На страже тишины и спокойствия: из истории внутренних войск России (1811 – 1917 гг.) - Самуил Штутман

2 См.: Корнилов А.А.. Курс истории России XIX века. М., 1993. – С. 70, 111.

3 Вот что по этому поводу пишет А.А. Корнилов: «Чрезвычайно странно было положение тогдашней тайной полиции: шпионаж развивался довольно быстро, но носил какой-то магический характер. Правительство знало, что в Южном обществе дело приняло характер прямого заговора против него, но никаких мер не принимало. Только в самый последний год Александр обратил внимание на донос унтер-офицера Шервуда о Южном обществе: он принял Шервуда, действовавшего через Аракчеева, и поручил ему добыть новые сведения о положении дел в Южном обществе. Уже будучи в Таганроге, куда он отправился осенью 1825 г. с больной императрицей, Александр решился, получив дополнительный донос Шервуда и новый донос капитана Майбороды, одного из подчиненных Пестеля, принять более решительные меры. В Южную армию был послан генерал Чернышев с приказанием арестовать главарей Южного общества и начать расследование. Что вышло бы из этого, если бы Александр не умер, довольно трудно сказать, но можно предполагать, что преследования заговорщиков не вылились бы, вероятно, в такую жестокую форму, в какой они разразились при Николае после восстания 14 декабря» (там же, с. 129). Известно, что 18 октября 1825 г. начальник Южных военных поселений граф Витт доложил Александру I о существовании военного заговора против империи (См.: Эйдельман Н.Я. Из потаенной истории России XVIII – XIX веков. – М.: Высшая школа. 1993. С. 376.). Известно также, что Пестель был арестован за день до восстания.

4 ПСЗ. – Т. XXVI. №19926.

5 По состоянию на 1 января 1801 г. Русская армия насчитывала 446059 человек, в том числе: полевая пехота 201200, кавалерия – 41685, артиллерия – 36500, гарнизонные войска – 96594 и войска вспомогательного назначения – 70000 человек. Пехота сведена в 215 батальонов, конница – в 41 полк; все они распределились по 14 инспекциям (С.-Петербургской, Московской, Лифляндской, Смоленской, Литовской, Брестской, Киевской, Украинской, Днестровской, Крымской, Кавказской, Оренбургской, Сибирской и позже Финляндской). – См.: Бескровный Л.Г. Русская армия и флот в XVIII веке: Очерки. – С. 12; Звегинцов В.В. Хронология Русской армии. 1780 – 1917. – С. 53.

6 РГВИА, ф. ВУА (Военно-ученый архив), д.18318/1/, л. 60 (Историческое обозрение устройства вооруженных сил.1879 г.).

7 См.: Энциклопедия военных и морских наук /Сост. под главной ред. генерал-лейтенанта Леера. СПб.. 1895. Т. II. – С. 394,395.

8 См.: Бескровный Л.Г. Русская армия в XIX веке: Военно-экономический потенциал России. – М.: Наука, 1972. – С. 28.

9 Нарвский и Шлиссельбургский батальоны причислены к 1-й пехотной дивизии, Оренбургский, Митавский, Перновский, Динаминдский батальоны, Ревельский и Рижский полки – к 2-й пехотной дивизии, Виленский, Гродненский и Минский батальоны – к 4-й пехотной дивизии, Витебский и Могилевский батальоны – к 5-й пехотной дивизии, Киевский полк – к 10-й пехотной дивизии, Ахтиарский полк, Екатеринославский, Очаковский, Перекопский и Херсонский батальоны – к 13-й пехотной дивизии, Новгородский и Псковский батальоны – к 14-й пехотной дивизии; в ноябре 1806 г. гарнизоны Московской инспекции причислены к 18-й пехотной дивизии (См.: Звегинцов В.В. Хронология Русской армии. 1700 1917 гг.).

10 Существовавшая тогда система рекрутского набора в армию при обширности территории и бездорожье не позволяла в военное время быстро осуществить пополнение армии мобилизационными ресурсами, при переходе к миру в короткое время сократить ее, поддержав экономику страны, лишившуюся значительной части рабочих рук.

