Специалист по нечисти - Дмитрий Александрович Билик

и казалось не важным.

Затем он добыл «первую кровь», нужную для черного ритуала. Можно было обойтись и собственным хистом. Тогда бы тварь вышла намного послушнее. Но и слабее. Однако именно во времени сейчас Врановой был ограничен как никогда.

И вот после всего этого он наконец здесь. Среди трупов и мертвенной тишины деревьев. От которой у обычного чужанина стыла бы в жилах кровь. Тогда как Врановой, напротив, чуть подрагивал от предвкушения. И не мог дождаться момента, когда закончит ритуал.

Первым делом он вытащил «Магнит». По сути, обычный кулон, наконечником которого являлась стрелка, такая, как на компасе. В средневековье подобные были в ходу. Помогали настоящим рубежникам найти себе помощников под стать.

Ведь какими свойствами должен обладать истинный рубежник? Идти напролом, даже в тех случаях, когда мораль и совесть кричат на все лады. Ни смерть, ни кровь, ни чужанские страдания не могут его остановить ради достижения цели. И послушник должен быть достойным своего господина.

Артефакт искал по-настоящему черную душу. Как? Очень просто. Даже у чужан есть хист. И на нем отображается все, что причиняет страдание ближнему: смерть, предательство, поругание, пытки. Врановой мог бы продолжать долго.

При этом хист не становился каким-то черным или проклятым. Однако вместе с тем словно впитывал все негативное. И гениальные в своем безумии цверги создали артефакт, способный настраиваться на подобные хисты.

В случае Вранового, приходилось работать с мертвецами. Собственно, ничего страшного, хист несколько дней хранится в трупах, только после словно растворяясь. Но придется искать недавно погребенных.

Пентти немного поколесил вдоль могил, выбрав правильное направление. Но когда стал приближаться к искомому, кулон принялся подергиваться. Будто удочка при поклевке. Как там говорят эти русские? Рыбак рыбака ощущает издалека?

Со временем «поклевка» становилась сильнее. Артефакт буквально пульсировал в руках Пентти, мощными толчками направляя к самому лакомому куску среди всех. От нетерпения Врановой чуть ли не бежал, цепляя мешком с бессознательной нечистью оградки.

Пока не предстал перед нужной могилой. Еще свежей, даже не утоптанной. По числам выходило, что умер мужчина три дня назад. На имя Пентти внимания не обратил. Оно было нужно для прежней жизни, но не для нынешней.

Хороший чужанский хист. Убивал сам и умер тоже насильственно, против воли. Подобная нежить всегда славилась упорством и жадностью до чужой крови. Как раз то, что ему нужно.

Врановой вытащил частички пирукиви, знаменитого дьявольского камня финнов. На самом деле подобных было великое множество. И все, что они совершали — усиливали действие хиста на непродолжительное время.

Но сейчас Врановой выложил камень нужным рисунком для запретного ритуала. Затем скинул мешок и, схватив за рыжие волосы, достал бесовку. От подобной жестокости она даже застонала и пришла в сознание. Вот зря ее называли дурой. Ирина сразу поняла где находится и с какой именно целью. Вряд ли для того, чтобы в извращенной форме заняться тем, что у нее лучше всего получалось.

— Пожалуйста, не надо, — стала причитать она. — Я сделаю все, что вы хотите. Пожалуйста, не убивайте.

— Ты не на что не годишься, — презрительно скривился Врановой. — Но хотя бы твоя смерть не станет напрасной.

— Я…

Она не договорила. Захлебнулась в собственной крови, которая вырвалась из разрезанного горла. Пентти с определенным наслаждением смотрел, как жизнь проворно вытекает из бесовки. Чуть даже не забыл, ради чего он все это затеял. Однако вовремя спохватился и забормотал нужные слова на финском.

При этом он чертил линии, кровью и хистом бесовки, создавая правильный рисунок. А когда Ирина окончательно затихла, выбросил ее прочь, как ненужную куклу. Которую дарят на день рождения капризной девочке, но та забывает о ней через пять минут.

Главную цель бесовка выполнила — стала первой кровью в ритуале по созданию нежити. Мерзкого существа, которое на родине Пентти звали «перверсси», а русские именовали вурдалаком.

Врановой закончил ритуал, с трепетом прислушиваясь к звукам в надвигающемся вечере. Тишина. Неужели он что-то сделал неправильно? Неужели забыл нужное слова или ошибся в воспроизведении? Последний раз призыв вурдалака Пентти применял еще в Суоми. Подобное там даже не считалось нарушением закона.

Это проклятые русские чистюли жуть как не любили нежить. И всеми известными способами следили за возможными попытками ее возникновения.

Ведь нежить редко, но могла восстать и без помощи рубежников. Достаточно, чтобы возле свежей могилы отдала богу душу нечисть. Хотя те же чужане и считали, что у нечисти нет души. В общем, смерти даже самого завалящего черта было вполне достаточно.

Пентти в свое время объяснял его наставник. Тот самый, суомский. Выходило, что на облик нечисти могло повлиять множество факторов. К примеру, если чужанин был злой, то его хист, смешиваясь с хистом нечисти, мог породить вурдалака. Как раз случай Вранового.

Если пролито много крови, да хиста достаточно, то появлялся упырь. Тоже нежить, но уже разумная. Хотя разумность у него было весьма относительная. Если нечисть или рубежник сильные, а возле их места гибели чуть не братская могила, то миру являлся дый. Или лич, как было более привычно для слуха Вранового. К счастью, на своем веку он подобного не видел.

Потому каждого рубежника, который не передал хист и умер в муках, хоронили надлежащим методом. Чтобы его промысел не нашел себя в другой форме. Зачастую в неживой.

Однако все это сейчас было не важно. Врановой чуть не плакал, сидя на могиле рядом с мертвой бесовкой и перемазанный кровью. Неужели все зря? Неужели не получилось? Почему судьба так жестока к нему?

Короткий стук прервал его мысли. Будто дятел вдалеке решил в надвигающейся тьме закончить работу, начатую днем. Пентти встрепенулся, весь обратившись в слух.

Первому, неуверенному стуку вторил второй. Словно сначала пьяный муж ударил костяшками пальцев в дверь. Еще вспоминая, точно ли он живет здесь? А вот затем обрел уверенность и повторил звук.

И только после до Вранового дошло — сработало. Именно там, под землей, в небольшом гробе и происходил процесс превращения. И вурдалаку не хватало места.

Ритуал придавал форму мертвому телу. Пентти оставалось только догадываться, кому пришло в голову первому попробовать подобное. С другой стороны, кто-то когда-то придумал доить коров и пить молоко. Человечество в этом плане было весьма изобретательно.

Однако формой тот самый проторубежник пользовался ему известной. Какой-то то ли собаки, то ли волка. Вот и вурдалак в итоговом виде должен был напоминать чудовище о четырех лапах.

Пентти с тревогой слушал хруст костей и треск мертвой кожи. И