Абсолютное зло - Юрий Туровников

Тут к входу подкатила желтая карета, запряженная тройкой вороных коней. В кабак зашел возница, выпустив наружу клубы дыма и впустив внутрь поток свежего воздуха, и крикнул.

— Кто заказывал такси на Дубровку?

Генерал помахал вошедшему, спрыгнул со стола, поймал свалившуюся в его объятья Гретту, и направился к выходу. Жеглова понесло.

— Витька! Володька! Ай-да к цыганам! Там медведи и кордебалет!

Следователь и журналист похватали свои вещи и пару официанток и, выскочив на улицу, заняли места в транспортном средстве. Хозяин кабака облегченно вздохнул. Похоже, пожар откладывается.

— Открой кредитную линию и запиши все на счет капитана Имперского сыска Воронцова! — крикнул Глеб Егорович, выходя из заведения с «красноармейкой» на руках.

Район Дубровки. Цыганский табор. Время потеряло счет.

Двурогий месяц лениво проплывал по ночному небу, лавируя между миллионов звезд. Где-то далеко в просторах вселенной пролетал американский спутник-шпион.

Легкий ветерок колыхал густой ворс травы, которую топтал копытами табун лошадей. Кони мирно паслись, стараясь не разбредаться и не уходить далеко от стоянки. Посреди поля горел огромный костер, который пытался лизнуть языками пламени небесные светила. Массивные поленья потрескивали и выплевывали вверх мириады искр. Недалеко стоял шатер, где спали десятки чумазых детей и их мамаши.

Вокруг костра, двигаясь в такт песне, кружил хоровод людей. Отблески пламени плясали на их вспотевших лицах. Начальник Имперского сыска держал в руках поводок и старался перетанцевать бурого медведя, который кружил, зажав в лапах балалайку. Пожилой цыган наяривал на гитаре и голосил на всю округу «Очи черные». Прихлебывая из бутылки отменный первач, Воронцов косился на одну из официанток, которая, скинув бурку и рухнув на колени, потрясала силиконом. Две других скакали рядом, размахивая буденовками и поднимая клубы пыли.

— Хорошо-то как! Эх! — пошел вприсядку капитан.

Все проблемы выскочили из головы следователя. Шатающийся журналист непереставая щелкал затвором фотоаппарата.

— Скажи, уважаемый, — Зотов схватил за рукав рубахи одного цыгана, — а вы весь такой волосатый или только ноздри?

Выходец индийских земель не оценил шутку, но и не обиделся, протянув Владимиру бутыль. Тот сделал несколько глотков и уткнулся чернявому в грудь.

— Эх, Яшка! Вот жизнь у вас! Даже посадить нельзя![18]

В это время генерал скинул подтяжки, сорвал рубашку и попытался забороть косолапого. Цыгане окружили место сражения и поддержали старика дружными хлопками и криками одобрения. Топтыгин не сдюжил натиска бравого офицера и спустя пять минут с позором покинул поле битвы на велосипеде, на котором венгро-румыно-индо-молдоване ездили за едой в ближайший продовольственный магазин, что в двадцати верстах от стоянки.

— А теперь все купаться! — громогласно крикнул цыганский барон, вытирая перепачканный кокаином нос.

Скинув остатки одежды, гуляки дружною гурьбой устремились в пруд, находившийся метрах в ста от костра. Улюлюкая, толпа влетела в воду, подняв гигантскую волну и едва не утопив генерала, оказавшегося впереди всех. Девицы громко визжали, поднимая тучу брызг, и пробовали отбиться от десятка рук, что пытались их пощупать за всякое. Но хозяева конечностей были настырными, да и красавицы не особо сопротивлялись.

— Всем пить! — снова скомандовал барон.

Люди вывалили на берег и наперегонки, в чем мать родила, бросились к костру. Последним брел генерал Жеглов, снимая с усов и бакенбард налипшую ряску.

Где-то в поле. Глубокая ночь.

Еще пьяный и абсолютно голый, если не считать кирзовых сапог, Воронцов вывалился из сена и схватился за голову.

— Ау, — вырвался из глотки хриплый звук. — Есть тут кто?

В стогу зашуршало, и капитан по привычке схватился за «Маузер».

«Хвала Создателю, хоть ствол не просрал!».

В траву упал раздетый донага Жеглов, а за ним такой же Зотов. Виктор смутился и осмотрелся. Вырвав из руки журналиста бутыль, следователь припал к горлышку и стал жадно пить, не обращая внимания на то, что горло чертовски сильно обжигает.

— Я дико извиняюсь и стесняюсь спросить, — сыщик выдохнул перегаром. — А какого лешего мы втроем делали да еще в таком виде?! Мы же не могли… Да ну нахер!