Прусская военная реформа, проведенная по идее генерала Г.Н. Шарнхорста (сокращение срока службы, зачисление в запас с периодически проводимыми призывами на учебные сборы), в России не могла в то время быть применима.

Французский автор Серван высказался за создание пограничных военных поселений, сочетавших одновременно земледелие с военной службой. Александр заинтересовался этой идеей, поручив графу Аракчееву осуществить ее в России. Независимо от Сервана подобные идеи высказывались и русскими военачальниками (в частности, генерал-майором Русиновым). Целые территории в результате реформы изымались из-под юрисдикции гражданского управления и передавались военному ведомству. Жители освобождались от податей и повинностей, но обязаны были комплектовать и содержать воинские части. Семейные солдаты превращались в пахарей (они так и назывались «пахотными солдатами»), а стоявшие в их семьях холостые воины превращались в батраков. Это была та же неволя, хуже крепостной. Великий русский художник И.Е. Репин, который был сыном военного поселянина и с 1848 по 1857 гг. «живым свидетелем этого казенного крепостничества», писал, что «ниже поселян считались разве еще крепостные» (Репин И.Е. Далекое близкое. Изд. 9-е. – Л.: Художник СССР, 1986. – С. 29). Насаждение военных поселений происходило насильственным путем. Полная регламентация по военному уставу всей жизни, постоянный гнет и надзор. Избы в селениях сносились и вместо них строились барачного типа дома на четыре семьи, которые вели общее хозяйство. Первое поселение (могилевское) возникло в 1810 г., но развить его из-за начавшейся войны не удалось. Затем эксперимент был продолжен. В Манифесте от 30 августа 1814 г. говорилось, «что продолжение мира и тишины подает нам способ не токмо содержание воинов привести в лучшее и обильнейше прежнего (устройство) но даже дать им оседлость и присоединить к ним их семейства». Практика создания военных поселений продолжилась. К 1825 г. корпус военных поселений уже имел в своем составе: 90 новгородских пехотных батальонов и 6 других батальонов, 249 кавалерийских эскадронов украинских поселений. Внешнеэкономический эффект выглядел впечатляюще: запасной капитал их достиг 50 млн рублей. Однако фактически затраты казны на эти поселения не окупались. В них творилось много непорядков и злоупотреблений. Народ их ненавидел. Немало на этой почве возникало волнений. Самое крупное было в 1835 г. Военные поселения находились в подчинении специально созданного Департамента военных поселений. Они состояли из военных поселений Петербургской губернии (находились в ведении инспектора пороховых заводов, будучи причисленными к Охтенскому заводу), 9 округов пахотных солдат в Новгородской, Витебской и Могилевской губерниях, 25 военных поселений кавалерийских округов (8 округов украинских, 12 округов новороссийских, 5 округов в Киевской и Подольской губерниях), находившихся в ведении инспектора резервной кавалерии, кантонистских частей и подразделений (5 кантонистских учебных бригад, 15 батальонов, 6 полубатальонов, 2 роты, 48 эскадронов и 6 батарей), корпуса инженеров (6-й округ), 3 военно-рабочих батальонов и др. (см.: Исторический очерк деятельности военного управления в первое двадцатилетие царствования императора Александра Николаевича (1855 – 1880) / Сост. под рук. г.-л. Богдановича. – СПб., 1879 – 1880. – Т.1.). Военные поселения пережили своего создателя более чем на три десятка лет. Военные поселения одобрили В.П. Кочубей, Н.М. Карамзин, возвратившийся из ссылки М.М. Сперанский, написавший даже книгу о них. Против создания военных поселений были М.Б. Барклай-де-Толли и И.И. Дибич (Военный сборник. – 1861. – № 6. – С. 337). По-разному относились к этому делу другие представители офицерского корпуса, в том числе декабристы (см.: Давыдов Б.Б. Мемуары декабристов как источник по истории военных поселений //Опыт и уроки развития Российской армии: тезисы 4-й Всероссийской заочной научной конференции. СПб.: «Нестор», 1996. – С. 48-50).

