Чёрно-белый человек - Ефим Сергеев

ты помнишь, что использовать можешь только травмат?

— Не бзди, начальник, всё я помню, — как-то слишком развязно ответил парень, протирая мягкой тряпочкой свои дорогущие очки немного подрагивающими руками.

«Все-таки принял уже что-то, поганец» — подумал Японец, но промолчал. — «Ладно, потом разберёмся».

* * *

Арсентьеву сегодня весь день пришлось мотаться по разным начальственным кабинетам. И не только в родном министерстве. После случая со звонком от министра его перевели в аналитическое управление и теперь периодически отправляли к разным мелким и не очень начальникам что-то передать, что-то попросить или потребовать, что-то согласовать. Лейтенант делал это без удовольствия, но понимал, что личные знакомства лишними не бывают. Он делал бы это и с удовольствием, но приходилось надевать форму, носить которую лейтенант очень не любил. А сегодня — тем более. Пару дней назад Маша передала приглашение Андрея Кирилловича присоединиться к домашнему празднованию его дня рождения. С Ма́шиным дедом у Алексея сложились довольно тёплые отношения. Видимо из-за того, что сам он был на семь лет старше супруги и весьма одобрял выбор внучкой себе молодого человека старше неё. Ехать в «Заречное» в форме очень не хотелось, но заехать домой переодеться он никак не успевал. А захватить что-то цивильное, чтобы переодеться в кабинете, банально забыл.

Маша с Виктором, которые были по делам в городе, договорились подобрать его на Петровке в половине восьмого. Из центра Москвы, несмотря на летнюю пору, выбирались довольно долго, так что по дороге успели поболтать о том, о сём, перемыли косточки критикам американского клипа и посмеялись над удачными ответами поклонников. Как-то незаметно разговор перекинулся на воспоминания о поездке по Франции.

— Ну уж сегодня мы с Андрей Кирилычем будем дегустировать напитки по нашим правилам, — Алексей в предвкушении расслабил узел галстука, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, зажмурился и почмокал губами.

— Ага, ждите! — фыркнула Маша, — так вам бабуля и даст разгуляться.

— Ириночка Сергеевна мудрая женщина и понимает, чем отличается правильная дегустация от банальной выпивки, — не сдавался лейтенант.

Как раз к этому моменту подъехали к повороту на «Заречное». Не проехав и километра, Саша, водитель, резко затормозил перед выскочившим на встречную полосу и вставшим поперёк дороги микроавтобусом. Сзади, чуть не воткнувшись им в бампер с визгом шин остановился точно такой же, заблокировавший дорогу назад. Арсентьев, сидевший на заднем сиденье вполоборота к Маше, резко повернулся, мгновенно оценил обстановку, быстро расстегнул форменную куртку, достал пистолет, передёрнул затвор и сунул табельный ПМ обратно в подмышечную кобуру.

— Никому из машины не выходить. Сам разберусь, — жёстко приказал он, выскочил на улицу и сделал пару быстрых шагов в сторону от машины.

Японец, увидев, что из машины вышел полицейский в форме, растерялся.

— Ёп… пона мама! Малыш, придурок… охраны нет, охраны нет, — зло выругался он.

— Валить отсюда надо, — прокомментировал Гарик, вцепившийся в руль так, что побелели костяшки пальцев. — За мента нас в шесть секунд найдут и закопают, даже имени не спросив.

Японец согласно кивнул и схватил рацию, чтобы вызвать Серого и дать отбой. Не успел. Из переднего минивэна вывалился Очкарик и заорал:

— А-а-а, мусорок! Щас-с я те отстрелю чё-нить!

В руках у него было два(!) пистолета. Он, судя по его виду, к утренней дозе добавил. И весьма немало. Его покачивало, руки дрожали, взгляд был мутный и бегающий, очки сползли на самый кончик носа. Он начал медленно поднимать оружие…

— Урод!! Что ты творишь!!! — заверещал Японец, лихорадочно пытаясь открыть дверцу, но со страху промахиваясь мимо ручки.

— А вот и совсем пипец, — вдруг спокойно сказал Гарик, наблюдая в зеркало заднего вида за быстро приближающимся сине-красным проблесковым маячком.

Очкарик и Арсентьев выстрелили практически одновременно. Бандит в момент выстрела не устоял на ногах, сильно качнулся вперёд и чуть в сторону и… обзавёлся «третьим глазом», поймав пулю лейтенанта точнёхонько серединой лба. Алексей же, тихонько вскрикнув, выронил пистолет, схватился за верхнюю часть правого бедра с внутренней стороны и осел на асфальт. Под ним сразу же начала расплываться кровавая лужица.

— А-А-А!!!!! — Машин то ли крик, то ли вой разорвал повисшую после выстрелов тишину. Она вылетела из машины и рухнула на колени перед Алексеем. — Лёшенька! Миленький! Потерпи, врачи едут уже! — кричала она, прижимая руки к ране. — Потерпи, миленький! Любимый мой! Потерпи! Всё хорошо будет! Едут! Едут врачи уже!

Лейтенант, с трудом приоткрыв глаза, прохрипел:

— Я услышу это ещё раз? Про любимого? Если выкарабкаюсь?

— Услышишь! Конечно услышишь! Только не «если», а «когда»… Я люблю тебя, Лёшенька!

— Я тоже тебя люблю, — слабо улыбнулся лейтенант и потерял сознание.

Виктор судорожно тыкал в экран телефона, вызывая скорую и без конца повторял, едва не срываясь на крик: «Да чтоб вы все сдохли! Все! Все, кто имеет к этому хоть какое-то отношение! Десять, сто, тысяча, мне всё равно! Сдохните, твари!», когда раздался усиленный громкоговорителем голос: «Полиция! Всем лечь на землю! Не шевелиться!»

Четверо выскочивших полицейских, увидев раненого коллегу, жёстко «упаковали» всех мужчин, вкололи что-то противошоковое лейтенанту, наложили повязку и сами вызвали скорую. Машу, к счастью, не тронули, только мягко подняли и отвели в свою машину. Через несколько минут, кое-как выяснив у рыдающей девушки кто есть кто, Виктора и Александра развязали. Руденко, растирая запястья, поинтересовался у старшего сержанта с укоризной:

— Что ж вы раньше-то не приехали, если знали всё?

— Что мы знали? — удивился тот. — А-а, да нет, мы здесь случайно… Ну, то есть, для вас — случайно. Мы ж обычная тревожная группа. Ехали по вызову в «Заречное». У кого-то тревожная кнопка сигнализации в доме сработала. А тут вон какие дела творятся. Сейчас скорая приедет, сдадим лейтенанта и поедем. Но сначала вас другому наряду передадим.

Скорая приехала минут через пятнадцать. Маша порывалась ехать с Алексеем, но её не пустили. Пришлось ехать в ближайшее отделение полиции, отвечать на кучу вопросов, писать объяснения и заявления… Домой попали только в третьем часу ночи. Как только они вошли, Андрей Кириллович крепко обнял до сих пор всхлипывающую внучку и твёрдо заявил: «Ничего, в следующем году как следует отпразднуем!»

ГЛАВА 14

Несколько следующих дней Маша не вылезала из госпиталя. Она похудела, под глазами залегли тёмные круги. Состояние Алексея было тяжёлым. Пуля задела крупные сосуды, он потерял много крови, потребовалось переливание и несколько операций. Только на четвёртые или пятые сутки (они даже потеряли счёт дням) положение более-менее стабилизировалось. Лейтенант начал сам есть и кое-как говорить. Но проявились новые проблемы…

Арсентьев позвонил Руденко и попросил приехать без Маши. Виктор