Ночь опасна - Анна Малышева

Олег подошел к окну, приоткрыл форточку, выпустил туда дым. Его лица коснулся ночной воздух — холодный, но неожиданно мягкий, влажный, почти ласковый. Погода наконец установилась — двор был засыпан свежим, чистым снегом, ветер утих, небо очистилось. Ветки, машины, провода — на всем лежало душистое белое покрывало, как будто потрудился старательный дизайнер.

Он пытался убедить себя в бредовости домыслов. Откуда Мария могла узнать о готовящемся свидании? А если узнала — зачем поехала туда? Какое ей было дело до чужой любви и чужих тайн?

«О свидании знали всего трое. Я, Нина и тот, кто нас подслушал и натравил убийцу. Предположим, это Николай. Я точно не приглашал туда Марию, Нина тоже. Значит… Николай? Но зачем бы ему это делать?

Если он хотел убить жену, то ему вовсе не выгодно было подставлять на ее место кого-то другого. Нет, бред, полный бред!»

Он прибрал бумаги на столе, включил ночник, погасив настольную лампу. Завтра с утра нужно было везти рукопись в издательство. Завтра же Нина должна была выйти на работу. Во всяком случае, она собиралась… Пока не обнаружила повреждений на своей машине. Каковы ее планы сейчас — он не знал. Об этом они еще не говорили — Олег боялся бередить открытую рану.

Когда он лег рядом, Нина пошевелилась и медленно повернулась к нему. Сонная, тяжелая рука легла ему на грудь.

— Ты спишь? — прошептал Олег.

Ответа не было — она дышала все так же ровно и глубоко.

«Я не пущу ее завтра на работу. Возьму с собой в издательство. Там пропускная система, но ничего — она посидит внизу, в буфете. Нельзя, чтобы она снова встретилась с мужем. В милиции к ней отнеслись как к психованной дамочке, которая изобретает несуществующие проблемы. Машину у нее поцарапали, видите ли! Покушение без жертв. Катастрофа без разрушений. И во всем эта дамочка обвиняет своего супруга, находящегося в служебной командировке. Нет, такому заявлению ходу не дадут. Вот если бы се действительно сбили!»

Он легко погладил ее руку. Пальцы дрогнули и сжались, словно пытались что-то ухватить. Нина еле слышно застонала и вдруг приоткрыла глаза. Ее взгляд в тусклом свете ночника был пугающе остекленелым. Она облизала губы и хрипло спросила:

— Что это было?

— Где?

— Вот сейчас. Какой-то звук… Как будто выстрел!

Олег заверил ее, что и в комнате, и на улице было

тихо. Да она и сама может слышать, какая вокруг тишина, даже ветра нет! Нина прислушалась, настороженно глядя куда-то в пространство. А потом призналась, что сейчас видела во сне убийство.

— Была убита та самая женщина, на похороны которой ты ходил, — тихо сказала она. — Ее застрелили. Господи, я опоздала совсем немного…

— На самом деле ты тогда опоздала порядочно, — мягко поправил ее Олег: — Кстати, почему? Где ты была?

— Не помню… Заметала следы… Кружила по городу… Даже мест не помню. Сидела в каком-то кафе, там был шведский стол. Я заплатила, но есть не могла. Я так нервничала! И совсем забыла о времени.

«И обо мне тоже, — подумал Олег. — В чем ее винить? Она спасала свою жизнь, свидание отошло на второй план».

— Завтра я никуда тебя не пущу! — твердо сказал он. — Ни на какую работу. Ты везде будешь ездить со мной.

Она кротко с этим согласилась, добавив, что и сама не собиралась возвращаться к прежней жизни.

— Уж если я донесла на Колю в милицию — война объявлена.

— Еще не объявлена. Мы пойдем туда вместе и расскажем следователю все, что случилось с Марией на самом деле. Не знаю, кто ведет ее дело, не знаю, насколько интенсивно они ищут убийцу… Но похоже, что пока стараются не очень. Ты представляешь, как мы можем им помочь?

Нина молчала. Он продолжал ее убеждать. Говорил, что убийца, оставаясь на свободе, будет исполнять полученный приказ — убить Нину. Он уже знает, что ошибся, знает об этом и муж Нины, заказчик. Возможно, на время они притихнут, им вовсе незачем навлекать на себя столь явные подозрения. А может быть, наоборот — начнут действовать еще более активно.

— Все зависит от того, почему тебя хотят убить, понимаешь? Ты уверена, что никаких видимых причин нет?

Она спрятала лицо у него на плече:

— Никаких. Ни единой причины.

— Ревность? Материальные вопросы? Работа? Старая обида? Нина, подумай хорошенько!

— Нет ничего.

— Но так не бывает, чтобы семейная пара со стажем не имела ни одного скелета в шкафу! У всех накапливаются обиды! Ты хочешь сказать, что у вас был идеальный брак?!

И она выдохнула ему прямо в ухо, что именно таким ее брак и являлся. Тихим, мирным, идеальным. Олег слышал это много раз. Когда Нина сказала это впервые, ему было больно. Его самолюбие было ущемлено; и наверное, именно тогда он впервые задумался, какие же чувства привязывают его к этой женщине. Тогда и началась любовь. Началось то, что Нина недавно назвала пошлым анекдотом.

Она слишком часто рассказывала ему о своей замечательной семейной жизни. Со временем это перестало его шокировать. Он привык и уже почти не ревновал. Или старался не ревновать. Олег начинал понимать, что она поступает так не из-за душевной нечуткости и вовсе не желает его уязвить. Она просто хотела поделиться с ним всем, что было у нее за душой, а причин для ревности не видела.

Но теперь ему было больно, как в первый раз. И страшно, как никогда. Женщина, чья семья была разрушена, пыталась уцепиться за обломки, собрать их воедино, слепить какое-то подобие прежнего покоя и счастья. Она изо всех сил старалась не замечать, что ее муж оказался убийцей, возвращение невозможно, и родной дом таит в себе страшную угрозу.

Нина снова спала — она заснула так тихо, что Олег этого даже не заметил. Она отодвинулась, ушла под одеяло почти с головой. Он даже не слышал ее дыхания.

«О свидании знал еще один человек. Убийца. Тот, о ком никто ничего не знает. Неизвестно, молод он или в летах, как выглядит. Известно одно — он застрелил Марию в упор. И ничего у нее не взял, кроме жизни. Сразу ли он понял свою ошибку или Николай позже связался с ним по телефону и устроил нагоняй?»

Он постарался не думать об этом — ночь зашла за середину, подняться нужно было спозаранку… Беспрестанно ворочался, опасаясь разбудить Нину, вставал, шел на кухню и, не включая света, пил остывший чай. Смотрел во двор, заметенный снегом, и снова видел фигурку в черном пальто — сиротливую, беспомощную, безответную.

«Никто из нас троих не мог позвать Марию на Чистые пруды, — повторял про себя Олег. — Да она бы и не пошла ради кого-то из нас. Но кто же ее туда позвал?! Кто подставил ее вместо Нины?»

Ответ пришел откуда-то из ночной снежной тишины, из глубоких синих теней вокруг единственного фонаря. На Олега ощутимо дохнуло холодом, как будто оконное стекло вдруг исчезло, оставив его наедине с глубокой ночью.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});