Ложь и любовь - Сидни Ламберт

– Бога ради! – притворно согласился Дэвид. – А я посмотрю на лицо Катрин, которая зайдет к тебе после работы и обнаружит, что ее муж написал отказ от госпитализации и самовольно, не пройдя курс лечения, отправился домой.

Жюльен сконфузился. Видимо, Катрин неплохо поработала с ним вчера. Неизвестно, чем уж она пригрозила своему несговорчивому мужу, но средство возымело действие.

– Так-то лучше! – Дэвид подмигнул ему.

– Не издевайся. – Жюльен улыбнулся. – Я сам удивляюсь, как она меня терпит. Будь я на ее месте, уже, наверное, развелся бы.

– Она любит тебя таким, какой ты есть. И только с ней ты можешь быть самим собой, ничего не опасаясь. Это и есть любовь. Перед коллегами, друзьями мы играем какие-то роли. И только любящий человек принимает тебя без прикрас. Любой твой недостаток в ее глазах – достоинство. Береги ее. Она тебя любит. А чтобы беречь ее – береги себя. И все у вас будет хорошо. Я уверен.

– А как у вас? – Жюльен хитро прищурился. – Поведайте мне о своих планах, господин Герой-любовник.

Дэвид взял стул и, поставив его рядом с кроватью, сел. Палата была небольшая, как и все одиночные. Белая, чистая, на окнах жалюзи, на полу линолеум, плоские плафоны люстр на потолке. Все как везде.

– У нас еще пока не знаю. – Дэвид пожал плечами. – Сегодня уезжаю в Цюрих. Остановлюсь там в какой-нибудь гостинице, разведаю обстановку: как она, чем занимается. Вряд ли перевод оформляют быстро. До конца недели, скорее всего, она не будет посещать занятия. Тем более что Цюрих и Базель – в разных кантонах. Короче, осмотрюсь.

– А потом? – В глазах Жюльена вспыхнуло детское любопытство.

– А потом я подожду удобного момента и сделаю ей предложение. Если она скажет «да», заодно познакомлюсь с родителями и мы вернемся сюда. Надеюсь, вернемся вместе.

– А если она скажет «нет»? Что тогда намерена делать ваша светлость?

– Не знаю, – признался Дэвид. – Я об этом стараюсь не думать.

– А ты подумай.

– Не знаю.

– Значит, Нужно устроить все так, чтобы она согласилась с первого раза.

– Что ты имеешь в виду?

– Как что? – удивился Жюльен. – Как ты собирался делать предложение?

– Что значит как? – Теперь пришла очередь удивиться Дэвиду. – А как нормальные люди делают предложение? Так и я сделаю. Не могу описать детально, но скажу ей, что люблю, что не представляю своей жизни без нее, что…

– Фу, как неинтересно! – Жюльен поморщился.

– А что ты предлагаешь?

Тот улыбнулся и пожал плечами.

– Да так. У меня мелькнула в голове пара мыслей, но ты в них не вписываешься. Так мог бы сделать предложение я, а ты делай, как задумал. Тут каждый сам должен решать. Чужие, пусть даже друзья, – не советчики. Делай, как собирался.

Дэвида насторожил этот примирительный тон. Что-то здесь не так. Либеральная речь никак не вязалась с хитростью, которая подобно маске приклеилась к лицу Жюльена. Она сквозила в уголках губ, в улыбке, ее излучали даже торчащие на затылке ершиком волосы.

– Жюльен, посмотри мне в глаза, – потребовал Дэвид. – Что ты выдумал? Признавайся.

– Я?! – Этьен изобразил такое искреннее удивление, что Дэвид окончательно уверился в своих подозрениях.

– Да, ты. Говори немедленно. Каких сюрпризов мне ждать?

Тот засмеялся.

– Какие к черту сюрпризы! Я прикован к постели. У меня руки связаны.

