Гости незваные - Андрей Величко

То есть, еще раз повторяю, деятельность Герцена была просто работой. Но вот то, что творили его современные духовные наследники, меня иногда так и тянуло обозвать подвигом.

Начнем с того, что те объемы финансирования, которые были у Александра Ивановича или позднее у большевиков примерно до восьмого года, сейчас вспоминались как волшебная сказка. То есть Запад разуверился в возможностях сбежавших из России диссидентов, и им теперь перепадали какие-то крохи. Более того, и подпитка внутренних партий резко сократилась, потому как благотворители уже начали помаленьку понимать, что большая часть этих средств очень быстро оказывается в бюджете государственного канцлера. То есть сейчас борцы-эмигранты жили, мягко говоря, ну очень скромно. Да и с результативностью их труда тоже имелись серьезные проблемы, так что их поведение вполне можно было определить словом «самоотверженность». Например, вы могли бы за сущие копейки набрать полный рот дерьма, тщательно пережевать его и плюнуть в сторону России, прекрасно зная, что все равно не долетит? Вот-вот, для такого нужен совершенно определенный склад характера, которым обладает далеко не каждый.

Правда, большевики, которые теперь назывались ВКП(б), от недостатка средств совершено не страдали, по поводу чего анархисты уже не раз высказывались на тему — как следует понимать последнюю букву их названия, заключенную в скобки.

Сразу после войны Ильич с компанией были поставлены в известность, что в настоящий момент слабыми звеньями в цепи империализма являются Индия, Мексика и Куба, а кандидатами в них — собственно Англия и в какой-то мере Канада. В случае несогласия с этим постулатом партии предлагалось жить исключительно на членские взносы и помнить, что отменить вероятность летально поскользнуться на ближайшей лестнице пока ни у кого не получилось. Они сделали правильный вывод, и теперь господин Сталин помимо председательства в Конституционном суде еще и финансировал партию, в которой он, кстати, до сих пор формально состоял. Ибо не было ни его заявления о выходе, ни решения самой партии об исключении из рядов. Но большевики — это отдельный вопрос, а вот остальная часть антироссийской эмиграции за последнее время как-то сильно измельчала и за редкими исключениями примолкла. Не то чтобы мне стало скучно без их истошного воя, но ведь закон сохранения никуда не делся. И, получается, если у сегодняшних диссидентов средств стало значительно меньше, то это означает появление каких-то других личностей, у которых их стало больше. Но вот кто это такие, пока однозначно выяснить не удалось.

Одно время мы подозревали, что деньги пошли на подрывную работу против страны восходящего солнца, но эта самая работа развивалась уж больно вяло и больше напоминала халтуру. А после того, как ведущий расположенной в Китае радиостанции «Свободная Япония» взял да и совершил сеппуку, то есть по-нашему харакири, оппозиция и вовсе приувяла. Тем более, рядом с трупом ведущего были обнаружены следы пребывания еще нескольких человек, но, впрочем, чего же тут удивительного? Правильное харакири делается с ассистентами.

Танечка сейчас на всякий случай отрабатывала версию, что готовится покушение на меня или Гошу. Однако у меня были серьезные сомнения. Во-первых, это очень непросто, если не сказать более. А во-вторых, какая с этого будет польза? Грохнут меня — на мое место, правда, с несколько урезанными полномочиями, сядет Сталин. Ликвидируют Гошу — регентом при несовершеннолетнем Владимире Первом буду я, то есть опять ситуация в лучшую сторону не изменится.

Убирают первых лиц тогда, когда точно известно, что правление наследника принесет пользу убирающим. Вспомним, например, Павла Первого и его наследника Александра, первым делом отменившего поход в Индию. Вот тут, действительно, имело смысл суетиться.

Нечто подобное, похоже, произошло и в конце девятнадцатого века. На эту историю я обратил внимание после того, как лейб-медик вдовствующей императрицы Гирш взял да и помер в марте пятого года. Поначалу мы с Танечкой считали это зачисткой после отравления Николая, но потом у нас появились сомнения. Какой смысл убирать Гирша, если и замешанного в этой истории, то самым краешком, и оставлять в живых Рейли, который в случае попадания к нам сможет рассказать куда больше? И ведь действительно рассказал, никуда не делся.

