Теплая снежинка - Юлия Климова

– Как ты живешь в этом доме? – Мама брезгливо дернула плечиком и поморщилась. – На стенах надписи…

– Интересно читать, да? Узнаешь много нового о строении человеческого тела.

– …почтовые ящики ужасного коричневого цвета, – не обращая на меня внимания, отправляя шикарную шубу на вешалку, продолжала она.

– Стандартный цвет детской неожиданности и кабачковой икры.

– …а перила! А лифт!

– А с ними что не так? – изумилась я. Уж чем-чем, а перилами и лифтом мой подъезд мог искренне похвастаться (ремонт делали совсем недавно).

– Не знаю, – мотнула головой маман и, роняя направо и налево аромат японских духов, направилась в ванную мыть руки. – Скользко и тесно! – донесся до меня возмущенный голос. – И пахнет промышленными отходами!

Я обреченно включила чайник и сделала вялую попытку отыскать в шкафу остатки печенья – попытка провалилась с треском.

Оказавшись в кухне, маман заметно успокоилась: усевшись в плетеное кресло (моя гордость!), закинув ногу на ногу, закурив длиннющую вишневую сигарету, выпустив аккуратное облако дыма, она критично оглядела меня с ног до головы и задумчиво изрекла:

– И что он в тебе нашел? Не понимаю…

– Десять гектаров земли, – ответила я, ставя на стол две ярко-желтые чашки.

Маман закатила глаза к потолку и издал стон великомученицы:

– Когда, когда ты начнешь нормально себя вести?

Усевшись напротив, я выдала легкое удивление:

– А что я сделала не так?

– Ты выходишь замуж за человека, с которым знакома пять минут!

– Больше.

– Семь? – на ее лице появилась тонкая едкая улыбка хорошо воспитанной, но насмешливой аристократки. – Восемь? Или девять?

– Ты предлагаешь расторгнуть помолвку? – серьезно спросила я, с трудом вспомнив дурацкое слово «помолвка». – Я готова выслушать твое мнение.

– Ни в коем случае! – Мама резко откинулась на спинку кресла, сдула со лба челку и принялась теребить гранатовое ожерелье, так идеально гармонирующее со строгим черным платьем. И в негодовании она была прекрасна: напоминала Катрин Денев, ирис сорта «Черный фантом» и райскую птицу из Новой Гвинеи одновременно. И сумятица больших и малых страстей тоже была ей к лицу. – Этот брак должен состояться во что бы то ни стало, и почему я раньше не подарила тебе десять гектаров земли?..

Игорь, ты проиграл – Эмма Карловна Фогли отказалась от тебя в считаные минуты, стоило появиться на горизонте более завидному жениху, и козыри сменили масть.

– А как же Игорь?.. Еще недавно ты уговаривала меня одуматься и…

– Игорь – в прошлом, он сам виноват… То хочу, то не хочу… Сейчас он меня мало интересует, кстати, он звонил, и я его убедила в том, что у вас с Дмитрием отношения очень серьезные, надеюсь, так и будет. Когда вы подаете заявление в загс? Сегодня? Я звонила Кондрашову. Боже, моя дочь выходит замуж за достойного человека – в это трудно поверить! Я всегда боялась, что в конце концов ты встретишь какого-нибудь панка, сделаешь сто татуировок и увлечешься спиритическими сеансами.

Н-да… без комментариев.

– Печенья хочешь? – щедро предложила я то, чего в моей квартире не существовало.

– Нет, спасибо. Но я хочу поговорить о Кондрашове. Как он тебе сделал предложение? Почему? Он звонит? Когда свадьба? Вы будете венчаться? Сейчас это модно… Девочка моя, я рада, что ты теперь не одинока.

– Еще бы! Теперь меня можно считать приличной женщиной.

– В каких вы отношениях?

Тяжело вздохнув, я с отчаянием посмотрела на часы, увы, времени для ответов было предостаточно.

– С Дмитрием Сергеевичем у нас любовь с первого взгляда, – ровно начала я врать. – Мы увидели друг друга, сердца забились и…

– Прекрати паясничать. – Мама поджала губы и, копируя привычку Бондаренко, хлопнула ладонью по столу. – Ты понимаешь, что сейчас решается твоя судьба? Такого мужа тебе никогда не найти. Сколько женщин о нем мечтает! Да они при каждом удобном случае вьются вокруг него, как озабоченные кошки!

Фи, мама, фи.

– Правда, что ли? – заинтересовалась я, слабо представляя подобную картину. Все живое обычно куксится и вянет в присутствии Кондрашова, а не расцветает буйным цветом, хотя большие деньги для многих слишком привлекательный бонус…

– Естественно. Он красив, богат, известен.

– Красив? – переспросила я. Пожалуй, это единственное, с чем я могла поспорить.

– Конечно, неужели ты не видишь? Особая мужская красота. Я сама одно время поглядывала на него с…

– Прошу тебя, дальше не продолжай!

– Не беспокойся, не буду, я желаю тебе счастья и… Ты должна выйти за него замуж. Дай слово, что не передумаешь.

– Даю, – ответила я и с удовольствием сделала несколько глотков горячего чая. Благодаря этому разговору утреннее волнение рассыпалось в пыль, я вновь была на гребне волны и жаждала немедленных приключений. Мне даже захотелось увидеть Кондрашова, поймать его взгляд, угадать мысли и желания. Я представила, как подхожу к нему близко-близко, прижимаюсь и дотрагиваюсь кончиками пальцев до гладковыбритой щеки, чувствую его смятение, улыбаюсь и…

– Ты меня слышишь? Я третий раз спрашиваю: когда свадьба?

– Девятнадцатого декабря, – бросила я, сожалея об утраченном мираже.

– Так скоро? Нет, мы ничего не успеем! Нужно пригласить минимум пятьсот человек… банкет… – Мама открыла рот, желая обрушить на меня недовольство, но вдруг осеклась, выпрямилась и спокойно сказала: – Прекрасно, пусть свадьба состоится девятнадцатого декабря.

– А банкет? – поддела я.

– Это не главное?

– А что главное?

– Чтобы ты не сбежала и не успела передумать!

Дмитрий Сергеевич, пока могу сказать только одно: с тещей вам решительно повезло, она в вас души не чает.

* * *

Я не опоздала. Да здравствует пунктуальность королей и королев, занудство Германа, зеленый кругляш светофора и моя дорогая мамуля, которая ровно в 14:00, раскритиковав абсолютно все «примитивные кофточки» в шкафу, выставила меня из моей собственной квартиры с трогательным благословением: «Наташа, сделай это, и тебе будут завидовать сотни тысяч женщин». Я лишь кивнула и устремилась на улицу – к будущему мужу и будущим завистницам. Обратной дороги нет.

Кондрашов в белой рубашке и темно-сером костюме уже ждал меня на первом этаже загса. Герман, одетый не менее парадно, стоял рядом и держал перед собой красивый букет алых роз – завидев меня, он передал его Дмитрию Сергеевичу и сделал шаг назад. Дмитрий Сергеевич с небольшой задержкой протянул цветы мне и кратко произнес: