"Матрица" как философия - Уильям Ирвин

Хотя неподлинность имеет заметные преимущества перед подлинностью, последняя все же предпочтительнее. На это есть несколько причин. Во-первых, жизнь в неподлинности облегчает беспокойство, но не уничтожает его. Такие экзистенциалисты, как Сартр, Камю и Хайдеггер, считали, что беспокойство коренится в сущности человеческого бытия. Следовательно, единственный возможный способ избавиться от него — это уничтожить самих себя. Вряд ли это то, к чему стоит стремиться, ведь если смерть означает для нас конец всего, некому будет оценить исчезновение беспокойства. Согласно Сартру, Камю и Хайдеггеру, беспокойство — неизбежная сторона нашей жизни. Это часть бытия, так как у каждого из нас есть внутреннее ощущение бытия, основанное на интуитивном представлении о его сущности. Сартр, Камю и Хаидеггер считают, что мы все живем с порождающим беспокойство чувством собственной уязвимости и зависимости от своей природы, подобным «занозе в голове», как называет его Морфеус. Экзистенциалисты признают, что мы можем скрыть или отрицать это чувство, но мы не можем от него избавиться. Неподлинность — это попытка замаскировать или подавить то, о чем мы интуитивно догадываемся, но во что хочет верить наш разум. Подлинная причина онтологической ненадежности скрыта от человека, ведущего неподлинную жизнь, отчего он склонен искать иные источники чувства беспокойства. К примеру, причину общего беспокойства, вызванного нашим бытием как таковым, мы относим на счет мелких неурядиц на работе и в общении или отсутствия какого-либо объекта или статуса. Мы склонны так поступать потому, что это позволяет нам верить, будто источник беспокойства можно контролировать или даже устранить. Мы думаем, что если получим работу или купим машину, наша неуверенность и неудовлетворенность исчезнут. Но так как неподлинность является бегством от себя («Бытие и время»), а от себя убежать невозможно, неподлинное существование характеризуется отчаянными попытками чего-то добиться и постоянным перенапряжением. Признаем мы этот или нет, большинству из нас знаком этот скрытый цикл. К сожалению, из-за его внутренней динамики неподлинные личности постоянно бегут от своего бытия, отказываясь признать действительную причину этого бегства.

Помимо невозможности избавления от беспокойства и необходимости «жить на бегу», неподлинное существование имеет еще одно негативное следствие: оно ограничивает свободу человека. Как говорят экзистенциалисты, неподлинность скрывает не только истинную природу бытия, но и истинную природу человека. Они уверены — даже оказавшись в ситуации, которую он не выбирал, человек свободен определять свои действия. Свобода пугает, поэтому люди обычно пытаются отрицать ее. Вследствие этого они живут, не ведая обо всех своих возможностях. Неподлинные люди не подозревают о богатстве собственного выбора. Например, вместо того чтобы самим создавать возможности для себя, они используют заданные шаблоны. Они вживаются в роли, которые им навязали, вместо того чтобы самим создавать их. Помимо всего прочего, неподлинные люди не могут сделать полностью обдуманный или свободный выбор, так как отказываются видеть настоящее положение вещей и делают выбор скорее в соответствии с выбранной ролью, нежели самостоятельно. Избавляя людей от ответственности, неподлинное существование дает им ощущение комфорта. Однако комфорт этот достигается ценой человеческой свободы.

Хотя подлинность подразумевает признание некоторых неприятных фактов, она позволяет жить честно. Учитывая невозможность реализации своего потенциала или полностью адекватного выбора в состоянии неподлинности, подлинность оказывается действительно предпочтительнее жизни во лжи. Разрушая традиционные взгляды человека и заставляя его расстаться с иллюзиями о мире, подлинность не влечет за собой сумасшествия. Напротив, позволяя человеку постичь истинную природу бытия, подлинность не только дает ему возможность подлинного выбора, но и приводит к особому умиротворению, к знанию об экзистенциальной ценности жизни. Сартр демонстрирует это, когда взамен первоначально пугавшего опыта Рокантен обретает понимание того, что бытие — это «некая совершенная беспричинность» и что «существованием заполнено все, и человеку от него никуда не деться». К концу романа экзистенция трансформируется из чего-то вызывающего отвращение во что-то «крепкое, сильное и сладкое», как говорит об этом герой. Когда Рокантен примиряется с истинной природой бытия, тошнота уменьшается. Из мучительной «тусклой мысли», вызывающей тошноту, она превращается в понимание человеческого бытия. Приняв истинную природу бытия, Рокантен перестает суетиться и начинает жить. Кошмарный опыт, составляющий большую часть романа, прекращается, и герой ставит перед собой тяжелую и непривлекательную задачу жить «без оправданий и извинений» («Бытие и ничто»). Несмотря на нарисованную тревожную картину, «Матрица» также заканчивается позитивно. Хотя сначала знание об истинной сущности реальности действует на Нео так же, как на Рокантена, он тоже преодолевает тошноту и решает использовать огромные возможности, предоставленные существованием. В финале фильма становится ясно, что Нео готов не только позаботиться о своем будущем, но и предоставить аналогичную возможность остальным людям.

