Статьи из книги Цивилизация перед судом истории - Арнольд Тойнби

К какому же выводу привело нас наше исследование? Можно ли считать, что поскольку нами в нашем исследовании не учитываются ни успехи исламских "иродиаи", ни успехи исламских "зелотов", то это означает, что столкновение между Исламом и Западом не будет иметь никакого влияния на будущее человечества? Ни в коем случае, ибо, исключая успехи "иро-диан" и "зелотов", мы исключаем лишь незначительное меньшинство исламского общества. Судьба большинства, как уже говорилось, - это нс уничтожение, не фоссилизация4 * или ассимиляция, но полное погружение и растворение в том огромном, космополитическом, всеобщем пролетариате, который явился самым значительным побочным продуктом вестерни-звции мира.

На первый взгляд может показаться, что, представив себе будущее большинства мусульман в вестернизированном мире таким образом, мы полно' стью ответили на интересующий нас вопрос, подтвердив наши ранние выводы. Если мы обвиняем мусульман - "иродиаи" и "зелотов" в равной мере - в культурном бесплодии, не должно ли обвинять и мусульманина-нпролота-рия" в том же фатальном недостатке югиоп?42 В самом деле, кто же не согласится с таким вердиктом с первого взгляда? Представим себе, что заклятый "иродианин" вроде покойного президента Мустафы Кемаля Ататюрка и такой "архизелот", как, скажем, Великий Сенусси43, в согласии с просвещенными западными колониальными правителями - такими, как покойный лорд Кромер44 или генерал Лиотэ43 воскликнули бы единодушно:

"Можно ли ждать какого-то конструктивного вклада в цивилизацию буду' щсго от египетского феллаха46 или константинопольского гаммаля?"47 Вот точно так же на заре христианской эры, когда Сирия испытывала нажим со стороны Греции, Ирод Антипа^ и Гамалиид49 и те ревностные Фсвды и Иуды50, которые на памяти Гвмалиилв погибли, наверняка согласились бы с греческим поэтом т рагИЬнБ Опеп1а1шт (в чужих странах восгочных1г как

123

Мелеагр из Гадары51 или Галлион52, римский правитель провинции, воскликнувшим в ироническом тоне: "И что доброго может выйти из Назарета?"53 Итак, когда вопрос задан в историческом плане, мы можем не сомневаться в ответе, ибо и греческая и сирийская цивилизации прошли свой путь до конца, и нам хорошо известны их отношения. Ответ для нас столь привычен. что придется напрячь воображение, чтобы представить себе, насколько удивительным и даже шокирующим был бы этот приговор истории для культурных греков и римлян, идумеян54 и евреев того времени, когда этот вопрос был поставлен. Ибо, несмотря на их совершенно различные точки зрения всюду и во всем, на этот конкретный вопрос они, несомненно, ответили бы твердо презрительно: "Нет".

В свете истории мы осознаем, что их ответ был бы нелеп, если за критерий добра взять проявление творческой энергии. В том всеобщем смешении, которое возникло при вторжении греческой цивилизации в цивилизации Сирии и Ирана, Египта, Вавилонии и Индии, общеизвестное бесплодие гибрида обрушилось не только на правящий класс эллинского общества, но и на тех людей Востока, которые до конца прошли противоположные пути "иродианства" и "зелотства". Единственной сферой, в которой греко-восточное космополитическое общество, несомненно, избежало этой участи, были самые низы восточного пролетариата, типичным символом которого был Назарет; из этих низов в явно неблагоприятных условиях явилось несколько самых мощных творений, когда-либо достигнутых человеческим духом, - соцветие высших религий. Их отзвук проник во все земли и до сих пор звучит у нас в ушах. Их имена - имена силы и мощи: это Христианство, и Митраиэм, и Манихейство55; поклонение Богоматери и ее умирающему и воскресающему супругу-сыну, известным под именами Кибелы-Изиды и Аттиса-Озириса56; поклонение святым мощам: махаянистская школа Буддизма, которая - изменяясь от философии к религии под иранским и сирийским влиянием озарила Дальний Восток индийской идеологией, воплощенной в новом искусстве, навеянном греческим влиянием. Если эти прецеденты что-нибудь значат для нас а это единственные лучики света, способные проникнуть сквозь тьму, скрывающую от нас будущее, - они предвещают, что мир ислама, включаясь в пролетарские низы нашей более поздней Западной цивилизации, в конечном итоге сможет конкурировать с Индией, и Дальним Востоком, и Россией в воздействии на будущее неисповедимыми для нас путями.

