Очерки истории чумы (фрагменты) - Михаил Супотницкий

Как только в мокроте доктора Шрейбера был обнаружен возбудитель чумы, ворота форта были заперты на ключ со всеми, кто в данный момент там находился. Началась изоляция форта. Связь с внешним миром осуществлялась по телефону. Письма, газеты и провизия привозились по утрам на извозчике и клались на снег возле пристани; когда извозчик удалялся, открывались ворота и привезенное доставлялось на форт. Провизия заказывалась с вечера по телефону в одном из магазинов, хозяин которого был так любезен, что закупал в городе все, что у него просили и отсылал с почтой и газетами на форт. Письма с форта, которые к тому же писались только здоровыми сотрудниками, дезинфицировались, на них ставился соответствующий штемпель, марки наклеивались уже на почте. Письма эти в особой металлической плетенке выставлялись привозившему провизию, который их и отвозил на почту. Ключ от ворот находился у заведующего лабораторией Берестнева. Больные и лица, ухаживавшие за ними, были изолированы на третьем этаже лаборатории, где имелись самые большие и светлые комнаты. За доктором Шрейбером взялись ухаживать два служителя, которые обычно помогали при работах с чумными микробами и ухаживали за больными животными. Оба они прониклись уважением к чумному микробу и были очень осторожны. Их поселили в одной из комнат, невдалеке от больного; пища им доставлялась отдельным служителем, вся их посуда и чайный прибор не возвращались на кухню. Всем живущим на форте было введено по 20 мл3 сыворотки. После смерти Шрейбера служителям, ухаживавшим за ним и принимавшим участие во вскрытии тела, введение сыворотки было повторено.

Второго больного, доктора Падлевского, поместили в ту же комнату, где лежал Шрейбер, но предварительно тщательно дезинфицированную. Хотя он не представлял никакой опасности для окружавших его; тем не менее 10-дневный карантин был начат только после того, как температура у него спала, бубоны совершенно рассосались и он мог считаться совершенно выздоровевшим.

15 марта карантин закончился, и форт объявили благополучным по чуме. Во время карантина была произведена тщательная дезинфекция форта и сжигание малоценных предметов, приходивших в соприкосновение с больными; остальные предметы были дезинфицированы паром или формалином. Во все время изоляции и в течение двух недель по окончании ее у всех здоровых обитателей форта ежедневно два раза утром и вечером измерялась температура.

Дальнейшая судьба «Особой лаборатории по заготовлению противо-бубонночумных препаратов ИИЭМ». О ее деятельности после Русско-японской войны нам известно мало и, видимо, это может стать предметом отдельного исследования. С началом Первой мировой войны научные исследования в «Особой лаборатории…» почти прекратились, но вакцинно-сывороточное дело усиленно развивалось. А.А. Владимиров, наладивший одно из первых в мире массовых производств сывороток и вакцин, был назначен заведующим военно-санитарным отрядом Петроградского железнодорожного узла, с возложением на него санитарных и эпидемиологических задач как на Северном фронте, так и в прилегающих к нему тылах. Д.К. Заболотный в 1915 г. назначен главным эпидемиологом армии и налаживал эпидемиологическую и санитарно-гигиеническую службу практически на всех фронтах. Другие сотрудники ИИЭМ также оказались мобилизованными в армию. Е.С. Лондон в течение двух лет работал в бактериологических лабораториях при военных госпиталях под Ригой, а с 1916 г. был переведен в форт, где занимался разработкой приемов очистки токсина столбняка, так как противостолбнячная сыворотка была жизненно необходима для армии. После ранения в «Особой лаборатории…», в 1915 г., оказался военный врач А.А. Садов. В конце войны там начала свою научную деятельность З.И. Михайлова, впоследствии старший специалист Биотехнического института РККА.

Февральская революция 1917 г. привела к отставке А.П. Ольденбургского с поста попечителя ИИЭМ (9 марта). В конце 1917 г. при таинственных обстоятельствах профессор А.И. Бердников вывез из форта «Александр I» культуры возбудителей чумы и холеры в Саратов. Летом 1918 г. баржа с частью оборудования «чумного форта» пришвартовалась к Саратовскому порту. Осенью Совет лабораторных работников города принял решение о создании здесь первого в стране противочумного института «Микроб» (современное название «Российский научно-исследовательский противочумный институт «Микроб»). Бердников становится во главе нового института. Однако он не ставил себе задачу восстановить «Особую лабораторию…», а лишь реализовал существовавшую еще до войны идею создания в Саратове бактериологического института «областного типа» (классификация того времени) на базе медицинского факультета Саратовского университета. Через год с небольшим Бердников эмигрировал.

