь немного видеть друг друга на расстоянии не больше пары шагов. Под подошвами ботинок что-то постоянно хрустело, и от этого звука по спине пробегали мурашки – слишком уж было похоже на хруст ломающихся костей, словно все вокруг усыпано скелетами. И хорошо бы, если бы скелеты принадлежали крысам или другим мелким животным.

Не выдержав, Антибиотик остановился. Чиркнув зажигалкой, принялся рассматривать пол. Как оказалось, источником хруста были не кости, а внушительные многослойные пласты сухой краски, облупившейся со стен. Облегченно выдохнув, Антибиотик посмотрел на напарника. Крепыш стоял в нескольких шагах впереди и возился с какой-то табличкой, закрепленной на стене. Просунув лезвие ножа между железной пластиной и бетоном, сталкер потянул рукоять на себя. Из образовавшейся щели полился свет.

– Окно? – удивленно произнес Антибиотик. – А зачем его закрыли?

– Нет, – наконец-то оторвав заслонку, ответил Крепыш. – Дыра для вентиляции. Скорее всего, через нее проходила труба. Или что-то подобное.

Стало немного светлее, но из-за небольших размеров технологического отверстия оставшаяся часть коридора оставалась темной.

Осмотревшись, Крепыш поник. Он никак не мог понять, в какой год их занесло.

Пройдя до конца коридора, напарники добрались до ступеней наверх. Поднялись на уровень выше и остановились на отдых. Усевшись у стены, Крепыш размышлял вслух:

– За все время пребывания здесь мы не встретили ни одного фанатика. Стена, на которой установлен мемориал, была построена в восемьдесят шестом. Она разделяет Третий и Четвертый энергоблоки. Значит, все мероприятия по ликвидации последствий аварии давно окончены. Нет персонала, нет шума работающих агрегатов. Станцию полностью вывели из эксплуатации в двухтысячном году. – Замолчав на несколько секунд, Крепыш собрал в голове все части пазла и продолжил: – Получается, нас забросило в промежуток времени, где станция уже законсервирована, а Зоны еще нет.

– И что нам дает эта информация? – нахмурив брови, поинтересовался Антибиотик. – Явно не понимание, как выбраться. Согласись, мы пленники: Зоны, станции, времени, хрен разберешь чего еще.

– Полного понимания нет, ты прав, – угрюмо мотнул головой Крепыш, – но возможность предугадать дальнейшее развитие событий – есть. Пленники? Возможно. Но ни ты, ни я не скованы цепями, не заперты в клетке, выкуп за нас никто не требует. Что это значит? А то, что найти выход вполне реально.

Неожиданно раздался протяжный низкий гул. Крепыш вскочил на ноги, устремив взгляд в сторону лестницы. Антибиотик осматривал полутемный коридор.

– Звук доносится снизу, – бросил Крепыш. – За мной!

Вернувшись обратно к мемориалу, напарники остановились около ступеней и прислушались. Гул шел из-за стены. Оттуда же доносились обрывки человеческой речи. Разобрать, о чем говорят, не получалось: мешали шум и толстая бетонная перегородка.

– Что там происходит? – удивился Антибиотик. – Ты же говорил, что станция закрыта. Или все же ошибся?

– Не знаю, – сухо произнес Крепыш. – Это было всего лишь предположение. Не более.

– Что будем делать? – теряя терпение, бросил Антибиотик. – Просто стоять и слушать? Или попытаемся попасть туда, где люди?

– Какой же ты умный! – театрально вскинул руки к потолку Крепыш. – Хорошо. Постарайся успокоиться и взглянуть на происходящее трезвым взглядом. Допустим, мы каким-то образом сможем попасть в соседнее помещение. А вдруг там фанатики из «Обелиска»? И что ты им скажешь? «Привет! Я тут прогуливался и заблудился немного. Не подскажете, как пройти в библиотеку?»

Антибиотик сердито засопел. Тем не менее напарник был прав. Сплюнув на пол, он – то ли от отчаяния, то ли от переполнившей его ярости – ударил кулаком в стену, разбивая костяшки в кровь.

– Знаешь, что меня больше всего беспокоит в происходящем? – ковыряя ногтем шершавый бетон, спросил Крепыш.

– Судя по всему, то, что за этой перегородкой должны находиться руины Четвертого энергоблока? – глядя на свой окровавленный кулак, отозвался Антибиотик.

– Именно. Там по определению не может быть ничего работающего. В конце концов, представляешь, какой там уровень радиации? – разведя руки в стороны, заметил Крепыш. – Пара минут – и мы трупы! Нет. Что-то здесь не так. Думаю…

– Погоди, – перебил Антибиотик, переводя взгляд на стену. – Слышишь?

Уровень шума возрос в несколько раз. Стены и пол завибрировали. Почуяв опасность, сталкеры отбежали к лестнице. Гул перерос в пронзительный свист, который сильно ударил по ушам. Раздался хлопок. Что-то затрещало. Донеслись возмущенные крики.

– Что это? – чуть не крича из-за свиста в ушах, спросил Антибиотик.

– Валить нужно! – решительно заявил Крепыш. – И как можно скорее.

Стоило им подняться на половину пролета, как вновь вспыхнул белый, нестерпимый свет.

Когда он потух, напарники увидели, что их снова переместило. Они стояли посреди огромного полутемного помещения. Шершавые бетонные стены с остатками штукатурки, по которым тянулись сотни электрических кабелей, уложенных ровными магистралями.

Над головой мигали длинные лампы дневного света. Впереди, у противоположной стены, выбрасывая пучки искр, трещал