Женская сила - Ирина Мясникова

– Где, где… В паспорте! Еще пара годков, и рожать уже тебе будет поздно. – Толстяк горестно вздохнул и уставился на свои ботинки.

– Зачем это мне, спрашивается, рожать? У меня вон Инга Игоревна есть!

– У тебя-то она есть, а у кого-то, может, и нет! Ты же знаешь, что малыши в доме – счастье в семье!

– Слушай, не пудри мне мозги. Счастье в семье, скажет тоже, – фыркнула Ирка. – Это не счастье, а памперсы, сопли, вопли, температуры, простуды, школа, чтоб ей пусто было, и седые волосы.

– Вот-вот! Я и говорю, еще годок-другой, и будешь ты, матушка, старовата. – Толстяк тяжело вздохнул и развел руками.

– Да я… – Ирке, несмотря на глубокое уважение, вдруг захотелось шарахнуть толстяка по башке.

– Не спорь! – сказал он строгим учительским тоном, как водой облил. – Любой человек с детства хорошо знает, чего он хочет. Только забывает. Обязательно выскакивает поперек его пути некто с рогами и копытами и сбивает с панталыку! Ты о чем в детстве мечтала? Принца себе небось в голове для счастливой жизни рисовала?

Ирка задумалась, потом вспомнила свои детские мечты про американского принца и рассмеялась.

– Да ну тебя! Мало ли о чем я в десять лет мечтала? Я ж дура была.

– Зато сейчас умная! Это точно. Напилась и с бывшим мужем в койку прыгнула. А чего? Очень умный поступок.

– Согласна. Дура во мне неистребима. То есть ты считаешь, мне надо ждать американского принца?

– Можно сказать и так.

– А Котельников, выходит, с рогами и копытами меня с пути сбивает? – Ирка представила Котельникова с хвостом, а самое главное – с рогами и не смогла удержаться от смеха.

– Именно так! Только он не сам с копытами, это вас с ним бес попутал. И до сих пор путает. А вот бес как раз с рогами и копытами.

– А ты, значит, с крыльями и розовой попкой? Ангел белокрылый.

– Где-то так. – Толстяк скромно потупился.

– Дурак ты старый! – Ирка отвернулась.

– Ну я-то, в отличие от некоторых, никогда шибко умным не представляюсь.

– То есть ты хочешь сказать, что ко мне никто так и не подойдет, пока американский принц не объявится? – Ирка откровенно расстроилась. «Ну что за чушь он городит? Бесы, ангелы какие-то. И еще принц. Здравствуйте, приехали!»

– Почему никто?

– Я тебе о чем талдычу. – Ирка постучала кулаком по лбу. – Никто! Слышишь, никто ко мне не подходит. Нет, издали, конечно, руками машут, смотрят с вожделением да на кулак слюни мотают. Но никто близко не подходит. Даже маленький плюгавенький и в очках!

– Это вот ты сейчас зачем сказала? – строго спросил толстяк, даже нахмурился.

– Что? – не поняла Ирка.

– Про маленького плюгавенького в очках?

– Это я для примера!

– Ах, для примера. Вот так ляпнешь для примера, а потом удивляешься, что вокруг тебя маленькие плюгавенькие в очках так и вьются, так и вьются! Сначала про принца сказала американского. Его ведь на блюде с голубой каемкой подать нелегко, а уж маленьких плюгавеньких, да еще в очках – это мы тебе организуем прямо сей момент. – Толстяк щелкнул пальцами, и на скамейку с другой стороны от Ирки как-то очень скромно присел главный инженер завода «Механобр», сосед Виноградовой по даче. Он приподнял шляпу и вежливо поздоровался.

– Издеваешься? – поинтересовалась Ирка у толстяка.

– Да ни боже мой! Это ты языком метешь что помелом!

– Ну ладно, уговорил. Есть тут один. Может, и принц. Вроде даже из Америки. Ничего такой. – Ирка вспомнила виновника протечки и почему-то неожиданно для самой себя облизнулась.

– Вот-вот-вот! – Толстяк потер свои пухлые ладошки. – А чего же в нем хорошего?

– Да вроде все. Но особенно мне ноги понравились. Волосатые такие, и колени сухопарые. Класс!

– Как ты ноги-то разглядела?

– А он в халате был. В домашнем. Коротенький такой, шелковый. Знаешь, очень даже секси. – Ирка показала на своем бедре длину халата соседа сверху. – Вообще, зря мужики юбки не носят. Им бы пошло.

– Особенно мне. – Развеселился толстяк. – Нет, Ирочка, юбки мужчинам неудобны. Особенно при сильном ветре.

– Ой! Да ты развратник.

– Есть такое дело. Уж если крылья и розовая попка имеются, то от разврата удержаться особенно тяжело. То есть ты хочешь сказать, что иностранное подданство с волосатыми ногами – это все, что тебе нужно в мужчине?

– Нетушки! Это только начало. Входные барьеры. Мне надо, чтобы мужчина был смелым и меня защищал. Вот как Котельников, например.

– Опять например? – Толстяк покосился на главного инженера завода «Механобр». – Заканчивала б ты, Ира, со своими примерами. У нас тут лавки для всех не хватит.

Ирка тоже посмотрела на главного инженера завода «Механобр», тот опять приподнял шляпу и поздоровался.

– Здоровались уже! – невежливо рявкнула Ирка и повернулась к толстяку: – Хорошо, без примеров. Сильный, смелый и защищал.

– Вроде подходит, – пробормотал толстяк, достал из внутреннего кармана пиджака блокнот и чего-то в нем пометил. – Еще чего?

– Умный, добрый, веселый, щедрый.

– Хорошо. А если опять любвеобильный?

– Ты чего? Чур меня! Ни за что. Категорически мне нужен однолюб. И неженатый. Вот! – Ирка зачем-то даже ткнула пальцем в блокнот толстяка. Наверное, чтоб он все точно записал.

– А это? – Толстяк щелкнул себя по шее.

– В меру. Все должно быть в меру. Пусть выпивает в меру. Ну и курит тоже. А то, если не курит, начнет требовать, чтоб я бросала. Если сам раньше курил, то еще ничего. Понимает. А вот если не курил никогда – это вешалка. Сытый голодного не разумеет.

– Видишь, уже какая-то конкретика. А чего этот? Ну который с ногами красивыми? Он что, тоже тебе издали ручкой машет и слюни на кулак мотает?

– Почти. Правда, тут налицо прогресс. Этот мне еще и цветы шлет. Старомодный такой. Что ни день, то букет.

– А ты бы хотела, чтобы он подошел и сказал: «Пройдемте, дамочка, в нумера, займемся сексом!»?

– Это, конечно, перебор, но сколько уже можно цветов-то?

– А ты попробуй своей подруге Виноградовой расскажи, что тебе знаки внимания в виде цветов уже осточертели. Она тебе прямым текстом и объяснит ошибочность твоего мировосприятия.

– Ну да! – Ирка вспомнила Виноградову, которая давеча жаловалась, что ей еще никто просто так цветов не дарил.

– Зажралась ты, мать, – с укоризной в голосе заметил толстяк.

Ирка почувствовала себя виноватой.

– А чего он? Все цветы да цветы! Хоть бы поговорил, что ли.

– Это он тебя стесняется.

– А чего стесняться? Вон Котельников никогда не стеснялся!

– Опять Котельников! Ира! Ты все время забываешь, что одна на миллион. Оттого они тебе издали руками машут да слюни утирают, что подойти боятся. Ты ж королева. А Котельников твой безбашенный совершенно. Он сам себе гоголь-моголь. Вот и не ценит тебя. Ни капельки.