Вопреки разрухе гражданской войны новый институт быстро встал на ноги. Этому способствовали, с одной стороны, масштабная холерная эпидемия и потребности армии в холерной вакцине, с другой — унаследованные технологии получения такой вакцины, разработанные специалистами «Особой лаборатории…» Так появилось на свет отделение бактерийных препаратов института. Назревшая потребность в объединении чумных лабораторий края стала причиной создания чумного отделения института, первоначально располагавшегося в помещении саратовской чумной лаборатории. Теперь «Микроб» обеспечивал потребности страны в чумных сыворотках и вакцинах. В январе 1920 г. институт получил устав Наркомздрава, в соответствии с которым он приобрел статус краевого государственного учреждения, полностью независимого от университета.

«Особая лаборатория…» стала забытой страницей русской истории. Оставшееся на форте «Александр I» оборудование было разделено между НИИЭМ и Институтом эпидемиологии и микробиологии им. Пастера в Петрограде. В 1919 г. отступающие белогвардейцы частично эвакуировали институт из Саратова в Екатеринодар. Многое из вывезенного Бердниковым из Кронштадта и по крохам собиравшихся на месте оборудования и реактивов, оказалось утерянным. Не осталось и исторической связи между чумологами того времени и нынешними. В двухтомном юбилейном сборнике института «Микроб», посвященном 100-летию создания противочумной системы России (Саратов, 1997), не нашлось места даже для упоминания о ее основателе, принце А.П. Ольденбург-ском, и о предшественнике этого института — «Особой лаборатории по заготовлению противобубонночумных препаратов ИИЭМ».

Сам форт «Александр I» сохранился до наших дней, но заброшен. Все железо — бронедвери, лестничные перила, механизмы, водопроводные трубы и ворота — срезано заподлицо. Какое-то количество цемента и 2–3 поддона нового кирпича завезены и раскиданы по форту. Налицо следы недавнего пожара. Известно также, что иногда местными властями форт сдается под т.н. open-air — танцы, музыка, пиво (аренда 1000 $/ночь). По свидетельству одного из очевидцев: «Это самое величественное фортификационное сооружение из всех, что я видел. Его внешняя могучесть и неприступность, в сочетании с внутренней разрухой и запустением как нельзя лучше передает ощущение от нашей Родины».

Фотографии, сделанные нами 18.07.07 г. в Кронштадте

43. Ключ от форта «Александр I» на экспозиции филиала Центрального военно-морского музея.

44. Форт со стороны 6-го микрорайона Кронштадта Видно, что идет восстановление форта (внутреннее пространство накрыто сверху колпаком из полиэтиленовой пленки, на форт постоянно ходят какие-то суда).

Об истории Форта "Александр I" рассказывается в фильме "Призрак черной смерти" (автор — Марина Сасина; режиссеры — Светлана Зонова и Галина Красноборова). Фильм снят телеканалом "Россия" и показан 18.03.09 г. В "сети" его можно найти по адресам:

http://kinozal.tv/details.php? id=267960

http://torrents.ru/forum/ viewtopic.php?t=1665486

http://shanson-e.tk/forum/showthread.php?s=ecff7a0b0c4222504b19902566f061af&p=198664

http://rutube.ru/tracks/1663416.html?v=2caf401053d0967cbf9666869ad33654

http://www.cn.ru/terka/feed/ entity/954070/?p=last

http://www.gazeta.lv/story/16261.html

Вышла книга Л.И. Амирханова, Ю.Л. Голикова, В.В. Чиркова, Ю.Е. Иванова. Форт «Император Александр I». Остров, 2008.

ОЧЕРК XXXI

ЭПИДЕМИЯ ЛЕГОЧНОЙ ЧУМЫ В МАНЬЧЖУРИИ И ЗАБАЙКАЛЬЕ (1910—1911)

После «чумы» революций 1917 г., чума в Маньчжурии 1910—1911 гг. была практически забыта в России. О ней с самого ее начала мало знали на Западе. И напрасно. Современная цивилизация не знает другой такой эпидемической катастрофы, произошедшей, если можно так выразиться, «на ее глазах». Даже английские врачи, работавшие в Индии в 1896—1902 гг., имели дело хоть и с чумой, но в основном с ее менее опасной бубонной формой. Эпидемия 1910 г. больше напоминала эпидемии 1346—1351 гг., чем любые другие эпидемии чумы, вспыхнувшие за последующие 6 столетий. Маньчжурская чума воспроизвела перед современниками какую-то часть ужасов «черной смерти» Средних веков.