В шаге - Юрий Никитин

можно менять в соответствии со своими прихотями.

Он успел выпустить ещё две таких игры, прежде чем самые мощные конкуренты сообразили, что в одиночку вспахивает бескрайнее поле, и наконец-то начали вкладывать деньги в это направление.

Он посмеивался, опоздали, его империя тоже не стоит на месте. Примерно такая ситуация была в его молодости, когда появилась игра Sims, несколько лет занимала все верхние строчки рейтингов, и никто так и не создал ей конкуренции на её поле.

Сейчас условия жёстче, ни в одной области нет явных лидеров, только Маску как удалось оторваться от конкурентов на инновациях, так и прёт мощно и победно, но в игровой области можно назвать два-три десятка гигантов индустрии, что идут примерно нос к носу.

Мацанюк не то чтобы притормозил, просто с головой ушёл в искусственный интеллект, стараясь привнести в жизнь своих миниатюрных горожан социальные мотивы, когда в ряде случаев начнут высказывать недовольство властью, а то свергать её.

Эксперты предостерегали, такое хоть и внесёт больше реализма и драматизма, но в жопу этот драматизм, и в жизни хватает, нужно сосредоточиться на том, чтобы дать игроку жить в ещё более красочном и счастливом мире!.. Можно в средневековом сеттинге, можно в современном, главное – человечек должен чувствовать себя в том мире всемогущим Богом!

На сегодня Мацанюк является первым производственником, чьё состояние превысило триллион долларов, до него эту черту переходили только торговцы и владельцы дорог, а также шоумены и нефтяники.

Правда, производственником назвать можно только с натяжкой, всё-таки игры – это софт, развлекуха, чуть ли не шоуменство, но он сумел сосредоточить в своих руках не только мощный конгломерат софтовиков, но и весь процесс от момента начала смутной концепции сеттинга до конечного выпуска аппаратуры, предназначенной для его СимЛайфа.

И хотя три его вспомогательных завода вроде бы не делают его чистым производственником, но статистика всё-таки занесла в первые производственники-триллионеры.

Секретарша долго и въедливо спрашивала, по какому делу, я сперва пытался сдуру объяснять, она прервала сообщением, что у него на очереди разговор с президентами и руководством крупнейших корпораций, чей капитал выше ряда стран, уже хотела прервать связь, но я успел сказать, что пусть просто посмотрит моё имя в особом списке.

Я видел, как взглянула на соседний экран, я не видел появившийся по её мысленной команде список, но явно очень небольшой, почти сразу её лицо изменилось, сказала приятным голосом:

– Да-да, господин Тютюнников… Вас устроит через час? Раньше не могу, у господина Мацанюка сейчас идут переговоры с президентом Саудовской Аравии…

– Устроит, – ответил я милостиво.

Вышла на связь раньше чем через час, а ещё через пару секунд, удостоверившись, что я занял место перед дисплеем, переключила на шефа.

Мацанюк уже за массивным столом, на идеально ровной поверхности абсолютно пусто, как и принято у капитанов индустрии.

Я всматривался придирчиво, но то ли омолаживающие процедуры, то ли гены такие, но ничуть не постарел, только выражение лица устало-разочарованное, видно, сделка с саудовцами продвигается со скрипом.

Он и раньше в те лихие времена не был похож на скороспелого богача, как их рисовали тогда: ни золотых цепей, ни охраны с мордами бульдогов, джинсы носил простые, а на ногах красовались совсем не брендовые кроссовки.

Как и большинство сколотивших несметные состояния своими усилиями, рассматривает свой триллион не как личные деньги, а как полученные от общества для дальнейшего распоряжения на пользу стране и человечеству. Как их вложить – виднее не митингующим на улицах и площадях, а всё-таки тем, кто сумел сосредоточить в своих руках такие суммы.

– Сколько? – спросил он в лоб.

– Всего три-четыре миллиарда, – ответил я тоже без преамбул. – Один корпус здесь, ещё два хорошо бы в Ярославле и Самаре. Зато массовый выпуск специализированных чипов оставит конкурентов далеко позади. И догнать тебя будет непросто.

Он несколько мгновений пристально всматривался в меня.

– Давно не встречались вживую, верно? А какая компашка была… Но ты перетянул её к себе?..

– Какое там, – ответил я. – Сам знаешь, кто чем дышал.

Он вздохнул.

– Да, конечно… Четыре перечислю тремя траншами, хорошо?.. У тебя чутьё, ты опередишь конкурентов.

– Это у тебя чутьё, – возразил я. – А у меня расчёт.

Он улыбнулся, на заднем плане секретарь или референт зашёл справа и положил на стол бумаги, а в руку шефа сунул ручку с золотым пером.

Мацанюк кивнул мне, экран погас.

Я некоторое время сидел, не двигаясь, сердце начинает стучать чаще. Этот короткий разговор тоже слегка изменит мир. А то и не слегка. Массовый выпуск чипов четвёртого поколения для нейролинка уничтожит старое общество, начисто уничтожит, а затем… а затем, как в нашей старой песне, «…ну а затем, мы наш, мы новый мир построим…».

Хотя никто не знает, каким он будет. Дальше только вера. Одни верят во взлёт, другие в падение до самого ада.

Всё-таки, как ни крути, человеческое общество создалось благодаря возможности прятать что-то от других особей. Нашими усилиями эта стена с грохотом рухнет и обратится в песок под ногами.

И настанет новый страшный мир огромных возможностей, вызовов и свершений, но цена малейшей ошибки станет неизмеримо выше.

На экране появилась заставка с красной рамкой, что значит кто-то из близких плюс неотложное, затем пейзаж Курил исчез, уступая крупному лицу Кота Баюна, нашего весельчака из старой студенческой компашки.

Мацанюк как в воду смотрел, только её вспомнили, как один из них тут как тут.

Кот Баюн, как говорится, краше в гроб кладут, исхудавший до крайности, с жёлтой обтягивающей кости кожей, глаза ввалились, а когда заговорил, я видел с каким трудом заставляет губы шевелиться:

– Врач сказал, мне осталось не больше недели… От силы две.

– Но ты ещё говоришь, – сказал я торопливо. – Значит, до мозга не поднялось, туда путь долгий и трудный. Природа его защищает изо всех сил…

Он прошептал:

– Сердце не качает кровь… Всё на аппаратуре, но капилляры схлопываются…

– Понял, – сказал я. – Что могу сказать?.. Если пробовать сейчас, шанс куда меньше, чем даже пятьдесят на пятьдесят!

– Артём, – шепнул он. – Мне и один шанс из миллиона… Через неделю меня не будет…

– Понял, – повторил я, – тогда завтра-послезавтра, хорошо! Но если бы сперва на мышках, потом на свиньях, у тебя шансов было бы побольше.

Лицо его чуть изменилось, я понял, что пытался улыбнуться, но лицевые мускулы отказываются повиноваться.

– Крепись, – повторил я. – Завтра… а то и сегодня тебя перевезём к нам.

Он посмотрел с благодарностью, а я было стыдливо отвёл взгляд, но вздохнул и заставил себя смотреть прямо и честно.