На примерах Рокантена и Нео видно, что знание, которое дает подлинность, невыносимо, только пока мы ему сопротивляемся. Бытие может быть не таким, каким нам бы хотелось его видеть, но пугает оно только в том случае, когда мы не желаем смириться с его истинной сущностью. Отбросив предрассудки, человек может увидеть вещи такими, каковы они есть. Только в этом случае возможно полностью оценить и использовать великий дар бытия. Хотя подлинность может не совпадать с традиционным представлением о счастливой жизни, она дает особое спокойствие, позволяя прекратить сумасшедшее бегство от собственного бытия, характерное для состояния неподлинности. Она позволяет раскрыться для самих себя. Если Хайдеггер прав и наше бытие — это время, а это время конечно, было бы безрассудством тратить его и, следовательно, бытие, на неподлинную жизнь. Что бы ни случилось, говорит Нео, будущее зависит от нас самих. Примите красную таблетку.

15. ПАРАДОКС РЕАКЦИИ НА NEO-FICTION

Сара Ворт

«Матрица» — один из тех фильмов, которые влияют на весь жанр. Он философичен по своей сути, в нем рассматривается наше понимание и поведение в реальности. Определенно, Голливуд всерьез заинтересовался этой темой. «Матрица», «Бойцовский клуб», «эКзистенЦия»[142] и «Тринадцатый этаж»[143] (все выпущены в 1999 году) повествуют о ненадежности грани между видимостью и реальностью и о возможности существования нескольких «уровней» или «вариантов» реальности. Эти фильмы являются наследниками традиции, заложенной фильмами «Бразилия»[144] (1985), «Газонокосильщик» (1992), «Газонокосильщик-2: За пределами киберпространства» (1996) и даже «Шоу Трумэна» (1998).

В «Матрице» говорится о том, что «настоящая» реальность намного страшнее иллюзии, в которой мы, сами того не ведая, живем. «Бойцовский клуб» объясняет, что недоразвитые и не удостоенные достаточного внимания стороны нашей личности могут начать жить собственной жизнью и причинить нам серьезный вред. «Тринадцатый этаж» и «эКзистенЦия» исследуют проблему различных уровней виртуальной реальности и возможность удостоверения подлинности реальности, в которой мы находимся в данный момент. В каждом из этих фильмов, кроме «эКзистенЦии»,[145] утверждается, что существует некая «настоящая» реальность и если мы когда-нибудь столкнемся с ней, то поймем это.

Но еще прежде был Голодек из «Звездного пути», позволяющий удачливому экипажу космического корабля «Энтерпрайз» превращаться из наблюдателей в активных участников вымышленной истории и испытывать очень правдоподобный опыт присутствия и осмысленного поведения в искусственном пространстве. Одним из наиболее интересных свойств Голодека (для зрителей — не для участников) была возможность того, что программа зависнет и «настоящий» игрок застрянет в «вымышленной» истории. Таким образом, вопрос о том, что на самом деле реально, становится более важным, ведь если игрок не сможет заставить программу работать, ему или ей придется навсегда остаться в искусственном мире. В том, как эти фильмы преподносятся зрителям, кроется довольно серьезная проблема. Она заключается в том, что, наблюдая за попытками Нео понять два различных мира, символизируемых красной и синей таблетками, мы как зрители выбираем красную таблетку («Выбери красную таблетку, и ты отправишься в Страну Чудес»), представляя себя в вымышленном мире, изображенном в фильме. Чем больше мы «теряем себя» в вымысле, тем уверенней выбираем другой мир, при этом наш образ мыслей схож с образом мыслей Нео, входящего в новую реальность, команды корабля «Энтерпрайз», входящей в Голодек, Дугласа Холла и Джейн Фуллер из «Тринадцатого этажа», входящих в очередной похожий на предыдущий мир, Аллегры Геллер и Теда Пайкла, входящих в компьютерный симулятор «эКзистенЦии».