Измена. Не прощу твою ложь (СИ) - Кира Туманова

все время думаешь о чем-то?

Звук моего телефона, звучит, как сигнал спасения. Очень надеюсь, что пока роюсь в сумочке и отвечаю на звонок, Лев забудет про свой вопрос.

С удивлением смотрю на экран и не решаюсь ответить. Это не девочки, не клиенты, не Рита… Это Марк! И меня передергивает, как только я представлю, что сейчас услышу его голос.

Только что я с тоской вспоминала о нем, а сейчас раздражаюсь от одного имени на экране. Странно. Будто в моей душе живут два разных Марка — любимый муж, с которым прожила счастливо десять лет, и тот — новый, который утром поддакивал Илоне в палате.

И, может быть, даже к лучшему, что он позвонил прямо сейчас. Пора оставлять их обоих в прошлом…

— Да, я слушаю тебя.

— Лена, с тобой не получилось сегодня нормального разговора. Прости.

— Ты звонишь извиниться?

— Нет, то есть да. Но, главное, я хочу сказать, что позвонил девочкам.

41. Ощущение легкого шока

— Я позвонил девочкам, — сообщает мне Марк.

Он говорит это тоном человека, хорошо сделавшего свою работу и ожидающего благодарностей. Таким голосом, он мог сказать, что получил премию, вымыл посуду или выгулял собаку, но не сообщил детям новости, которые разделят их жизнь на «до» и «после».

Окаменев от ужаса, я прижимаю трубку к уху, и хватаю ртом воздух. Молчу, потому что не знаю, что сказать в ответ. Но я отлично понимаю, что мне хочется сделать прямо сейчас — через разделяющие нас километры, дотянуться рукой до горла этого идиота и крепко сжать пальцы.

— Нет… — наконец, хрипло выдыхаю я.

— Лен, что случилось? Ты же хотела этого…

— Погоди.

Подняв указательный палец, показываю Льву, что дело не требует отлагательств, и бегу к выходу. Оставляю сумочку на стуле, чтобы он не решил, что я опять сбегаю.

Прижимая телефон к уху в суматохе ношусь по залу, как слепая курица — ищу, куда приткнуться.

Мне нужно укрыться от посторонних глаз и ушей. Желательно спрятаться там, где я смогу без стеснения и цензуры высказать своему муженьку все, что я о нем думаю.

Потому что разговор обещает быть очень нервным, перед глазами уже мелькают страшные картины того, что могло произойти.

Вот Марк сообщает девочкам, что нашел другую тётю, которая будет их любить и заботиться, а рядом мерзко хихикает Илона.

Или вот он всех подробностях перечисляет свои травмы, и сообщает рыдающим от жалости дочкам, что это случилось по вине их любимой мамочки.

Господи, он же мог брякнуть им все, что угодно! Одно воспоминание о том, как мерзко он вел себя в больнице заставляет меня испытать болезненный спазм в районе желудка.

Да, я хотела, чтобы Марк им позвонил, но этот разговор должен был состояться в моем присутствии. И, предварительно, хотелось бы обсудить основные направления его мыслей…

Полная самых мрачных предчувствий, я, наконец, забиваюсь в узкий проход рядом со входом, предназначенный для ожиданий. Прикрывшись разлапистым фикусом от вопросительных взглядов администратора шиплю в трубку:

— Что? Что ты им сказал?

— Все хорошо, мы поговорили, — небольшой вздох, — они расстроены, но…

— Что ты сказал им? — больше всего на свете мне хочется сейчас сбросить звонок Марка, и поговорить с дочками. Наверное, он довел их до истерики. Но, нужно располагать хоть какой-то информацией, чтобы знать, по какому поводу их утешать.

— Лен, все хорошо, не переживай. Это было, — тяжелое сопение, — сложно.

— О господи…

— Для меня, не для них.

— Что ты сказал? — чуть ли не по слогам, уже со злостью повторяю я. — Ты же не понимаешь, они маленькие, но все чувствуют… — вспомнив утреннюю сцену со сборами я всхлипываю и закусываю палец, чтобы не расплакаться. — Они как-то чувствуют все, Марк. И они… Так скучают.

— Лена, ты думаешь, что я полный дурак? — с какой-то обидой выдавливает из себя Марк. — Я никогда их не обижу и не сделаю им больно.

Теперь наступает моя очередь молчаливо сопеть, потому что знаю, это правда. Чтобы ни случилось, но Марк хороший отец. Есть только одно большое «но»…

— Если не пойдешь на поводу у подружки.

— Я сам решаю, что мне делать. Понятно? — с неожиданно новой для меня интонацией отвечает Марк, — она здесь не при чем. Пока я здесь, в больнице, столько всего перечитал и передумал — не представляешь. Советы психологов и всякое такое прочее… Лен, я нормально поговорил с ними. И не надо из меня монстра делать. Я ведь тоже боюсь, что ты девочкам наплетешь про меня чёрти что…

— Ты переживал об их душевном спокойствии, когда тратил семейные деньги на свои развлечения? — вскипаю, как чайник. Ничего себе, он еще боится, что я про него что-то скажу.

Стоит об этом вспомнить, и даже кадка с фикусом не может замаскировать мой гнев — меня колотит. Наверное, слишком громко произношу последнюю фразу, потому что вновь пришедшие гости с любопытством косятся в мою сторону.

Глубоко выдыхаю. Так не пойдет! Только разругаемся в клочья.

— Что ты им сказал? — повторяю вновь. — Мне нужны факты.

— Если вкратце, то о том, что мы всегда будем их любить больше всего на свете. Но еще, что папа и мама поссорились, и пока будут жить отдельно. Но это даже неплохо, потому что теперь у них будет две детских комнаты, а еще они смогут по очереди ночевать у нас и ходить в гости в любое время…

— Марк, о чем ты говоришь? Какая комната? О чем вообще речь?

— Не знаю, Лена… Но психологи говорят, что нужно дать детям чувство безопасности и снять с них ответственность за происходящее…

— О, господи, Марк! — прикладываю руку ко лбу, с трудом сдерживаюсь, чтобы не заорать. Какой же бред! У моих детей даже имеющейся комнаты может не быть, а им уже обещана сказочная жизнь. — Что ты несешь? Почему тебе говорят, что делать, то Илона, то советы из интернета? Ты же врал им! Что еще сказал? Только коротко…

— Я не врал, я рассказывал о том, что будет, — цедит Марк. — Ну как я могу объяснить маленьким девочкам, что я идиот, которого сжирает чувство вины перед ними?

— Марк, давай потом об этом… Дети знают про Илону? — Какой же он занудный, сейчас меня ждет еще пара часов рассусоливаний про его мотивы, душевные терзания и поиски истины.

— Нет, я не сказал им про нее, но они в курсе, что я очень серьезно перед тобой провинился. — Так, уже хоть что-то конкретное.

— В чем провинился? Подробнее… — Рявкаю я. — Про то, что они могут остаться без