И правда, под воздействием Запада глубины мира Ислама уже всколыхнулись, и даже сейчас мы можем заметить определенные духовные движения, могущие стать зародышем будущих высших религий. Западному наблюдателю придут на ум движения бахаистов и Ахмадийя57, которые начали засылать своих миссионеров из Аккры и Лахора в Европу и Америку; однако на этой стадии прогнозирования мы достигли лишь своих геркулесовых столбов, где осторожный исследователь остановится и воздержится от дальнейшего плавания в открытом океане будущего, о котором он имеет лишь весьма приблизительное представление. Если и есть какая-то польза в рассуждениях о грядущих событиях, то более точный прогноз мы можем делать лишь на ближайшее будущее; исторические же прецеденты, которые мы берем в качестве ориентиров, свидетельствуют о том, что религии, возникающие при столкновении цивилизаций, достигают зрелости лишь через много столетий, но в столь затяжном состязании зачастую побеждает темная лошадка.

124

Шесть с половиной веков отделяют год, когда Константин провозгласил свое покровительство Христианству, от того времени, когда Александр Великий пересек Геллеспонт58; пять с половиной столетий разделили эпоху первых китайских пилигримов в Святую землю буддистов Бихар и время Менандра, греческого властителя Хиндустана, обратившегося к индийским буддийским мудрецам с вопросом: "Что есть истина?"59 Нынешнее влияние Запада на мир ислама начинает чувствоваться несколько сильнее, нежели полтора столетия назад, но, очевидно и это доказывают приведенные выше аналогии, - влияние это вряд ли сможет иметь сравнимый с ними эффект в обозримом для нас будущем, поэтому любая попытка предсказать возможные последствия была бы непроизводительным упражнением фантазии.

Мы можем, однако, различить определенные принципы ислама, которые - если они повлияют на социальную жизнь нового космополитического пролетариата смогут в ближайшем будущем оказать важное и благотворное влияние на "большое общество". В современных проявлениях мирового космополитического пролетариата обращают на себя внимание два заметных источника опасности - психологический и материальный - это расовое сознание и склонность к алкоголю, и в бор1*бе против этих двух зол исламская духовность, если влияние ее возобладает* может внести вклад высокой нравственности и общественной ценности.

То, что в среде мусульман изжито расовое сознание, есть одно из выдающихся нравственных достижений ислама, и современный мир сегодня, как никогда, нуждается в пропаганде этого достоинства ислама; хотя исторические хроники свидетельствуют, что расовое сознание скорее исключение, нежели врожденное свойство человеческого рода, несчастье нынешней ситуации в том, что этим сознанием заражены - ив очень сильной степени - именно те народы, которые одержали верх, по крайней мере на данный момент, в соревновании западных стран за обладание львиной долей общего наследия планеты,- в соревновании, что развернулось в последние четыре столетия.

Если в некоторых других отношения триумф англоязычных народов можно ретроспективно рассматривать как благо для человечества, то в отношении рискованного расового вопроса вряд ли кто-либо сможет отрицать, что это беда. Англоязычные нации, утвердившиеся в Новом Свете, за океаном, на поверку оказались не слишком "общительными". Они просто смели с лица земли своих предшественников, а там, где они позволили коренному населению остаться в живых, как в Южной Америке или в Северной Америке, куда они импортировали рабочую силу извне, мы наблюдаем теперь стадию того безобразного института, который в Индии - где за многие века он достиг своего апогея - называется "кастами"60. Более того, альтернативой уничтожению или сегрегации было изгнание - политика, которая предотвращает опасность внутреннего раскола в жизни сообщества, ее практику ющего, но вызывает не менее опасное состояние международного напряжения между изгоняющими и изгнанными расами, в особенности в тех случаях, когда эта политика применяется в отношении представителей не примитивных обществ, но цивилизованных, таких, как индусы, китайцы или японцы61. Итак, триумф англоязычных народов навязал человечеству "расовый вопрос", который, возможно, не возник бы - по крайней мере с такой остротой и в таких масштабах, - будь на месте победителей в борьбе за владение Индией или Северной Америкой в XVIII веке, скажем, не англичане, а французы62.

125

но, именно дух ислама помог наполнить новым содержанием образовавшуюся пустоту. Этот дух проявляется в самых различных формах; одной из таких форм может стать и отказ от алкоголя по религиозным убеждениям. Вера способна совершит!" то, что не под силу внешним санкциям, опирающимся на чужой закон.