Тогда я распечатал подборку о протекании нефрита, от которого по официальной версии умер Александр Третий, и дал ее прочесть Мари. Ведь она находилась у постели мужа практически весь последний месяц его жизни. Так вот, моей супруге описанное показалось совершенно не похожим на протекание болезни императора. Единственно, она нашла что-то общее с описанием симптомов вторичного нефрита, развившегося в результате отравления. А ведь лечил Александра все тот же Гирш! Так что зачистили его скорее всего из опасения, как бы новая власть не стала копать и в этом направлении.

Так вот, Александр Третий вполне мог быть и убит. Ибо его наследник, Николай, являлся для всех недоброжелателей России просто идеальной фигурой! Да и время смерти императора-миротворца получилось больно уж удобным — сразу после подписания франко-российского договора, разбираться с которым пришлось уже Николаю. И он разобрался, да так, что мы с Гошей потом еле успели исправить ситуацию.

В общем, мне казалось, что сейчас не самое удачное время для покушений, но, естественно, я никоим образом не мешал Татьяне проверять эту версию.

Однако ответ на занимавший меня вопрос пришел из Штатов, от Альперовича. Кстати, история с автомобильной катастрофой, после которой произошел захват Огденского горнопромышленного банка Варбургом, пошла на пользу Мосиному имиджу. Потому как прожил захватчик после своего нехорошего деяния очень недолго, а потом довольно зрелищно помер, и банк снова сменил хозяина.

Разумеется, это был не первый конкурент Альперовича, закончивший свой жизненный путь несколько преждевременно, а иногда и не совсем естественно. Но до сих пор мы обставляли дела так, что никаких ниточек к Мосе не тянулось, даже самых косвенных. И он приобрел славу человека, не одобряющего крайних мер. То есть его не боялись так, как в свое время Джи Пи Моргана, уголовные подвиги которого на нефтяном и железнодорожном поприще не являлись такой уж особой тайной. Но теперь понимающие люди сделали вывод, что Мозеса Д. Альперовича тоже лучше не злить, потому как и его терпение имеет предел.

В числе прочего мы собирались основать в Штатах что-то вроде американско-русского общества культурных связей. Ну типа обмен гастролями всяких мастеров искусств, пропаганда шедевров англоязычной литературы в России и наоборот — в Штатах, и так далее.

Разумеется, ожидалось определенное сопротивление такому проекту, но в действительности все произошло строго наоборот. К Мосе явился довольно известный сенатор Олридж и сказал, что идея очень своевременная. Мол, война давно кончилась, да и началась-то она в общем по недоразумению, каковых впредь желательно не допускать. И очень хорошо, что столпы американского делового мира понимают это. Но реализовывать столь масштабные проекты только на частные средства будет не совсем правильно, и он, Олридж, гарантирует не только поддержку нового начинания в Конгрессе, но и выделение на него довольно значительных средств.

Первое, что мы подумали — это какой-то новый проект Управления стратегических служб. Ну мало им имеющихся каналов внедрения своих агентов, вот и решили добавить. Однако хоть УСС и действительно оказалось каким-то боком замешано в этой истории, но первую скрипку тут играло не оно. Вскоре мы выяснили, что происходит на самом деле.

Итак, в Штатах наконец-таки решил применить к проблеме взаимоотношений с Россией научный подход. То есть основать что-то вроде института россиеведения, наподобие советологических контор по ту сторону портала. И начали массовое привлечение туда эмигрантов. Но от них теперь требовалось не вопить о преступлениях кровавого режима и даже не организовывать антиправительственные выступления, а искать ответы на вопросы, каковых было три.

Чем объясняется резкий научно-технический скачок России за последние пятнадцать лет?

Как тамошним властям удалось совершить то, что до сих пор признавалось даже теоретически невозможным, то есть победить коррупцию?

И, наконец, в какой мере два первых вопроса связаны между собой?

Когда я поделился с Гошей данными сведениями, он хмыкнул:

— Как думаешь, скоро они смогут найти приемлемые ответы? А то ведь мне, честно говоря, тоже интересно.

— Ну, про коррупцию я и сам поначалу офигел. Кто же это у нас ее уничтожил и когда, если даже мне про такое неизвестно? Но тут все просто, они банально ошиблись. Приняли за уничтожение то, что на самом деле было всего лишь сведением к приемлемому уровню, при котором процесс не имеет положительной обратной связи и, значит, резко уменьшена вероятность лавинообразного развития. То есть мы ее не победили, а научились контролировать и держать в узде.