Исповедь миллионера - Дмитрий Александрович Деулин

не наехать на кочку или не угодить в грязную лужу, я объезжал их, ловко маневрируя из стороны в сторону. Виктору это развлечение пришлось по вкусу. С каждым новым маневром он все сильнее заливался звонким, слегка хриплым смехом, который доносился откуда-то из глубины его души.

На протяжении всей прогулки мы с ним практически не разговаривали. Он был погружен в свои мысли, а я не навязывался, боясь отвлечь его, и тоже думал о своем. Но когда мы неслись навстречу ветру, и капли с неба попадали в наши открытые от смеха рты, до меня дошло, что нам не обязательно было разговаривать о всякой ерунде. Одно нахождение рядом друг с другом давало больше, чем сотни сказанные слов. Это внутреннее ощущение наполненности души от невидимой связи пересиливало необходимость в примитивном общении.

Дождь усилился. Добраться до дома сухими нам не удалось. Я и Виктор промокли до нитки. Перед самым входом я замешкался с креслом, и на это ушло несколько секунд драгоценного по тем меркам времени. Наконец справившись с ним, я открыл дверь и мы вошли в дом. Мальчик стоял не двигаясь. По его лицу стекали капли оставшегося на нем дождя. Одежда превратилась в однотонную, единую массу тряпок, набухшую от воды. Но даже при таком дискомфорте Виктор улыбался. Он был рад тому, что чувствует себя живым. Он был рад тому, что ему пока еще доступны простые человеческие радости, которые мы с вами игнорируем, считая чем-то плохим и отвратительным.

Я бы никогда не подумал, если бы не познакомился с Виктором, что маленький ребенок может чему-то научить взрослого. Но это так. Мальчик научил меня радоваться всему, что нас окружает. Радоваться простым вещам. Кто-то скажет, что детям свойственно такое поведение, ведь они все изучают и учатся. А разве мы, взрослые, все знаем? Неужели нам нечего изучать и не с чем знакомиться? В мире много всего того, чего мы не знаем… А может, не хотим знать? Может, нам проще жить в своем построенном мире, где слово «нет» употребляется в три раза чаще, чем «да»? Может… Нам легче промолчать, чем выразить искреннее чувство радости громким смехом, ведь нас примут за ненормальных, потому что во взрослом мире не принято так по-детски выражать свои эмоции. Озлобленность, враждебность, гневность – все эти черные качества мы проявляем каждый день. Союзничество, дружелюбие, сочувствие – такие качества мы откладываем в далекий ящик и достаем только в редких случаях, а иногда и вовсе забываем об их существовании. Сила в наше время не ассоциируется с добротой, она ассоциируется со злостью и страхом. Многочисленные войны научили (а точнее, заставили) нас думать так. И это очень печально. Ведь разубедить теперь нас очень сложно.

Вечером, освободившись от оков обязательных каждодневных процедур, Виктор попросил меня продолжить чтение книги. По его поведению я понимал, что она увлекает мальчика не меньше, чем реальная жизнь. Было в Викторе что-то такое, что отличало его от обычного слушателя. Скорее всего, он не просто слушал, а слышал и, более того, представлял то, о чем я читал. Особенно заметно это было перед самым сном, когда Виктор уже наполовину проваливался в него, но еще слышал меня фоном. Тогда его тонкие пальчики начинали крючиться в разные фигуры, а маленькие синие губы начинали шевелиться, будто что-то шептали.

Я читал с перерывами на обсуждения. Виктор внимательно слушал и активно делился своими мыслями на счет услышанного. Между нами образовалась своего рода гармония, которая возникает у отца с сыном, когда их семейные обязанности переплетаются. Первый дополняет второго, и наоборот. На мой взгляд, это очень важно в воспитании. Но судить я не имею права. Меня ведь нельзя было назвать полноценным отцом. Хотя я вообще не был никаким отцом. Однако Виктор зажег во мне свечу ответственности. Ту, которая возникает за человека, как только он становится тебе близким по душе или по крови. Это и послужило новым этапом моей жизни. Только ответственность за кого-то (а не за себя) делает из тебя по-настоящему рассудительного и мудрого взрослого человека.

Время за книгой пролетало невообразимо быстро. Легкие сумерки сменились густой темнотой. Ее черные краски разрисовали все углы комнаты. Лишь слабый свет ночника из последних сил отбивался, пытаясь оттеснить ее как можно дальше. Я прекратил чтение, когда во рту полностью пересохло, а буквы перед глазами стали танцевать румбу. Виктор еще не спал. Его маленькие озадаченные глазки смотрели на меня вопросительно. Он что-то хотел сказать или спросить, но стеснялся.

– Тебе нравится книга? – спросил я первым.

– Да. Она интересная. Но вот знаешь, ты читаешь иногда слишком непонятно.

– Это как?

– Ну… без выражения. В школах учат читать с выражением, – констатировал он.

– Я стараюсь. Но я редко читал художественные книги. Опыт небольшой. Обещаю исправить это упущение, – засмеялся я.

Виктор тоже одобрительно улыбнулся, а затем спросил:

– А тебе нравится книга?

– Я не очень люблю выдумки. А вообще Жюль Верн хороший писатель.

– Это не выдумки! – запротестовал мальчик. – Это правда.

– Ну… может быть, – чувствуя нарастающее напряжение, я решил согласиться во избежание конфликта.

– Я могу даже доказать! Это легко!

– Как же? – удивился я.

– Место, которое описывается в книге, правда существует. Мне рассказывали… – Виктор пытался упорно доказать мне существование места, описанного в романе.

Я поначалу не верил ему, думая, что воображение мальчика слишком разбушевавшееся. Но как оказалось позже, он был прав.

– Такой остров есть. Только я название выговорить не могу, – с досадой, но не отступая, проговорил Виктор. – У меня была мечта даже. Я хотел вырасти, стать большим и богатым и сразу отправиться туда в путешествие.

– Это хорошая мечта, Виктор, – подтвердил я.

Сначала его слова показались мне лишь словами, но позже я уловил их суть. Фраза «была мечта» перевернула еще раз все и до того перевернутое во мне. Будучи маленьким мальчиком снаружи и умным, сильным внутри, он понимал безысходность своего положения, но не отступал. Боролся в воображаемой битве, каждую секунду отвоевывая себе еще один вздох, увеличивая время на жизнь. Его предрешенная война все равно была искусна и тактически удивительна, чем могла бы вызвать подлинное восхищение даже самых выдающихся полководцев.

Наша беседа Виктора сморила, и он уснул. Я же, просидев еще какое-то время, покинул его комнату и отправился на свое место в гостиной.

День девятый

Утром я проснулся от того, что мой телефон неугомонно вибрировал в кармане джинсов. Я с нежеланием достал его и, увидев на экране имя Алекса, с таким же нежеланием взял трубку.

– Ты почему так рано, Алекс? Что-то случилось?

– Здравствуй, Ян. Случилось вообще-то. У нас завтра важная встреча со швейцарцами. Я надеюсь, ты помнишь? Когда прилетишь?

– Алекс, послушай. Я не