Мой таинственный герой - Ольга Сергеевна Шерстобитова

словно желал что-то сказать, но так и не решился.

Пока мужчины обговаривали какие-то тонкости, я отправилась собираться на работу, старательно прогоняя прочь все непрошеные мысли.

Глава двадцатая

Наран Дантар

Я уже успел собраться и даже разложил заказанные продукты, когда появилась Эльза. Все такая же смелая и хрупкая, как тогда, в нашу первую встречу, когда ее семью похитили. Восхитительна до сбившегося дыхания и мурашек по всему телу. И при этом решительная и собранная, никаких эмоций на лице.

И никакого страха. Даже после того, как видела последствия моего отката. Я все еще внутри рычал, что позволил ей увидеть мою слабость. Но противостоять ей вчера и настоять на своем просто не осталось сил.

Я никогда и ни перед кем не был открыт так, как перед этой девчонкой. И ни за кого так не боялся, как за нее. До темноты в глазах и дикого желания закрыть собой и спрятать ее от всего мира.

Если раньше я сомневался в своих чувствах, то вчера, когда она могла погибнуть, этот последний барьер, сдерживающий меня, рухнул.

Я просто никому не готов ее отдать.

И пусть еще не моя.

Я все равно теперь не сдамся.

Она проскользнула на кухню, чем-то там зашумела, но я не торопил, ждал и пытался унять всю ту бурю чувств, что ворочалась внутри. Не хватало только сорваться и потерять контроль над силой.

Хотел бы я прочесть ее мысли или хотя бы эмоции. Мои-то для нее открыты. Теперь я даже не вижу смысла их прятать.

Эльза вышла с небольшой сумкой.

– Бутерброды и морс, – пояснила она, все еще не глядя в мои глаза.

Я нахмурился, ощущая, что девчонка пытается закрыться от меня.

Молча забрал сумку, гадая, как поступить дальше.

А потом мы оказались внутри флаера. И все мое самообладание потеряло смысл, рухнуло. Я притянул ее к себе на колени, заставил вскинуть голову. Эльза даже не попыталась сопротивляться, лишь замерла, напряженная и натянутая как струна.

– Я не могу сейчас подобрать слов, чтобы сказать, что я к тебе чувствую, Эльза. Там столько всего… Хочется рычать от ярости и бессилия, потому что вчера ты подверглась опасности: сначала – когда случился взрыв, а после – оставшись со мной наедине во время первого отката. Я никогда не испытывал такого страха за женщину, – сознался честно.

– Наран, я…

Молча прижал пальцы к ее губам, не давая прервать.

– Меня неудержимо тянет к тебе, Эльза. Так, что сопротивляться этому я не могу. Как вообще можно устоять перед тобой, такой искренней и смелой? А твоя забота обо мне… Я отвык от подобного и так порой теряюсь, что не знаю, как отблагодарить.

Она вздохнула, удивленно посмотрела на меня.

– Знаю, что ты не в восторге от моей должности и работы. И что из-за моего дара меня будут считать чудовищем, а это тоже играет свою роль…

– Чудовищем? Как можно считать тебя, столько раз спасавшего мне жизнь, таким? И ты ведь постоянно рискуешь собой, Наран! И делаешь это ради других. Чудовище на такое не способно.

Я выдохнул, провел пальцами по ее щеке.

– Дашь мне шанс?

И замер, как на краю пропасти, пока ждал ее ответа.

– Да, – просто ответила Эльза, и мир сузился только до ее темных глаз.

Заскользил пальцами по ее волосам, вдохнул запах кожи и нашел ее губы. Мягкие и желанные.

Пытался сдерживаться, сделать этот поцелуй нежным, не спугнуть, как вчера, ловил каждый ее вдох и замирал от ненормального счастья. Такого, какого раньше никогда не испытывал. Совершенно немыслимого.

Мы целовались, забыв обо всем на свете, пока флаер не издал характерный звук, сообщая, что мы прилетели в резиденцию.

Эльза Грайс

Едва я вышла из флаера, как поняла, что очередной порции сплетен мне точно не избежать. Все, кто находился на стоянке, видели, как я поправляла одежду и приглаживала волосы. Нарана на время отвлекла служба безопасности, уточняя какие-то моменты, а у меня на лиаре высветился вызов от Роя.

С ним, в отличие от той же Люсинды, мы были в нормальных отношениях, и я высветила голограмму.

– Эльза, ты как? – выдохнул он, не здороваясь.

– Доброе утро. В порядке, – ответила коротко, начиная догадываться, что стоило все же прочитать утренние новости.

– Про вас с Нараном такое пишут…

Даже боюсь и представить.

– Какое?

– Что вчера случилось нападение, его квартиру взорвали… и… что у вас роман!

– Вот интересно, что тебя больше интересует, взрыв или роман, – не удержалась я от ехидства.

– Значит, правда? – охнул он.

– Правда, – ответил Наран, появляясь за моей спиной.

Рой нервно дернулся, попытался сесть на стул, но промахнулся.

Я только покачала головой.

Его макушка появилась снова на голограмме.

– В любом случае я рад, что с тобой все в порядке.

– Угу. Спасибо. Мне пора идти, работа ждет, – решительно заметила я.

– Конечно. Береги себя!

Я кивнула, и мы одновременно отключились.

Наран никак не прокомментировал разговор с бывшим коллегой, за что я ему была очень признательна. И порадовалась, что к кабинету мы добирались вместе, потому что под суровым, практически ледяным взглядом мужчины ариаты удерживались от расспросов.

Наран ушел к себе, а я принесла ему сок, открыла почту и отправилась в соседний отдел за подписью для двух документов.

– Она что, это подстроила? – услышала я, едва подошла к двери.

– Вряд ли. Сама же чуть не погибла!

Опять сплетничают!

– Ну теперь-то ты мне веришь, Лика, что они любовники?

– Это ни о чем не говорит…

– Ха! Наран летел с Эльзой к себе домой. Она, по словам Карины, у него живет. И причем давно. А между прочим, когда он с Евой встречался, даже не намекнул ей на переезд. Да что там… она у него и ни разу ночевать-то не оставалась, а в квартире была всего-то пару раз! А отношения длились почти семь месяцев!

– А может, он… влюбился?

– Этот ледяной-то, непрошибаемый, вечно скрытый Наран? Скорее, тут деловой расчет.

– А мне так не кажется, Селеста. Девочки, вон, из отдела аналитики сегодня видели, как он помогает ей выйти из флаера и смотрит так…

– Угу… Смотрит. Да она одежду до этого поправляла. Во флаере они явно не делами занимаются!

Это переходило все границы, и я, выдохнув, решительно распахнула дверь и вошла.

Девушки подскочили.

– Документы на подпись. Срочно! – не здороваясь, велела я и вдруг ощутила такие черные, завистливые нотки, что не стала сдерживать силу. Поймала волну, перенастроила и отправила ее этой самой Лике.