Третий выстрел - Саша Виленский

class="p1">Убийство тов. Володарского, тов. Урицкого и покушение на тов. Ленина, массовый расстрел товарищей на Украине, в Финляндии и у чехо-словаков, открытие заговоров белогвардейцев, в которых открыто участвуют правые с.-р., белогвардейцы и буржуазия, и в то же время отсутствие серьезных репрессий по отношению к ним со стороны советов показало, что применение массового террора по отношению к буржуазии является пока словами. Надо покончить, наконец, с расхлябанностью и разгильдяйством.

Надо всему этому положить конец.

Предписывается всем советам немедленно произвести арест правых с.-р., представителей крупной буржуазии, офицерства и держать их в качестве заложников. При попытке скрыться или попытке поднять движение, немедленно применять массовый расстрел безоговорочно.

Местным губисполкомам и управлениям принять меры к выяснению всех лиц, которые живут под чужой фамилией с целью скрыться.

Нам необходимо немедленно, раз навсегда, обеспечить наш тыл от всякой белогвардейской сволочи и так называемых правых с.-р. Ни малейшего послабления при применении массового террора.

Народный комиссар внутренних дел Петровский.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. ПОСЛЕДНЯЯ НОЧЬ

Странно, что они прекратили допросы. Хотя, почему странно? Видимо, все, что им было надо, они уже выяснили. Уверились, что это покушение террористки-одиночки, никакая партия к этому отношения не имеет, я же несколько раз повторила, что сделала это исключительно по личной инициативе, и что из партии эсеров я вышла. И если допросы прекратились, то это, скорее всего, означает, что скоро суд. Может быть даже завтра.

День назад, когда я еще сидела напротив человека с украинской фамилией, не помню какой, и давала в очередной раз одни и те же показания, в комнату зашел человек в пенсне и с яркой еврейской внешностью. Весь в коже, куртка, штаны и даже кепка, поэтому он скрипел этой кожей при каждом движении, что, надо сказать, несколько раздражало. Во время допроса он молчал и только рассматривал меня — внимательно вглядывался и, похоже, о чем-то мучительно думал. Следователь назвал его «Яков Михайлович», и тогда я поняла, кто это: председатель ВЦИК Свердлов. Не хватало только Троцкого, чтобы пришел на меня посмотреть! Скажите, какая я теперь знаменитость! А ведь большевики тоже когда-то осуждались царским судом, сидели в тюрьмах, ссылались, отбывали каторгу. И вот они кем стали, теперь, в кожу затянутые, осуждают, приговаривают… и расстреливают своих же товарищей. Впрочем, какие мы им товарищи. Ни они нам, ни мы им — уже нет.

Целый день сегодня без допросов. Ну, хоть за это спасибо. Перед судом надо собраться с мыслями, отрепетировать речь, чтобы не запинаться, а чеканить каждое слово, вбивать его гвоздями в мозги этих псевдо революционеров, предателей нашего дела. Да, я уже выбрала основной посыл моей речи — предательство. Предательство тех, кто героически шел на смерть ради нашей общей идеи, ради счастья людского. Предательство их памяти. Предательство идеалов свободы, равенства и братства. Об этом буду говорить.

Все мы в свое время бредили Великой французской революцией, провозгласившей эти бессмертные принципы: Liberté, Égalité, Fraternité — свбода, равенство, братство. Но только мы забыли, к чему привели эти лозунги: якобинцы уничтожили жирондистов, Конвент уничтожил якобинцев, затем 18 брюмера, когда вместо Республики появляется Директория, и 9 термидора, когда вся эта блестящая революция закончилась, похоронив вечное стремление человечества к идеалам. И тогда неизбежным становится приход Бонапарта и создание Империи, угрожающей миру и спокойствию в Европе. Они хотят кроить нашу революцию по этим лекалам? Неужели история ничему не учит?

Хорошо бы, чтобы ленинские прихвостни вспомнили: «отцов-основателей» вырезали первыми. На гильотине закончили свою жизнь те, кто сделал своим девизом эти «либерте, эгалите, фратерните» — Демулен, Верньо, Дантон, Эбер. Не пощадили ни ученых, ни поэтов — казнены Лавуазье и Андрэ Шенье. А потом отрубили головы тем, кто отправлял отрубать головы: Сен-Жюсту и Робеспьеру. Это те, кого мы знаем. А сколько французов было уничтожено без суда следствия, расстреляно, утоплено в Луаре и Сене! И к чему это привело? К империи Наполеона! Я надеюсь, что этого не произойдет в России, но все данные говорят о том что к этому все и идет. Сейчас они уничтожают своих старых союзников по революционной борьбе, а потом неизбежно, примутся друг за друга. Исторические уроки забывать нельзя! Если Ульянов и выжил, то это ненадолго, а после его смерти начнется такая грызня, такая война за власть, что Марат и Робеспьер позавидуют в своих гробах! Победители уничтожат побежденных, потом тех, кто помнит, что побежденные были когда-то не врагами, а лучшими друзьями народа, потом начнется такая вакханалия крови!.. которая закончится императором. Не в буквальном, но в фигуральном смысле. Кто-то из этих пауков в банке передавит остальных и станет главным пауком. Надо бы об этом помнить, все закончится Наполеоном, репрессиями и войной. По-другому не бывает.

Вот, о чем я скажу на суде: опомнитесь! То, что вы творите сейчас, приведет к катастрофе, беспощадной диктатуре, не рекам — морям крови! Для того я и взяла в руки пистолет: остановить грядущий чудовищный террор в самом начале, в зародыше. Поймите это сейчас, пока не поздно!

Да, именно так и надо. Не важно, что я буду говорить это в зале, где сидят ленинские прихвостни и лизоблюды. Эта речь обращена к тем, кто сейчас мучается за стенами судебного присутствия, к людям, которым дали почувствовать свободу, и у которых ее могут так же легко отобрать. И она до них дойдет. Обязательно дойдет.

Как хорошо, что мои товарки по каторге такие сообразительные: никто из них не сдал Фейгу Ройдман, Дору, навсегда искалеченную взрывом бомбы, Дору, которая одиннадцать из своих двадцати восьми лет провела на каторге, глухая, полу и просто слепая. Старая контузия по сей день дает такие головные боли, от которых сходишь с ума и хочется застрелиться. Это вам не мигрень тургеневской барышни, это адская мука. Особенно, когда ничего не видишь, не видишь почти ничего или вообще ничего. А я часто перестаю видеть. Даже после операции.

Проклятая бомба. Нет, не так — благословенная бомба, что по какой-то непонятной причине сама взяла, да и рванула в гостиничном номере на киевском Подоле. Номер нам снял Виктор. Виктор, Мика, Реалист… Боевик анархист, единственный мой мужчина, единственная моя любовь, единственный. Ради него я в свои 15 лет бросила все: родителей, друзей, родной город — и ни разу в жизни ни одной секунды не жалела об этом. Я пошла за ним, не задумываясь, влюбившись сразу и бесповоротно, влюбившись в