11 См.: Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. – СПб., 1903. – Т. XXXIX. С. 875; Звегинцов В.В. Хронология Русской Армии. – Ч. 2-3. – С. 53.

12 Записки графа Е.Ф. Комаровского. – М.: Внешторгиздат, 1990. – С. 82.

13 РГВИА, ф. 1, оп. 1, т. 1, д. 2075.

14 РГВИА, ф. 1, оп. 1,т. 1, д. 868, 869, 1025, 2060.

15 См.: Памятники русского права. Вып. 8. Законодательные акты Петра I. Первая четверть XVIII в. – М.: Гос. изд-во юрид. лит., 1961. – С. 314.

16 Истоки клеймения следует искать в глубокой древности. Авторы, занимавшиеся историей клеймения, начинают ее с Древнего Рима где на теле беглых рабов и преступников выжигали букву F (fugetivus – беглый). Нечто подобное было в Швейцарии и во Франции в средние века: на правом плече каторжника выжигались буквы T.F. travaux forces (Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. – Т. XV. – С. 346). В 1254 г. во Франции предписывалось клеймить бродяг и дезертиров каленым железом: первых – на лбу, вторых – на каждой щеке изображением двух лилий (см.: Тимофеев А.Г. История телесных наказаний в русском праве. – СПб., 1897). Вспомним, кстати, тайну миледи из «Трех мушкетеров» Александра Дюма, на плече которой д'Артаньян «с невыразимым ужасом увидел цветок лилии – неизгладимое клеймо, налагаемое позорящей рукой палаца». Приговоренных к вечной каторге на галерах клеймили тремя буквами С.АЛ. Даже Кодекс Наполеона оставил это варварство (оно было отменено лишь в 1832 г.). Проникло клеймение и в Россию. В Двинской уставной грамоте (1398 г.) упоминается выражение: «а татя всякого пятнати», т.е. клеймить воров. По указу царя Михаила Федоровича от 10 февраля 1637 г. за подделку монет предписывалось бить кнутом, а на щеках выжигать слово «ВОРЪ». Уложение 1649 г. клеймение не упоминает, но предусматривает отрезание ушей в качестве наказания за кражу: за первую – левого уха, за вторую – правого, за третью полагалась смертная казнь. Петр I ввел вырывание ноздрей у осужденных на вечную каторгу: указ от 15 января 1724 г. предписывал «вынимать ноздри до кости» у такого рода преступников (отменено спустя почти 100 лет указом Александра I от 25 декабря 1817 г. I ПСЗ. T.XXXV. № 27197). Клеймение претерпело ряд видоизменений. В 1746 г слово «ВОРЪ» поведено было выжигать в три приема: «во лбу ВО, на правой щеке Р, а на левой Ъ». Потом стали обходиться без твердого знака. Уложение о наказании 1845 г. требовало выжигать у осужденных к каторге: на лбу – букву К, на правой щеке А, на левой Т. Постепенно вместо лица клеймению стали подвергать другие части тела. По указу от 21 июля 1845 г. клеймили каторжников и пойманных беглых ссыльнопоселенцев знаками С.К. (ссыльно-каторжный) или СБ. (ссыльно-беглый), ставившимися на правой руке ниже локтя и на лопатке. Бродяг, не помнивших родства, клеймили знаком «Б» ниже локтя руки. Позже буквенные знаки заменили изображением орла «орление». От клеймения освобождались 70-летние старцы, несовершеннолетние (не достигшие 21 года) и женщины (освобождены от этого в 1757 г. императрицей Елизаветой Петровной, во времена которой, как известно, произошло смягчение уголовных наказаний и запрещена смертная казнь по отношению к уголовным преступникам). В 1830 г. от клеймения освобождены осужденные нижние чины (Николай I признал такой род наказания несоответствующим военному званию). Однако это не помешало применению телесных наказаний в армии. Клеймение было отменено указом от 17 апреля 1863 г.