Зотов что-то промычал и полез обратно в стог. Спустя секунду оттуда раздался недовольный женский голос.

— Отстань, противный. Мы девушки порядочные! До свадьбы ни-ни!

Воронцов облегченно вздохнул и потряс генерала за плечо.

— Егорыч, подъем! Выходной кончился. Надо еще поспать. Я домой пошел, — Он снял сапог и вытряхнул из него мобильный телефон.

Затем огляделся в поисках хоть какой-то одежды, но ничего не обнаружил, кроме бурок. Генерал попробовал подняться, но не преуспел в своих начинаниях.

Он уткнулся носом в землю и потребовал прислать за ним вертолет.

Виктор накинул бурку и, чертыхаясь, побрел через поле, ориентируясь по небесным светилам. По этим далеким, сияющим звездам…

Пятое воспоминание Воронцова.

Недалекие двухтысячные.

В коем-то веке старшему лейтенанту Имперского сыска Воронцову выдался свободный выходной. И естественно, он хотел провести его подальше от работы, от осточертевшего соседа с перфоратором. И вообще, от городской суеты. Виктор давно вынашивал в голове план: сорваться на природу с палаткой и спальными мешками. Взять рюкзак, кинуть в него пару бутылочек чего-нибудь покрепче кефира, помидорчиков, огурчиков и килограмм — другой маринованного мясца для шашлычка. Тем более, что Елена, его супруга, давно уже намекала на это. Но все не хватало времени. То одно, то другое, то третье. За семь лет брака они ни разу не отдыхали по-человечески. Все урывками и, в основном, дома.

Редкие походы в кино или театр не в счет. В семье к этому времени уже дали всходы зерна раздора. И вот, наконец, звезды сошлись, как нужно. Загрузив вещи и охапку купленных дров в подержанный «Опель», семья Воронцовых выехала за город.

Выбранное для отдыха место, было лучшим в мире. Идеальным.

Пологий песчаный спуск на берегу реки. Мягкая зеленая трава и душистый стог прошлогоднего сена неподалеку. Именно здесь когда-то Виктор впервые познал женщину. У этого райского уголка имелась какая-то своя, особенная аура. Сюда еще не добралась цивилизация и не изуродовала его серыми колоссами многоэтажек или коттеджей. Есенинский дух еще жил тут.

Поставив палатку и разведя небольшой костер, Воронцов сидел, обняв колени, и смотрел на свою жену, которая стояла по пояс в воде, и водила по ней ладонями. В реке отражалась луна и звезды. Также как и в далекие девяностые стрекотали кузнечики и квакали лягушки.

Казалось, ничего не изменилось за прошедшие года. Только юноша повзрослел, стал мужчиной, и женщина другая. Любимая. Когда Воронцову хотелось подумать или отвлечься, он приезжал сюда, хотя бы на пару минут. И на душе становилось легче.

Выйдя из воды, Елена села рядом с мужем.

— Нам надо серьезно поговорить.

Виктор подбросил в костер сухую ветку и посмотрел на супругу. Страшная догадка поселилась в его голове. Рано или поздно эта тема возникает у всех, за редким исключением.

— Я ухожу. Мне надоело, что ты женат больше на своей работе, чем на мне.

Я устала жить от зарплаты до зарплаты. Я далеко не девочка уже, а что видела в своей жизни? Да, ты хороший, заботливый муж, но мне хочется большего.

Воронцов молчал. А что тут сказать? Елена права. Копеечная зарплата, постоянные уходы в ночь по долгу службы. Годы идут, моложе она не становится…

— Ну что ты молчишь? — спросила женщина. — Не будешь меня умолять остаться?

— Не буду, — резко ответил Виктор. — Решила — уходи. Работа в сыске — единственное, что я умею делать. Не нравится — твое право уйти. Держать не буду, да и не чем. Детей у нас нет и, судя по всему, теперь не будет.

Кардинально менять свою жизнь поздно, мне уж точно. А ты…

Он тяжело вздохнул, дотянулся до бутылки «Джек Дэниэлс», купленной в долг в магазинчике недалеко от дома, и сделал три глубоких глотка.

«Блядство! Весь вечер псу под хвост. И на хрена мне теперь повышение и увеличение зарплаты? Ах, да… Дорогая, я выиграл в лотерею миллион! Да вот хрен тебе теперь! Иди, куда собралась. Даже от прощального секса откажусь…

Нет, пожалуй, погорячился я с сексом».

— А жить где будешь?

— У тебя, — спокойно ответила Елена, — пока развод не оформим. А потом что-нибудь придумаю. Может, уеду к тетке в Петров город.