Жизнь и труды Пушкина. Лучшая биография поэта - Павел Анненков

Неудивительно после того, что П. В. Киреевский в предисловии к своему «Собранию народных песен», напечатанных в «Чтениях общества любителей истории» (Москва, 1848, № 9), говорит следующее: «А. С. Пушкин еще в самом начале моего предприятия доставил мне замечательную тетрадь песен, собранных им в Псковской губернии». Если не ошибаемся, начало предприятия П. В. Киреевского должно отнести к 1830 году. Пушкин в это время уже владел значительным количеством памятников народного языка, добытых собственным трудом.

В бумагах Пушкина сохранилась любопытная записка, писанная карандашом. Это заглавия разных стихотворений, созданных до 1826 года включительно. Некоторые из этих заглавий, измененные или выпущенные в изданиях его сочинений, состоят из собственных имен и таким образом знакомят с лицами, внушившими ему поэтические образы или направившими его вдохновение. Так, известная пьеса «Я помню чудное мгновенье…» носит у Пушкина заглавие «К А. П. К[ерн]»; другое стихотворение обозначено словами «К кн. Гол[ицыной]» (это известная его пьеса «Давно об ней воспоминанье…»); третье, тоже весьма известное стихотворение, озаглавлено просто «К Зине».

Но для нас всего важнее в этой записке перечет утерянных или, по крайней мере, еще скрывающихся его стихотворений, которые и в бумагах его не находятся. Таковы послания «К гр[афу] О[лизару]», «К Р[одзянке]» и, наконец, коллекция песен о С. Разине, обозначенная в записке просто «Песни о С. Разине». Вероятно, она принадлежала к тому собранию песен, часть которых послана была П. В. Киреевскому.

По поводу песен и вообще народных произведений следует, однако ж, сделать необходимое замечание. Между сборником этих памятников и попытками художественного воспроизведения их манеры и содержания в сказках и в разных других формах поэзии был еще у Пушкина третий отдел народных произведений, большею частию неизвестный публике. По сущности своей отдел этот принадлежит отчасти простому, верному сборнику, а отчасти переходит в область подражания и искусственных соображений своими подделками, украшениями и выправкой подробностей. Эти полународные-полувыдуманные произведения сохраняются у Пушкина в первом, еще неотделанном виде и, вероятно, так остались бы и при более долгой жизни поэта. Он забыл об них и, может быть, потому, что сам был недоволен смешением творчества личного и условного с общенародным и непосредственным творчеством, какое в них уже неизбежно. Может статься, он был прав, но надо сказать, сила Пушкина и близкое знакомство с духом русской поэзии выступают тут особенно ясно. Склад и течение речи удивительно близко подходят к обыкновенным приемам народной фантазии, и только по особенной полноте и грации подробностей видите, что тут прошла творческая рука поэта. Они кажутся деревенской песней, пропетой великим мастером. В этом, по нашему мнению, заключается и тайна особенного наслаждения, доставляемого ими. Для образца выписываем песню или, лучше, рассказ о медведе, созданный по этому способу, который так редко удается писателям менее гениальным, менее проникнутым духом народных созданий.

Как весенней теплой порою

Из-под утренней белой зорюшки,

Что из лесу, лесу дремучего

Выходила медведиха

С малыми детушками-медвежатами

Поиграть, погулять, себя показать.

Села медведица под березкой;

Стали медвежата промеж собой играти,

Обниматися, боротися,

Боротися да кувыркатися.

Отколь ни возьмись, мужик идет:

Он в руках несет рогатину,

А нож-то у него за поясом,

А мешок-то у него за плечами.

Как завидела медведиха

Мужика с рогатиной,

Заревела медведиха,

Стала кликать детушек,

Глупых медвежат своих:

«Ах вы, детушки, медвежатушки!

Перестаньте валятися,

Обниматися, кувыркатися!

Становитесь, хоронитесь за меня.

Уж я вас мужику не выдам,

Я сама мужику брюхо выем!»

Медвежатушки испужалися,

За медведиху побросалися,

А медведиха осержалася —

На дыбы подымалася.

А мужик-от, он догадлив был,

Он пускался на медведиху,

Он сажал в нее рогатину,

Что повыше пупа, пониже печени.

Грянулась медведиха о сыру землю;

А мужик-то ей брюхо порол,

Брюхо порол да шкуру снимал,

Малых медвежат в мешки поклал,

А поклавши-то, домой пошел:

«Вот тебе, жена, подарочек

Что медвежья шуба в 60 рублев,

А что вот тебе подарочек

Трои медвежат по 6 рублев».

* * *

Не звоны пошли по городу,

Пошли вести по всему лесу.

Дошли вести до медведя чернобурова,

Что убил мужик его медведиху,

Распорол ей брюхо белое,

Медвежатушек в мешок поклал.

В ту пору медведь запечалился,

Голову повесил, голосом завыл

По свою ли сударушку,

Чернобурую медведиху:

«Ах ты, свет моя медведиха!

На кого меня покинула?..

Уж как мне с тобой, моей боярыней,

Веселой игры не игрывати,

Милых детушек не родити,

Медвежатушек не качати,

Не качати, не баювати!»

В ту пору звери собиралися

Ко тому ли медведю, ко боярину:

Прибегали звери большие,

Прибегали тут зверишки меньшие,

Прибегал тут волк (дворянин),

У него-то зубы закусливые,

У него-то глаза завистливые!

Приходил тут бобр, торговый гость,

У него-то, бобра, жирный хвост!

Приходила ласточка-дворяночка,

Приходила белочка-княгинечка,

Приходила лисица-подьячиха —

Подьячиха, казначеиха!

Приходил скоморох-горностаюшка,

Прибегал тут зайка-смерд,

Зайка бедненькой, зайка серенькой!

Приходил целовальник-еж:

Все-то он, еж, ежится,

Все-то он щетинится!

Гораздо позднее Пушкин написал шутку в этом же роде: монолог пьяного мужичка, к которому приложил даже и картинку от руки собственного изделия, изображающую веселого рассказчика за стаканом вина, в последней степени вакхического одушевления. Кстати прилагаем здесь и этот отрывок:

Сват Иван, как пить мы станем,

Непременно уж помянем

Трех Матрен, Луку с Петром,

Да Пахомовну потом.

Мы живали с ними дружно;

Уж как хочешь – будь, что будь —

Этих надо помянуть,

Помянуть нам этих нужно,

Поминать – так поминать,

Начинать – так начинать,

Лить, так лить, разлив разливом.

Начинай же, сват, пора!

Трех Матрен, Луку с Петром

Мы помянем пивом,

А Пахомовну потом

Пирогами да вином,

Да еще ее помянем —

Сказки сказывать мы станем.

Мастерица ведь была!

И откуда что брала?

А куда разумны шутки,

Приговорки, прибаутки,

Небылицы, былины

Православной старины!..

Слушать – так душе отрадно;

Кто придумал их так складно?

И не пил бы, и не ел,

Все бы слушал да глядел.

Стариков когда-нибудь

(Жаль, теперь нам недосужно)

Надо будет помянуть,

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});