Он специально сделал акцент на слове «прикован». Дэвида не убедило его излияние по поводу собственного здоровья.

– Или ты скажешь, что выдумал, – пригрозил он, – или я иду звонить Катрин.

– Пожалуйста, иди звони. – Жюльен ухмыльнулся. – И что ты ей скажешь? Что я под присмотром врачей в больнице? Представь себе, она и так это знает.

Дэвид прикусил язык. В самом деле, что он скажет? У него одни подозрения и те почти ни на чем не основаны, кроме весьма сомнительных доводов. Что может случиться? Ведь Жюльен действительно в больнице. Телефонами здесь пользоваться больным запрещено, можно только с разрешения врачей. И то редко. Иначе больные превратили бы свои палаты кто в офис, а кто в юридические конторы. Жюльен безоружен.

– Хорошо. – Дэвид кивнул. – Забыли. Ты меня убедил. Выздоравливай. Как ты сегодня?

– Говорю же, что выпишусь. Уговорю ее.

– Но она сказала, что тебе прописан курс лечения.

– Ерунда. Можно обойтись и без него: всего лишь капельница. Промывают кровь и колют антибиотики.

– Тогда, уверяю тебя, – Дэвид похлопал друга по плечу, – Катрин ни за что на свете не согласится. Как температура с утра?

– Тридцать восемь и пять. Нормальная.

– Нормальная – до тридцати семи.

– Я лучше знаю, – невозмутимо возразил Жюльен, – какая температура у меня нормальная.

– Хорошо, оставайся при своем мнении. А я, пожалуй, пойду.

– Спасибо, что навестил. Вернешься, заходите оба ко мне. Я хочу на твою свадьбу.

Слова эти были сказаны как бы мимоходом, невзначай. Но Дэвид уловил в интонации какой-то подвох. Что-то было не то. Он это чувствовал, но объяснить не мог. В палате царила атмосфера заговора.

– Кстати, во сколько точно ты уезжаешь? – поинтересовался Жюльен. Тоже как бы между делом, из праздного любопытства. Так обычно спрашивают у человека, где он живет, где учится, – просто для поддержания разговора.

Дэвид никак не мог взять в толк: если Жюльен действительно собирается что-то учинить, каким образом он это провернет. Наконец Дэвид махнул рукой на свои подозрения и решил, что ему так кажется.

– Дневным поездом.

– Ты поедешь в Цюрих через Аарау или через Дитихон?

– Понятия не имею. Я просто взял билет.

– Покажи.

– У меня его нет. Я заказал по телефону. Тебе какая разница?

– Просто интересно. – Жюльен пожал плечами.

– Ладно, выздоравливай. – Дэвид улыбнулся. – Как приеду, обязательно зайду.

– Хорошо.

Дэвид вышел из больницы со стойким ощущением, что его развели, как простака.

Он зашел домой, собрал кое-какие вещи. Хорошо, что Цюрихский кантон говорил на немецком, а то в Лозанне трудно было бы даже выяснить, где ближайшая гостиница, а уж нужную улицу и вовсе пришлось бы искать до седины в волосах. Швейцарцы изучают и итальянский, и немецкий, и французский в школе. Но разговаривают на родном языке своего кантона. Дэвиду повезло. Не хватало только проблем с языком.

Когда солнце перевалило за полдень, он уже мчался в экспрессе к Цюриху. За окном то расстилались поля, то мелькали домики фермеров. В этой части Швейцарии, вдали от городов, жизнь, казалось, замерла. Всюду старинные постройки. Или оформленные под старинные. Каменные арочные мосты через речушки.

Поезд должен был прибыть в Цюрих через четыре часа. Дэвид, прислонившись к стеклу щекой, закрыл глаза. Чем ближе он приближался к Мишель, тем сильнее билось его сердце. Тем живее перед глазами вырисовывался ее образ. На душе становилось все тревожнее. И вдруг как гром среди ясного неба:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});