Горячий июнь - Виктор Побережных

Интерлюдия, Москва, кабинет Л.П. Берии, 18.05.1942 г.

— Рассказывай, Александр Николаевич. Как вёл себя Стасов? — Лаврентий Павлович был хмур. Последние события сильно ударили по его самолюбию. А разговор с Хозяином не добавил положительных эмоций. ТАКОЙ реакции от Сталина, на сообщение о нападении на супругу Стасова, нарком не ожидал! Сказать, что Вождь был в ярости, это не сказать ничего!

— Сотрудники майора Иванова оказались правы, прогнозируя реакцию Стасова на гибель жены, тут, я вынужден признать, они сработали лучше, чем наши аналитики. Благодаря оперативникам всё прошло без особых проблем, — Мартынов непроизвольно потрогал губу, — Один из сотрудников палец вывихнул. А потом лучшее лекарство — спирт, аспирин и сон. После того как Стасов пришёл в себя, я рассказал ему о произошедшем и задал обговоренные вопросы. Он, внешне спокойно, их выслушал, но взгляд у него был, — Мартынов аж передёрнулся, вспомнив пустой, без малейших эмоций взгляд Стасова, — Не мешает его психиатрам показать, товарищ нарком. Взгляд у него, жутковатый стал.

— Даже так? — Берия хмыкнул, — Раз так смотрит, то готов к работе. Завтра забирайте его, покажите фотографии убитых налётчиков. Чем чёрт не шутит?

Меня разбудил мягко щёлкнувший замок двери. Открыв глаза, я увидел Мартынова и незнакомого сержанта, который держал в руках форму и сапоги.

— Одевайся, Андрей. Пошли, работы море, — он присел на лежак, наблюдая, как я одеваюсь. Затягивая ремень, я посмотрел на него и, неожиданно для самого себя, сказал.

— Командир. Прости за… — не договорив я посмотрел ему в глаза. Тот молча встал, крепко сжал мой плечо и отпустил. Извинения были приняты. Через пару минут я был готов и мы направились на выход. Оказалось, что мы находились в знакомом мне подвале комиссариата, только немного подальше моих обычных 'келий'. На выходе мне вернули моё оружие и мы направились к Мартынову. В кабинете он усадил меня за приставной стол, дал стопку бумаги.

— Пиши. Пиши всё. Что можешь по заданным вчера вопросам — и ушёл.

Ясность в голове, накатившая вчера не меня никуда не исчезла. Поэтому я, без малейшего напряжения, записывал имена и, почти дословно, разговоры со всеми. С кем свела меня судьба за последние полгода. Какая-то часть меня понимала, что такое состояние ненормально, но мне было плевать. Не знаю, может я свихнулся или что-то ещё. Но я даже получал странное удовольствие от ощущения жуткой смеси боли и ненависти, поселившихся во мне. Часа через полтора, вернулся Мартынов. Забрав мои бумаги он хмыкнул и, как-то странно посмотрел на меня.

— Что-то не так, товарищ майор? — я смотрел ему прямо в глаза и видел, что ему неприятен мой взгляд.

— Нет, всё так, старший лейтенант. Как ты всё это запомнил, — он показал на стопку бумаг, — Ты уверен, что написал всё точно?

— Уверен, товарищ майор. А как запомнил…Не знаю. Да и не важно это, важен результат, а он перед вами.

— Ладно, посмотри эти фотографии. Может кого узнаешь- он протянул мне четыре фото и пояснил, — Это те, кто убит при попытке захвата Олеси. Но причём тут Волноваха, про которую Зильберман пытался что-то сказать?

Задрожавшими от ненависти руками я взял фотографии, краем уха слушая, что продолжает говорить Мартынов. На двух я увидел ранее виденные мною лица возможных агентов, два были совершенно не знакомы. Только я собрался положить фотографии на стол, как Мартынов опять помянул Волноваху. Вернувшись к фотографии со смутно знакомым лицом я, наконец, вспомнил! Это же та мразь из рюмочной в Волновахе! Значит жив тогда остался, самка собаки! Хозяев себе нашёл!

— Вот этого знаю, Александр Николаевич, — дрожащим голосом сказал я, — Главный из тех, из рюмочной в Волновахе, в наших с Яшей отчётах это есть. Именно его я пару раз видел, но не смог вспомнить. Значит к немцам перешла эта тварь. Наверное его прислали убедиться, что я это я. А потом, встретившись, они с Яшей узнали друг-друга, — голос сорвался и я отвернулся в сторону.

— Разберёмся, Андрей, разберёмся. Очень похоже на то, что ты прав! Твою мать! Ну кто же знал?! — Мартынов взял в руки фотографию и внимательно посмотрел на неё, — Теперь проще будет. Знаем, с какой стороны ноги растут! Всё. Иди к себе в кабинет, я к товарищу наркому.

Интерлюдия. Кабинет наркома НКВД, Л.П. Берия, 19.05.1942

— Значит, говоришь, Стасов опознал одного из убитых? — Лаврентий Павлович откинулся на спинку кресла, — Это точно?

— Да, Лаврентий Павлович, уверенно опознал вот этого типа, — Мартынов подал фотографию Берии, — В нём Стасов опознал красноармейца, с которым произошёл конфликт в Волновахе. В отчётах Стасова и Зильбермана это было отражено. Именно его имел в виду Стасов, когда не мог вспомнить — где встречал одного из тех, кто стал появляться около него. Судя по всему, этот тип перешёл к немцам. А вот в случайность того, что именно этот человек оказался в группе нападавших я не верю. Стасов выдвинул предположение, что этот тип, направлен для его опознания. А при встрече лицом к лицу, Зильберман узнал его. Видимо об этом Зильберман и пытался сказать, когда приходил в сознание. Вот и… — Мартынов замолчал.

— Я тоже не верю, майор. А после слов Стасова и Зильбермана тем более! — Берия нажал кнопку на столе, и, когда в дверь заглянул секретарь, распорядился, — Срочно найти Ахундзянова и ко мне! А после его прихода, конвой в приёмную. Да. Действуйте!

Затем, поднял трубку телефона, набрал номер.

— Павел Васильевич, зайди срочно ко мне. Да. Да, по Стасову. Жду, — усмехнувшись, Берия продолжил, — Сейчас подойдёт Федотов, может, в чём-то разберёмся прямо сейчас.

Минут через десять, атмосфера в кабинете была уже не такой спокойной. Пришедший Федотов, не зря носил прозвище 'Академик'.

— Лаврентий Павлович, тип с фотографии, мог быть отправлен сюда только с одной целью — опознания Стасова. А значит — либо утечка из управления (во что я не верю) либо…Либо один из погибших в Волновахе оперативников не погиб а попал к немцам и заговорил. Много он знать не мог, но адрес, круг общения Стасова — вполне. В эту версию укладываются и замеченные передвижения агентов. Они изначально контролировали места возможного появления Стасова: квартиру Зильбермана, Стасовой и самого Стасова.

— Я склоняюсь к такому же мнению, Лаврентий Павлович, — Мартынов поморщился, — но ведь были точные данные о гибели охраны!

— Вот сейчас и узнаем, насколько точные. От самого источника информации и узнаем, — Берия поднял трубку и спросил, — Пришёл? Пусть войдёт!

Если бы Стасов находился в кабинете, он бы очень удивился. В кабинет зашёл подтянутый старший лейтенант ГБ, которого Стасов знал как лейтенанта-связиста Ахундзянова.

— Товарищ старший лейтенант, подумайте, хорошо подумайте а потом — ответьте. Вы уверены в гибели ваших коллег в Волновахе? Я имею ввиду Спиридонова и Коляду? В отчёте вы написали, что забрали документы у убитых товарищей. Вы знаете, что правду я узнаю всё равно, поэтому подумайте хорошо, прежде чем отвечать.

Побледневший старший лейтенант, сглотнул и заговорил.

— Так точно, товарищ нарком, уверен. Лейтенанту Коляде осколком срубило верхнюю часть головы, а Спиридонов, — Ахундзянов, 'дрогнув' взглядом закончил, — Спиридонов получил осколки в грудь, живот и голову. Когда я забирал его документы, было видно, что он вот-вот умрёт.

— Получается следующее, — голос Лаврентии Павловича был мягким-мягким, — Вы, оставили тяжелораненого сотрудника госбезопасности на территории, переходящей под контроль противника, не попытавшись его спасти либо принять меры к невозможности выдачи им секретной информации. Далее вы ввели руководство органов государственной безопасности СССР в заблуждение ложным рапортом. Я вас правильно понял, гражданин Ахундзянов?

С каждым словом, произносимым Берией, Ахундзянов бледнел всё сильней и сильней, в конце речи став походить на живой, пока живой, труп. А Федотов, в это же время, краснел и краснел. Именно к его людям относился Ахундзянов и другие охранники. Берия считал, что контрразведчики прекрасно справятся с такой задачей. Сейчас, Павлу Васильевичу было мучительно стыдно, за своего, уже бывшего, сотрудника. Берия нажал кнопку на столе, вошли два немолодых сержанта НКВД и вопросительно посмотрели на наркома.

— Уведите его. И проследите, что бы он ничего с собой не сделал, — Берия снова поморщился, — Из-за одного гадёныша…

Тут зазвонил телефон, и Лаврентий Павлович вынужден был прерваться.

— Да. Да?!Это точно?!! — в голосе наркома появилась нешуточная радость, — Срочно сюда, в управление! И чтобы ни волосок не упал! Жду!!!

Бросив трубку, Берия с озадаченной улыбкой, посмотрел на Федотова с Мартыновым.

— Вот так товарищи! Не было ни гроша, а сразу алтын! Звонили из Реутова. Похоже на то, взяли нападавших на Стасову! Один тяжёлый, без сознания, двое убиты, один сдался. Все имели липовые удостоверения сотрудников НКВД, бойцов и командиров РККА и паспорта. Двое из них, были легко ранены ранее! — вскочив из-за стола, он потёр руки и прошептал, — Поговорим…